Моше Даян - Арабо-израильские войны 1956,1967: Дневник Синайской компании. Танки Таммуза
Когда бой, который вела разведгруппа за оборонительные позиции у перекрестка, находился в самом разгаре, Пинко с двумя его ротами «Центурионов» и разведгруппой прибыл в расположение группы управления комбрига около водонапорной башни примерно в четырех километрах от места сражения. Шмуэль услышал шум боя и сделал вывод, что группа попала в трудное положение. Он приказал Пинко съехать на ведущий в пустыню проселок, ответвляющийся от дороги в том месте, где она резко поворачивает к перекрестку, и атаковать по этому направлению.
В голове колонны шла рота Аарона. Она повернула налево и двинулась вперед, следуя теперь параллельно дороге к перекрестку, но «Центурионы» Аарона не прошли и пятидесяти метров, когда вся пустыня, только что мирно дремавшая, взорвалась массированным огнем. Первые три машины прошли сквозь огненную завесу невидимыми, но четвертый «Центурион» лейтенанта Давида Пельца был подбит снарядом Т-34 и загорелся. Пельц выпрыгнул из башни и покатился по песку, стараясь погасить пламя, охватившее его одежду. Несмотря на боль от ожогов, он немедленно кинулся назад к горевшему танку, который мог в любую секунду взорваться, чтобы узнать, что с экипажем, и можно ли кого-либо спасти. Радист погиб, водитель и стрелок были тяжело ранены. В объятом огнем и дымом танке лейтенант Пельц сражался с раскаленной сталью, чтобы вытащить раненого стрелка. Ценой неимоверных усилий ему удалось это сделать. Не обращая внимания на пулеметные очереди, командир оттащил стрелка на безопасное расстояние и вернулся к горящему танку за водителем. За ранеными подъехала полугусеничная бронемашина, но едва их разместили, в нее попал снаряд, и лейтенант Пельц погиб.
Пинко не мог останавливаться, чтобы подбирать раненых. Он должен был атаковать всеми силами. Но когда еще только часть его колонны прорвалась через вражеский рубеж, Пинко вызвал комбриг. Под плотным артобстрелом подполковник поехал в своей бронемашине обратно мимо стрелявших по врагу «Центурионов». Броня их несла на себе множество отметин: выщерблены покрывали башни, а на корпусах некоторых виднелись следы прямых попаданий бронебойных снарядов. Многие командиры были легко ранены разлетавшимися повсюду осколками.
Группа управления полковника Шмуэля переместилась ближе к перекрестку. В безопасном месте, под прикрытием песчаных холмов, в полутора километрах от перекрестка, комбриг составлял план. Полковник уже убедился в том, что перекресток обороняют крупные, хорошо укрепившиеся и замаскированные силы египтян. Вокруг повсюду лежал мягкий зыбкий песок с порослями кустарника, кактусами и масличными деревьями. Египтяне зарылись в землю, вкопали в нее свои танки, натянув над ними камуфляжные сетки. Враг спрятал противотанковые пушки в замаскированных орудийных окопах за масличными деревьями. Полковник Шмуэль уже отметил, что пушки египтян стреляют залпами из пяти выстрелов, что повышало шансы вражеской артиллерии на попадание и затрудняло ее обнаружение. Для полковника Шмуэля война вступила в самую критическую фазу. Как выяснилось позднее, оборонительный узел Рафахского перекрестка был самым крепким орешком на всем Синайском полуострове. Тот, кто владел перекрестком, получал возможность наступать на Синае на любом из нескольких направлений, а потому, естественно, что египтяне изо всех сил старались удержать его. Однако Шмуэль не предполагал, что им удалось так серьезно подготовиться.
Для ясности нужно разделить оборону на два участка. Один идет от дороги на эль-Ариш на север, а другой — на юг. (На втором, выполняя охватный маневр, наступал полковник Рафуль.) На участке полковника Шмуэля рубежи глубокоэшелонированной обороны тянулись от дороги на эль-Ариш к побережью Средиземного моря на севере. Они представляли собой ряды длинных, зигзагообразных рвов. Мы (опять для удобства описания) разделим участок на четыре сектора. Сектор «А» — позиции, находящиеся ближе всего к перекрестку и граничащие с ним. На одну из них, самую близкую к перекрестку, напоролась разведгруппа капитана Орши, вторую теперь атаковала разведгруппа лейтенанта Эли. Сектор «В» представлял собой комплекс укрепленных пунктов, которые «попробовал на зуб» Пинко в полутора километрах севернее перекрестка. Сектор «С», расположенный дальше всех на север от перекрестка, в четырех-пяти километрах от него, являлся центром сосредоточения средств ПТО. На запад от перекрестка находился сектор «D», линейные укрепления которого тянулись на несколько километров вдоль дороги на эль-Ариш.
Колонна «Центурионов» рассредоточилась по всему участку. Часть ее, рота Шамая Каплана, оказалась очень близко к дороге и внутри укрепрайона противника, где танки заняли позиции и вели перестрелку с египетскими танками и противотанковыми орудиями. Неприятельская артиллерия возобновила обстрел. «Фуги» разогнали египетские расчеты, но не уничтожили орудий, так что, едва самолеты исчезли из виду, артиллеристы вернулись на свои места. Полковник Шмуэль не мог скрыть удовлетворения тем, что «Центурионы» мало пострадали от вражеского огня — большинство снарядов оказались годными лишь на то, чтобы посбивать с танков антенны. Он видел, как снаряд угодил в 105-мм пушку «Центуриона» и не оставил на ней ни царапины. Заместитель комбрига тоже испытывал гордость за свою технику.
Прорыв бригады «S» на северном участке укрепрайона Рафахского перекрестка (12.00, 5 июня)
— Какие танки! Какая броня! — воскликнул Пинко. Но ему стало не до веселья, когда другой снаряд попал в броневой лист моторного отделения, и двигатель заглох. — Господин полковник, — обратился Пинко к командиру, — мы должны атаковать перекресток и нанести удар на Шейх-Зувейд. По нам палит весь укрепрайон. Нельзя задерживаться ни на минуту.
— Нет, Пинко. Обратите внимание на размер укрепрайона и его глубину. Надо нанести удар силами всей бригады. Эхуд будет атаковать двумя колоннами, а вы пойдете по направлению «К» и повернете на направление «В» только после моего приказа…
— Покажите пальцем куда, господин полковник, у меня нет ни одной карты.
Полковник Шмуэль указал на дорогу из Рафаха к перекрестку.
— Не проходите перекрестка до приказа, который поступит, когда Эхуд атакует в северном секторе. Его «Паттоны» прикроют вас огнем, а вы повернете направо на дорогу к эль-Аришу и ударите на Шейх-Зувейд.
Полковник намеривался развить успех и на скорости ворваться на вражескую территорию еще до того, как укрепленные рубежи будут очищены от противника. Батальон мотопехоты, которому изначально предстояло это сделать, оставался еще в распоряжении командования дивизии и прикрывал Керем-Шалом. Полковник Шмуэль попросил генерала Таля провести еще одну бомбардировку позиций египетской артиллерии и оказать поддержку контрзаградительным огнем. Генерал охотно согласился.
Было 11.00. Солнце близилось к зениту. Пинко вернулся к своим «Центурионам» на бронемашине, сожалея, что атака приостановилась. Но едва он достиг проселка, как танки Эхуда пошли на прорыв. Подполковник смотрел на ползущих вперед в пыли и дыму «Паттонов», как вдруг совершенно неожиданно в небо взметнулись огненные факелы — сразу два «Паттона» были подожжены прямыми попаданиями.
ГЛАВА 19
— Шамир, это номер второй. Я собираюсь идти впереди.
— Номер второй, это Шамир. Одобряю.
Во время инструктажей до войны полковник Шмуэль запрещал батальонным командирам возглавлять передовые роты, в лучшем случае допускалось, чтобы они шли сразу следом. На сей раз комбриг разрешил Эхуду возглавить атаку, как сделал он при Бени-Сухиле и Хан-Юнисе. Согласие он дал, как и принял решение ввести в бой целую бригаду под своим командованием из-за данной комдивом установки — вести в первые сутки наступление агрессивно и любой ценой добиться успеха, поскольку первый день является решающим для исхода всей войны.
Эхуд решил возглавить фронтальную атаку, тогда как своему заместителю, майору Хаиму, поручил с большими силами обойти вражескую позицию с фланга и штурмовать ее с тыла, с северо-востока на юго-запад. Майору Хаиму предстояло провести свои танки к краю песчаных дюн, и план Эхуда состоял в том, чтобы заставить врага сконцентрировать весь огонь на атакующей в лоб колонне, отвлекая внимание от глубокого обходного маневра Хаима.
Эхуд приказал командирам в своей колонне следовать за ним на штурм вражеских позиций, но радиосвязь работала нечетко, и у него не было возможности проверить, получен ли его приказ.
— Вперед полным ходом, за мной! — скомандовал он. Его «Пат-тон» рванулся к вершине холма, где располагались вражеские позиции, но в одиночестве. Подчиненные не слышали его приказа и решили, что комбат проводит разведку. «Паттоны» неподвижно стояли на неудобной для ведения огня позиции. Вкопанные и замаскированные неприятельские противотанковые орудия встретили одинокий танк массированным залпом. Один снаряд поджег укрепленную на броне свернутую камуфляжную сетку. Второй ударил в крыло, прикрывавшее правую гусеницу, и оторвал его. Снарядные осколки разбили микрофон шлема Эхуда, порезав ему лицо и пробив кисть правой руки, которой он держался за край командирского люка. Другой осколок ранил офицера по оперативным вопросам лейтенанта Амирама Мицну в глаз и в плечо — оба офицера высовывались из башни, чтобы лучше видеть поле боя.
