Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)
Третье. Наверное, нам всем, вместе взятым, жителям Земли — я манией величия не страдаю, может зафиксировать и этот факт — должно объединить усилия в том, чтобы мы заняли вполне определенную позицию. Настало такое время — занять определенную позицию. Пора прекратить болтаться в болоте малопонятной, маловразумительной политики. Что же касается державы, которую я имею честь здесь представлять, могу добавить ещё то, что хватит ходить по миру с сумой. Как козлы за морковкой. Пора за дело браться, державность блюсти. Возьмемся — у нас занимать будут.
И самое последнее. Я завершаю свое заявление тем, с чего начал. Я говорил как русский офицер, у которого есть совесть, по крайней мере, я это твердо знаю. Я говорил это для того, чтобы все задумались. Подчеркиваю, я сказал, а вы, товарищи-господа политики, и ты Господин Народ, думайте.
Я благодарю вас за внимание.
…Прозвучавшее заявление, перепечатанное множеством газет мира, произвело эффект разорвавшейся бомбы — так ещё никто не говорил! Чёткие и недвусмысленные формулировки, всё названо своими именами без какого-либо завуалирования. Приведённые в заявлении факты зверств и истребления мирного населения, разрушений, многомиллионного ущерба, угрозы экологической катастрофы, наращивания Молдовой, прибегнувшей к помощи Румынии и наёмников, военной помощи — это поражало!
Все онемели. Политики нервно покусывали губу — что это, новая политическая линия Кремля, направленная на защиту интересов русских на всей территории бывшего СССР? Демократы-правозащитники, так обожающие покричать на митингах, рассусоливая о правах человека, вдруг смолкли, «прикинувшись ветошью»… Душа русского народа стала наполняться гордостью за свою армию, ненавистью к неофашистам. Большое впечатление произвела апелляция Лебедя к чести русского офицера — о русском офицерстве давно уже никто не говорил в таком тоне. А уж когда он сказал о державности…, люди поняли, о ком идёт речь. А.И.Лебедь вспоминал, что когда «произнёс небольшую речь про козлов с морковкой, президент решил, что это он козёл, который ходит за морковкой по чужим странам. Он обиделся…». Да не обиделся — он был в ярости! На следующий день, перепуганный Грачёв прислал Лебедю шифровку, в которой категорически запрещал ему всякие выступления в каких-либо СМИ…
Хоть молдавский МИД и выдал ноту протеста — проблеял что-то о вмешательстве России «во внутренние дела суверенной Республики Молдова», но всем уже было понятно, что всё — хребет войны сломлен, Кишинёв «спёкся»… К исходу 4-го июля Молдова официально запросила перемирия.
…Что, «румыны» готовы прекратить огонь и сесть за стол переговоров? Или это военная хитрость, попытка оттянуть время, как в своём заявлении Лебедь и предупреждал? Возможно…
Где же истина? Почему так трудно докопаться до правды?..
С. Скрипник.«…За всё время конфликта военными не было получено ни одного письменного распоряжения. Шли боевые действия, гибли люди, а скрепленных подписью, то есть подтверждённых юридически, указаний «соответствующего начальника» не было. Чем это объяснить? Пожалуй, только одним: боязнью политиков взять на себя ответственность за происходящее».
А. Лебедь, генерал-майор, командующий 14-й российской армией.«Я, будучи в армии, будучи генералом, ни разу не получал письменного приказа. Даже те приказы, которые я получал, они ставились так, в общем плане…Чтоб виноватых невозможно было найти».
В той же шифровке министра обороны России командующему 14-й армией было дано распоряжение о встрече и проведении переговоров с президентом Молдовы Мирчей Снегуром. Генерал Лебедь категорически отказался выполнять это, чем вызвал ещё одно раздражение Кремля.
…5 июля ранним утром на «базе» вилимских казаков раздалась трель прямого со штабом телефона. Звонил Притула.
— «Филин», предупреди-ка своих на постах: подъедет армейский УАЗик — встретить его и сопроводить, поедут к вам. Что попросят — помочь. И чтоб никаких вопросов!..
Не прошло и часа, как с «Табуретки» — поста у мебельной фабрики, сообщили, что гостей встретили, скоро будут. Из «469-го» вышли военные в «афганках»-хаки, хоть и без знаков различия, но было понятно, что это офицеры, и более вероятно — старшие офицеры.
Осмотрели третий этаж их «базы», те кабинеты, где окна выходили на Варницу и темнеющий не так уж и далеко лес, прошарили ту сторону в бинокли; не выходя, через люк заглянули на крышу — «О, хорошо — плоская…». Осмотрели и рядом стоящие здания. Хоть они и были повыше, но, как поняли сопровождавшие офицеров казаки, те дома им не подошли из-за подъездных путей и открытости — машины могли бы попасть под обстрел миномётов или какого-нибудь снайпера. «Что они присматривают? Ищут место?.. Для чего?», — мучились в догадках казаки. Но вопросов не задавали. Офицеры поблагодарили за «экскурсию и, не прощаясь — «Ждите, скоро подъедем», — отбыли на своём УАЗике.
День уже клонился к вечеру, когда к «базе» подъехал ГАЗ-66 с тентом, из которого солдаты быстро выгрузили несколько больших зелёных ящиков, мотки кабеля, шнуры… Всё это подняли на третий этаж, часть ящиков поставили в «кают-компании», а пару — у лестницы на крышу. «66-й» уехал, два офицера остались. Казаки покормили их, чем были богаты, после чего военные пошли спать — «До темноты можно и отдохнуть».
Сумерки уже сгустились до черноты, когда, сменив посты, казаки вернулись «домой». Зашли и обомлели — в «кают-компании» был развёрнут какой-то пункт управления!.. «Радиолокационный пункт управления огнём…», — вспомнился вдруг фильм «Ключи от неба», — «ПВОшники что ли?..». В комнате стоял едва уловимый гул и жужжание от стоящих на столах и на полу блоков аппаратуры, которые приглушенно мерцали звёздочками светодиодов. Щелкая тумблерами, и переговариваясь с кем-то по радиостанции, офицеры склонились над зеленовато отсвечивающими круглыми экранами. Исчезая в проёме люка на крышу, по полу тянулись жгуты проводов.
Перед дверью стоял Ивашко: «Мы тут всё это помогли установить… И на крыше какой-то мини-локатор…Как палка. Сейчас просили им не мешать, никому не заходить…».
Ночь стояла на удивление тихая…Пугающе тихая! Люди на постах — ночная смена заступила. Отдежурив свою часть ночи, Михайлов пошёл спать, передав смену «Лекарю». Не спалось, долго ворочался — уж очень тихо. То ли от тишины, то ли от цикад, но в ушах стоял звон. И только, казалось, закимарил, как лупанул адский грохот, в момент выбросивший его с импровизированного ложа — сдвинутых в ряд стульев — в коридор, куда из своих «кубриков» уже вылетали и другие казаки. Красные отблески ярких вспышек с каждым взрывом озаряли стены, в окнах дребезжали похлёстанные осколками стёкла. Подбежали к «кают-компании»…
Это работали профессионалы. Без суеты и какой-либо нервозности, посматривая то на индикаторы РЛС, то вдаль за окно, без крика, и даже не повышая голоса, как показывают в кино про артиллеристов, офицеры управляли огнём батарей. Это действительно был огонь! Бушующие клубы огня метались там, где недавно тёмной неровной полосой виднелся Гербовецкий лес. Сейчас он тщательно перепахивался огнём и металлом…
Стоя в дверях и у стены за спинами артиллеристов, казаки заворожено смотрели за окна. Зрелище было жутким…и красивым! На часах было начало пятого.
— Это «Гвоздики», — вполголоса пояснил парням Лекарев. — Самоходки. Гаубицы 122 миллиметра. Сказали, один дивизион. Из-за Днестра работают…
И действительно, после каждой команды офицеров, корректировавших огонь, откуда-то справа, там где Днестр, раздавались приглушенные далью бухающие выстрелы. Несколько секунд — и Гербовецкий лес вновь превращался в ад. «Что там — концентрация войск?..»
— …Ну, хоть на собственной шкуре, с-суки, прочувствуют, что такое гаубицы, — со злобой прошипел кто-то из казаков. — Это вам, гады, за Бендеры!..
С. Скрипник.«В этот момент произошло то, что многие опасались… Командарм 14-й армии Александр Лебедь для убеждения «румын» приказал нанести артиллерийский удар по выводимой из Бендер колонне молдавских военнослужащих. По прошествии некоторого времени А.Лебедь в своих интервью неоднократно с умилением повествовал, как он одним ударом закончил войну и убедил «румын» заключить мир на Днестре. Убеждение стоило жизней 112 сельским парням, так и не узнавшим, за ЧТО воевали…». (*Насчёт выводимой колонны — глубокой ночью, через лес?! — такая «отмазка», ну никак не «прокатывает»! — не логично…)
…Это продолжалось 30 минут. Огонь прекратился так же внезапно, только в лесу всё ещё что-то бухало, скрипело и сверкало.
