Михаил Федоренко - Туман-Озеро
Она устремилась к берегу. И в тот же миг скрылась луна! Лысогор грудью приник к затвердевшей прибрежной тине. Как бы ему пригодились в эту минуту тысячи ушей и глаз!
«Что-то булькает, Косач пошел вплавь!» — сержант приник к земле.
«Приближается к берегу. Ткнулся в камыши!» — старший наряда з волнении чуть привстал.
— Руки вверх! Выходи из воды! — четко, как выстрел, разорвало тишину. Лысогору показалось, что от его крика озеро встало дыбом, а лес зазвенел.
«У-у-у! Трюк!» — чуть не взвыл пограничник. Он увидел у берега длинное, качнувшееся на волне бревно.
Подавшись первому порыву, Лысогор вскинул карабин, чтобы выпалить все патроны в темноту, туда где рвет живот от злорадного смеха Косач.
Советские пограничники любят, когда нарушитель идет на штык. Вот и пошлем на штык… Вот на что, должно быть, рассчитывал Косач, отталкивая бревно. Что он делает сейчас? Спешит высадиться в другом месте!.. Лейтенант прав!..
Одев на шею карабин, чуть ли не на четвереньках сержант юркнул в камыш.
Только он добрался до своего насиженного места, как озеро вытолкнуло к берегу две черные фигуры. Они появились из темноты так же неожиданно, как появляются из блиндажа мишени; они и напоминали две сгорбленных «поясных», только не фанерных а словно свитых из самой что нм есть косматой и черной жути.
«Приготовиться!»— условным знаком потребовал Лысогор от своего напарника.
Один «горб» вдруг распрямился и вырос в «ростовую мишень». Она повернулась на своей оси и ступила на берег.
«Он! Косач!.. — подумал сержант. — Братки, где вы там?»
Запас юмора у сержанта, видно, еще не исчерпался.
Косач сунул руку в карман и, не оглядываясь, оттолкнул ногою легкую шлюпку.
«Переправщик пусть катится, черт с ним».
Нарушитель, наступая на свою огромную тень, пошел. К его черному затылку, казалось, так и прилипла луна с двумя рожками. Она так и шла сзади за нарушителем.
Косач вынул из кармана руку.
«Пистолет!» — мелькнуло в голове сержанта. Он легонько коснулся Каламбета:
«Занимай свое место. Братушки, не выдайте!..»
Диверсант приостановился, повел вправо-влево головой и шагнул в камыш. Вот уже шорох приближается. Лысогор привстал.
— Стой! — тихо, но до жути отрывисто и резко скомандовал он, вмиг оказавшись на ногах.
«А!»— вздрогнул Косач, напоровшись на холодное лезвие штыка. Его черная тень нависла над выросшим из земли пограничником и закрыла луну. Вдруг темнота прыгнула. Из нее грянул выстрел. Сержант шагнул с правой ноги. По камышу прозвенела винтовка. Т-трах!.. Вскинутая рука бандита от удара снизу прикладом дернулась и пистолет, тускло блеснув, закувыркался в воздухе.
Пока шла эта секундная схватка, темнота, мешаясь с лунным светом, рвалась, как овчина, и клоками летела во все стороны…
Наступила заминка. Косач, угрожающе выставив вперед руки, отступал назад.
«Гах!» обрушился ему на спину Каламбет, сдавил шею и зажал рот.
Пятясь назад и хрипя, нарушитель выгибался, выгибался… и рраз!.. Опять во все стороны полетели клоки темноты и осколки света. Получив двойной удар — в грудь и голень, — Каламбет упал навзничь в одну сторону, а Косач — в другую, прямо под сержанта. Или он плечами переломает колени пограничнику, или ухватит за ноги и ударит затылком об землю. То и другое — самые коварные приемы.
Темнота натянулась. В глазах сержанта зарябило. Сама луна, казалось, прыгнула и кинула его, но не назад а в сторону.
— Спокойно! — прохрипел Лысогор, оказавшись сбоку Косача, упавшего на живот. Враг, видно, еще не думал сдаваться. Круша камыш, он с маху перевернулся и, опираясь на отставленные назад руки, сел. Луна забивала ему светом пасть, глаза, ноздри. Косач метался. Его грудь поднималась, как меха, зубы были оскалены. Он водил темными глазницами, выискивая, куда бы кинуться. во что бы вцепиться.
— Спокойно! — повторил сержант, не отнимая штык, на этот раз неотвратимо готовый вонзиться в живот нарушителя.
— Предал! Предал! — взвыл Косач, потрясая в бессильной злобе пучком вырванного камыша…
Когда диверсанта связали, Каламбет сунул ему в рот кляп.
— Чтобы не выл на луну, — пояснил молчаливый ефрейтор и, волоча ногу, отошел в сторону.
* * *Пограничники с задержанным поднялись на восточный скат самого высокого из «Одиннадцати Братьев». Занималась заря. По оврагам к озеру уползал густой туман.
— Вот и переночевали, — проговорил Лысогор. Осмотревшись, он добавил — Хотел бы я знать, кого еще в эту ночь не досчитаются наши соседи.
— Шире шаг! — скомандовал он, больше для порядка, потому что Каламбет волочил перебитую ногу. Да и Косачу торопиться некуда.
От Туман-Озера до заставы было недалеко. Едва, только рассвело, как сержант уже барабанил в ворота. Ему хотелось ввести Косача с парадного хода. «Если есть неспящие, пусть посмотрят на „улов“!»
На стук выглянул в калитку дежурный.
— О, для такого гостя — ворота настежь! — сказал он и, взглянув на задержанного, торопливо зазвонил ключами.
Только дежурный увел Косача, как во двор въехал Семкин на мокрой от пота и росы лошади. Словно ка что-то жалуясь, лошадь жалобно заржала.
С плеча Семкина свисало командирское снаряжение. Поясной ремень сложился обручем, из кобуры выглядывала тусклая крышка магазина. Планшет был перехвачен желтой резинкой.
«Лейтенант!»— подумал Лысогор и в его ушах опять послышалось жалобное ржание. Мороз прошел по коже. Он вспомнил, что лошадь так же вела себя, когда был ранен Сорокин.
— Товарищ Лысогор! Вам поручение, — взволнованно начал Семкин. Он посмотрел в двери флигелька и замолк: там стояла Валя!.. В длинной рубахе, с распущенными волосами, она нервно теребила халат, который свисал с ее вздрагивавших плеч.
Семкин соскочил с лошади и, минуя Лысогора, подошел к молодой женщине.
— Это вам… — протянул он снаряжение.
Глаза у Вали расширились. Она ухватилась обеими руками за ворот рубахи, собранной у шеи сборкой.
— Лейтенант?! — выкрикнула Валя безголосо.
— Это снаряжение вашего мужа. Снято лейтенантом с Моцко.
«С каких это пор он стал таким заботливым?»— поняв, что лейтенант жив, уже с неприязнью подумал о нем Лысогор.
— Правда?.. Он передал мне? — в охрипший голос Вали ворвались неожиданные нотки. Она опять подняла к лицу руки. Молодая женщина как бы не могла себе чего-то простить. Она повернулась и быстро ушла.
— Где лейтенант? Что он приказал? — повернулся Лысогор к Семкину, который в одной руке держал повод своей взмыленной лошади, а в другой сиротливо висевшее снаряжение Сорокина.
— Велел вам с Валей ехать в госпиталь, отвезти оружие… Стоять! — прикрикнул боец на заржавшую в сторону открытых ворот лошадь. Потом добавил — Лейтенант задержался с конем, тот прыгал через канаву и растянул ногу.
Пока Лысогор раздумывал, как ему быть, в воротах показался начальник заставы с Лебедем в поводу.
— Валя уехала, не застали ее? — спросил лейтенант сержанта.
— Она и не собиралась ехать, — ответил Лысогор.
— Ну, тем лучше. — начальник заставы вытер с лица пот и к удивлению Лысогора рассмеялся без тени озабоченности.
— Косача уже определили? Почему такой кислый, товарищ комсорг? — почти весело спросил Лысогора лейтенант.
— Разве не знаете — неприятность.
— Какая? — взволновался начальник заставы.
— Ну как же — элеватор сгорел…
— Вот что вас тревожит… А еще старый пограничник… Косача сумел скрутить, а простой вещи не понял. Мы же с вами ездили в район на счет старой развалины, что стояла против элеватора. Теперь ее уже нет…
— Так это она горела всю ночь, не элеватор? — обрадовался сержант. — Вот это здорово!
— Как там сестра?.. Возьмите, Семкин, Лебедя. — протянул повод своего коня Вьюгов.
— Какая сестра?! — воскликнул Лысогор, пораженный мелькнувшей в голове догадкой.
— Ну, как какая? Моя сестра, Валя. Наделала она себе хлопот… Ну да ладно… Этого всего вы можете и не знать… Это не обязательно знать даже пограничнику… — лейтенант задумчиво усмехнулся и направился в флигелек.
Приятно удивленный, обрадованный, Лысогор смотрел ему вслед и не мог совладать со своим лицом, на котором все шире расплывалась улыбка.
Подошли бойцы. Появился Хвостиков, как всегда, заспанный, но готовый на любые выдумки.
— Опять туда же… Спозаранку!.. — кивнул он в сторону флигелька, вслед Вьюгову. — Знаете, где тут собака зарыта? Собирался на Вале жениться наш новый… Но Сорокин перехватил у сослуживца рыбку… Потом сопоставление сторон в одну лунную ночь… Помните? — говорил он вполголоса.
Лысогор переглянулся с Семкиным, передернул плечами. У сержанта было хорошее настроение и он не хотел никому грубить, даже Хвостикову. Но тот сам его задел.
