Кэти Гольке - Спасая Амели
– Где же она? Почему не ушла раньше? – шепотом спросил американец.
Взглядом Фридрих ясно велел ему немедленно замолчать, но тревога Джейсона была сильнее здравого смысла.
– Вы тот самый журналист! – с упреком произнес кто-то за его спиной.
Джейсон резко повернулся. Со времени их предыдущей встречи юноша вырос на полголовы, и мышц у него прибавилось килограммов на двенадцать-тринадцать.
– А ты – тот самый парень из гитлерюгенда.
Юноша пробрался через складки занавеса.
– Максимилиан Гризер, – представился он и гордо расправил плечи. – Кого вы здесь ищете, герр Янг?
Джейсон смотрел мимо Гризера – он встретился глазами со стоявшей позади него Хильдой Брайшнер.
– Фрау Брайшнер, – произнес американец, отодвигая Гризера в сторону, – я уж боялся, что вы ушли. У меня машина, и я хотел подвезти вас домой. Как я понимаю, супругам Гартман придется задержаться – им нужно убрать декорации.
– Как любезно с вашей стороны, герр Янг, что вы побеспокоились обо мне. Мне действительно все еще трудно ходить. – Хильда постучала палкой по гипсу. – Если вы согласитесь подождать минутку-другую, я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением. – И добавила громким сценическим шепотом, чтобы мог слышать Гризер: – Мы приготовили сюрприз для штурмбаннфюрера Шлика – надеюсь, ему понравится. Хотите увидеть своими глазами? – Потом покосилась на Гризера. – И ты, молодой человек, тоже. Тебе не помешает посмотреть, как добрые люди ведут себя друг с другом.
У Максимилиана побагровела шея, но Джейсон не дал ему возможности что-либо сказать.
– Твоему начальнику делают подарок, как я понял, ради укрепления добрых отношений. Поразмысли над этим и заруби себе на носу.
Фридрих шикнул на них:
– Входите, только тихо! Вы же испортите сюрприз!
Джейсон предложил руку фрау Брайшнер и проскользнул на затемненную сцену, задернув занавес за спиной Фридриха. Гризер не отставал ни на шаг.
На противоположной стороне сцены занавес слегка раздвинулся и блеснул лучик света.
– Рейчел? – неуверенно позвал оттуда мужской голос.
Внезапно прогремела команда и сцену залил яркий свет. Актеры, певцы, музыканты оркестра вместе с видными гражданами Обераммергау дружно грянули Deutschland über Alles.
Джейсон никогда прежде не видел, чтобы Герхард Шлик выглядел пораженным, смущенным или растерянным. Но в этот момент в его глазах промелькнули, сменяя друг друга, все названные чувства. За спиной Шлика вдруг вырос бригадефюрер Шелленберг, сияющий, словно гордый отец: две самые красивые девушки из тех, кем гордился весь поселок, подкатили к ним столик на колесиках. На столике красовался предназначенный для высоких гостей затейливый многослойный торт.
Питерсон отбежал вбок, щелкая аппаратом. Яркие вспышки магния следовали одна за другой, фотограф едва успевал менять накалившиеся лампы, швыряя ненужные Гризеру, онемевшему от удивления. Шлик в растерянности уставился на сверкающий вспышкой фотоаппарат и остановил взгляд на активисте гитлерюгенда. Тот, похоже, стал ассистентом Питерсона – наглядный образчик предателя, пойманного с поличным.
Джейсон быстро обежал глазами сцену в поисках Рейчел, не нашел ее и позволил себе облегченно вздохнуть.
Но вот гимн отзвучал и она вошла, раздвинув занавес, – та же сказочная фея, облаченная в синий воздушный шелк, уверенная, улыбающаяся, со знакомыми огоньками в глазах, – протянула в знак приветствия обе руки.
– Как вам понравился наш сюрприз, штурмбаннфюрер Шлик?
– Рейчел! – Кажется, Шлик снова обрел дар речи, его глаза снова заблестели от предвкушения торжества.
Он сделал шаг вперед, чтобы вернуть себе ту, которая должна по праву принадлежать ему. У бригадефюрера округлились глаза. Джейсону показалось, что земля поплыла у него из-под ног. Но женщина остановилась и замерла перед приближавшимся Шликом.
– Рейчел? – В ее голосе прозвучало неподдельное изумление. Она отступила. – Ах, нет же, штурмбаннфюрер! Вы снова меня с ней спутали. Я вовсе не Рейчел, которую вы так стремитесь отыскать. Я фрау Гартман. Вы меня разве не узнаете? – Она бросила взгляд на Фридриха – сперва растерянный, потом погрустневший. Прекрасные голубые глаза снова обратились к Шлику, которого вот-вот мог хватить удар, затем к стоявшему позади него бригадефюреру.
– Мы все так надеялись, что вы, вернувшись из Берлина, чувствуете себя лучше. Мы хотели начать нашу дружбу с чистого листа, предав забвению огорчения прошлого.
– Только не пытайся меня дурачить, – предостерег Шлик с кривой ухмылкой. – Деревенская дамочка из Баварии не умеет так покачивать бедрами, у нее не бывает таких огоньков в глазах. – Он шагнул вперед и решительно взялся за вырез ее платья. – Этот наряд я помню по Берлину, с той ночи год назад, когда мы с тобой танцевали.
Герхард наклонился к уху женщины. Она отшатнулась.
Фридрих, до сих пор стоявший в заднем ряду, протолкался между растерянными свидетелями этой сцены, заметно хромая, и резко потянул женщину к себе.
– Я буду весьма признателен, если вы уберете руки от моей жены.
– Эта женщина ничуть не больше ваша жена, чем… – начал было Шлик, выпрямившись во весь рост.
– Штурмбаннфюрер Шлик! Подойдите ко мне, – скомандовал Шелленберг. – Мы еще раз сфотографируемся.
Фея в синем платье доверчиво приникла к Фридриху, огражденная крепкими руками супруга. Шлик не двинулся с места, его лицо исказилось от ярости.
– Врешь, стерва!
– Мы пригласили вас, чтобы поприветствовать от имени всего поселка, а вы отвечаете нам оскорблениями? – возмутился Фридрих.
– Штурмбаннфюрер, – вмешался бургомистр Шульц, – неужели вы хотите всех нас оскорбить? Мы воспользовались счастливым случаем…
– Случай действительно счастливый, – согласился Шелленберг. Он подошел к очагу конфликта и решительно положил руку на плечо Герхарда. – А штурмбаннфюрер Шлик допустил ошибку.
Герхард вывернулся из-под руки генерала.
– Ошибку? – Из нагрудного кармана он вытащил сложенную вчетверо обложку журнала и разгладил ее шлепком ладони. – Разве это не та же самая женщина? Неужели вы не понимаете, что нас просто пытаются одурачить?
Шелленберг грозно нахмурился. Взглянул на фото и внимательно всмотрелся в стоявшую перед ним женщину.
– Действительно, сходство поразительное, – признал он.
– Позвольте и мне взглянуть, – потребовал Фридрих.
Шлик хотел было оттолкнуть наглеца, но Фридрих твердо стоял на своем, не опуская протянутой руки.
– Речь ведь идет о моей жене.
– Покажите ему, – приказал Шелленберг.
Фридрих взял обложку с фотографией в руки – таким жестом, что стало ясно: он видит это фото не первый раз.
– Ja, это моя Лия. – Он поднял фото так, чтобы могли видеть все присутствующие. – Все знают, что это моя Лия. – Он возвратил фотографию Шлику. – Американская пресса подняла шум вокруг этой фотографии. Даже дала ей название: «Баварская Мадонна». Мы здесь шума не поднимали. Вы преследуете нас потому, что ищете женщину, похожую на мою жену?
Присутствующие стали перешептываться и обмениваться косыми взглядами. Шелленберг уловил, что общественное мнение оборачивается против его коллеги-эсэсовца.
– Что скажете, бригадефюрер, – как лучше осветить в мировой прессе этот вечер, который был задуман как демонстрация единства граждан рейха? – подлил масла в огонь Джейсон.
– Это вы! – Шлик перенес свой гнев на журналиста. – Это вы все организовали! Вы и в Берлине встревали между мной и Рейчел, а теперь…
Джейсон примирительно поднял руки.
– Я всего лишь сообщаю новости всему миру.
Адъютант что-то шепнул бригадефюреру на ухо. Шелленберг выпрямился, глаза у него сузились, ощупывая лицо и фигуру женщины, которая стояла рядом с Фридрихом.
– Если это вы, фрау Гартман, то где же ваш ребенок?
Женщина печально опустила глаза. Фридрих снова обнял ее, но как только она немного пришла в себя, отстранилась от мужа и заговорила. Ее голос звучал глухо, но достаточно уверенно.
– Тем, кто имеет власть, нетрудно выяснить, что у меня нет детей, а после вынужденного посещения Института во Франкфурте уже никогда и не будет. Можно узнать и причину, по которой это произошло. Ребенок на снимке, разумеется, не мой.
Шлик снова шагнул к ней ближе, и в глазах его мелькнула догадка.
– Да, это не ваш ребенок. Девочка – моя, ведь так? Это моя дочь, только переодетая мальчиком, чтобы я не смог ее отыскать. – Он покачал головой, не в силах до конца поверить в свое открытие. – Ах, Кристина, Кристина, ты оказалась умнее, чем я считал, – прошептал он в раздумье, потом взглянул на Лию. – А вы, мисс Крамер, были неподражаемы, и это не принесет вам добра.
Среди столпившихся на сцене людей нарастало волнение.
– Так чей это ребенок, фрау Гартман? – задал вопрос бригадефюрер Шелленберг.
