Стивен Амброз - День «Д». 6 июня 1944 г.: Величайшее сражение Второй мировой войны
— К черту! Я не собираюсь соваться в это пекло. Нам не удастся даже приблизиться к прибою.
Катер остановился, а флотилия миновала нас. Ни одно судно не смогло подойти к урезу воды. Немцы расстреливали десантников чуть ли не прямой наводкой. Капитан моментально вырос в наших глазах».
Попай сдвинулся метров на 100 влево, развернулся к берегу, сбавил до одной трети скорость и, сбросив кормовой якорь, вывел носовую часть катера на песок. Матросы опустили рампу, и пехотинцы 116-го полка начали выгружаться на сушу. Корпус корабля медленно поднялся из волн. Попай включил задний ход, выбрал якорную цепь, и судно попятилось обратно в море. За время высадки команда потеряла убитыми пять человек (из 26). 20 из 200 пехотинцев погибли, не успев сойти на землю.
Рядовой Джон Барнс, рота «А» 116-го полка, находился на ДСА. Катер шел в одной линии с 11 другими десантными судами. Кто-то крикнул Барнсу:
— Взгляни! Потом расскажешь об этом внукам! «Если доживу», — подумал солдат.
На горизонте виднелся шпиль церкви в Вьервиле. Рота была у цели. Катер, рассекая волны, рванулся вперед. «Вдруг у меня под ногами забурлила вода, — вспоминает Барнс. — Корабль носом зарылся в море. Мы уже стояли по пояс в воде и начали кричать нашим соседям справа и слева. Они лишь махали в ответ руками. Палуба ушла из-под меня, и я стал судорожно надувать спасательный пояс. Пряжка сломалась, и его унесло потоком. В панике я попытался взобраться на спину другого солдата, который барахтался рядом, но промахнулся. Вокруг на волнах кувыркались десятки таких же неудачников. Мимо нас проносились десантные суда».
Некоторые солдаты умудрились обернуть в спасательные пояса оружие и надуть их. Барнсу попалась сначала плавающая винтовка, а потом огнемет, плывший в двух спасательных поясах. «Я ухватился за него, но меня все равно тянуло вниз, — говорит Барнс. — Мне было трудно удерживать голову на поверхности. Я попробовал сорвать застежки на куртке, но не хотел отпускать огнемет. Лейтенант Гиэринг подцепил меня штыком за куртку и отрезал лямки. Освободившись от висевшего на мне снаряжения, я уже мог дышать».
До берега оставалось около километра. Сержант Лэрд предложил плыть, но лейтенант Гиэринг возразил:
— Давайте подождем. Нас скоро подберут другие суда.
Однако катера продолжали идти мимо. Рулевые-старшины четко исполняли приказ заниматься своим делом, а оказание помощи в море предоставить спасателям.
«Через какое-то время послышался участливый голос «лайми» (англичанина. — Примеч. пер.), — рассказывает Барнс. — Возле нас остановился британский ДСА. Он уже выгрузил солдат. Нам помогли подняться на борт. Мы узнали рулевого-старшину. Это был моряк с транспортного судна «Эмпайер Джавелин». Он не собирался возвращаться на берег. Мы спросили, как прошла высадка. Моряк ответил:
— О'кей.
Нас доставили на «Эмпайер Джавелин», который мы покинули в 4.00. Казалось, что мы провели в море всего несколько минут. На корабль мы вернулись в 13.00».
Барнсу и его товарищам крупно повезло. Около 60 процентов солдат роты «А» призывались в одном городе — Бедфорде, штат Виргиния. Для бедфордцев первые 15 минут на «Омахе» превратились в сплошной кошмар. Предполагалось, что роты «Г» и «Эф» высадятся слева от роты «А», но их суда отнесло на целый километр к востоку, и гитлеровцы, засевшие в мощных фортификациях у Вьервиля, сконцентрировали огонь на пехотинцах роты «А». Когда с ботов Хиггинса спустили рампы, на десантников обрушились пулеметные очереди, артиллерийские и минометные снаряды. Это была настоящая бойня. Из 200 человек выжили чуть более 20, и почти все они получили тяжелые ранения.
Едва уцелел и сержант Томас Вэланс. Он рассказал в интервью: «Когда мы сбежали по рампе, вода доходила до колен. Мы начали делать то, чему нас учили: прорываться вперед, прижиматься к земле и стрелять. Не ведали мы только одного: куда направить оружие. Я увидел трассирующие снаряды, летевшие из бетонного сооружения, которое показалось мне гигантским. Кто знал, что существуют такие огневые позиции? Я выстрелил, но моя 7,62-мм винтовка была бессильна против бетона».
Быстро нарастал прилив. Сержант с трудом стоял на ногах. Как и все пехотинцы, он сгибался под тяжестью снаряжения и взмок от груза и волнения. Ботинки вязли в сыром песке. Вокруг торчали напичканные минами заграждения. Вэланс сбросил с себя лишние сумки, тянувшие его в воду.
«Скоро мне стало ясно, что мы попали в жуткую передрягу, — говорит Томас. — Я поднял руку, чтобы сохранить равновесие, и тут же мне прострелили ладонь и раздробили суставы. Помню, как рядовой Генри Уитт, пробираясь рядом через волны, сказал:
— Сержант, мы умрем здесь, как крысы. Понимаешь: как крысы!»
Потом пуля попала Вэлансу в бедро. За какие-то секунды он получил еще два ранения. Одна пуля попала в подбородок, но его защитил ремешок от каски. Сержант дополз до стенки набережной и потерял сознание. «В этом состоянии я провалялся весь день, — вспоминает Вэланс. — Для меня, как и для большинства солдат нашей роты, вторжение закончилось. В прибое колыхались тела моих погибших друзей. Я чудом остался жив, а многих моих близких товарищей разнесло на куски».
Лейтенант Эдуард Тидрик первым спрыгнул со своего ДСП. Когда он был уже в воде, пуля попала ему в горло. Преодолевая боль, лейтенант добрался до берега, рухнул на песок и, захлебываясь кровью, сказал Лео Нэшу:
— Достань кусачки…
Он не успел договорить: пулеметная очередь прошила его от головы до ног.
Как писал С. Л. А. Маршалл в журнале «Атлантик мансли» (ноябрь 1960 г.), к 6.40 в роте «А» в живых оставался только один офицер — лейтенант Е. Рей Нанс, но и его ранило в голень и живот. Все сержанты были либо убиты, либо покалечены. На боте Хиггинса в полном составе погиб взвод из 30 человек, которые так и не смогли сойти по уже спущенной рампе.
Рядовой Джордж Роуч помогал огнеметчику. Сам он весил меньше 60 кг, а волок на себе груз в 45 кг. Роуч, кроме винтовки «М-1», нес боеприпасы, ручные гранаты, 20-литровый цилиндр с зажигательной смесью, набор гаечных ключей, баллон с азотом.
«Потери были невероятные, — рассказывает Роуч. — Солдат просто косило очередями. Мы не могли понять, откуда летят пули: со скал или из домов на взморье. Я зарылся в песок, навел винтовку на ближайшее здание и выстрелил. Сержант Уилкс спросил:
— По кому ты палишь? Я ответил:
— Не знаю.
Роуч обрадовался, когда нашел живым еще одного рядового из своей роты — Гила Мердока. Они укрылись за береговым заграждением, Мердок потерял очки и плохо видел.
— Ты умеешь плавать? — спросил Роуч.
— Нет, — ответил Гил.
— Слушай, — сказал Роуч, — нам нельзя здесь оставаться. Давай зайдем обратно в воду и вернемся, если надо, с приливом».
Они так и сделали, спрятавшись за подбитым танком. Оба получили легкие ранения. Их накрыл прилив, и солдатам пришлось забраться на танк. Роуч поплыл к берегу. Его подобрал рулевой бота Хиггинса: «Старшина подал мне руку, и я поднялся на борт. Посмотрел на часы: 10.30. И заснул».
Роуч все-таки вернулся на взморье и весь день помогал медикам выносить раненых. Наутро он встретил несколько человек из своей роты и генерала Коту. Генерал поинтересовался, в каком подразделении воюет Роуч. Когда солдат ответил, Кота лишь покачал головой. «Роты «А» больше не существовало, — говорит Роуч. — Когда мы собрались вместе, я насчитал восемь человек».
(Кота спросил Роуча, что он собирается делать после войны.
— Я поступлю в колледж, — сказал солдат. — В Фордхем. Через пять лет Роуч окончил Фордхем. В 1990 г. в интервью он с грустью заметил: «Не проходило и дня, чтобы я не думал о ребятах, которые полегли в бою, не дожив до победы».)
Десантный катер сержанта Ли Полека почти затопило. Пехотинцы касками вычерпывали воду. «Мы умоляли команду высадить нас, — вспоминает сержант. — Мы боялись утонуть, хотя и на берегу было не сладко. Немцы вели плотный огонь из пулеметов и винтовок, не давая нам возможности сойти по трапу. Я приказал всем плыть. По катеру не переставая барабанили пули. Я видел, как упали три командира отделений. На моих глазах погибали солдаты, матросы. Пехотинцы начали прыгать с борта судна. Вода сначала была по щиколотку и вдруг сразу поднялась выше колен. Я дополз до какого-то железного заграждения и укрылся за ним. Пули стучали по металлу, но меня не доставали. Я тогда броском перебрался к галечной насыпи, за мной кинулись солдаты. Я пересчитал всех: нас осталось только 11 из 30. Прилив накатывал, и мы по очереди вытаскивали из прибоя раненых. Многих снова настигали пули, уже на берегу».
