Владимир Шатов - Сталинград
Все моментально протрезвели. Это слово - окружены, подействовало магическим образом на каждого из тех, кому довелось через это пройти.
- Окружены - значит, смерть. Или, что, может быть, ещё хуже, - русский лагерь для военнопленных. – С ужасом подумали солдаты. - Окружены?.. Это как петля на шее.
- Нужно прорываться! – с яростью прошипел Фом.
Солдаты вытянулись в длинную вереницу и пошли вдоль реки через горящую станицу. Они шагали на юг, затем шли на запад, затем повернули на восток.
- Фактически мы ходим по кругу…
- Главное не останавливаться!
Пулемёт на плече Майера давил, как мешок с углём, и не сильно помогло, когда Францл взял его себе, а он понёс ящики с боеприпасами.
- Они тоже тяжёлые, как свинец. – В гудящей голове ворочались такие же мысли.
От выпитого алкоголя у него заплетались ноги, мозги «расплавились». Парень впереди сменил шаг и споткнулся.
- Только бы не упасть! – отметил Иоганн, переставляя ноги машинально, как автомат.
Когда где-то рядом прогремел взрыв, и вся колонна остановилась, ему было настолько безразлично, что он даже не поднял головы.
- Нужно просто следить за пятками солдата идущего впереди, так чтобы шагать с ним в ногу. – Безучастно размышлял Майер.
Ночь принесла желанную прохладу. Длинная вереница людей замерла, и все сделали привал. Иоганн мгновенно заснул прямо на том месте, где свалился. Он проснулся от того что кто-то тряс его за плечо.
- Чёрт тебя побери, ты, тупой болван, вставай, я тебе говорю!
Это был Францл, склонившийся над товарищем.
- Мы собираем разведотряд, пойдёшь с нами?
Майер сказал, чтобы он шёл ко всем чертям, и повернулся на другой бок.
- Слушай, кто-то пускает сигнальные ракеты вон там, может быть, это кто-то из наших. Мы хотим проверить, - сказал Францл и откусил кусок сухаря.
- Я пойду с вами!
На негнущихся ногах Иоганн заковылял за ними. Лейтенант вёл разведчиков по совершенно открытой местности.
- Нужно использовать каждую неровность для укрытия, но, должно быть, отчетливо выделяемся при лунном свете. – Сказал он, сильно нервничая. – Поэтому повышенное внимание.
- Проклятая луна!
Если на лесном пятачке, к которому они направлялись, прятались русские, им ничего не стоило подпустить противника к себе поближе и положить всех на месте. Чем ближе они подходили к этим деревьям, тем с большей неуверенностью пробирались вперёд.
- Заманивали ли нас русские в ловушку?
- Они, должно быть, нас давно заметили и просто выжидают, чтобы наброситься со всех сторон.
Треснувшая ветка заставила разведчиков остановиться и ждать.
- Попались?
- Давайте живее, дойдём, выясним! - Вдруг огромная ночная птица вспорхнула над головой Фома.
- Стой, кто идёт? - послышался испуганный окрик по-немецки.
Штрауб назвал пароль и выбежал вперёд из чащи. Их шумно приветствуя, окружили солдаты. Это была венская дивизия.
- Никогда ещё мягкий мелодичный тон их речи не был так приятен для моих ушей. – Прошептал Майер и пошатнулся.
- Вообще-то я не люблю венцев! – признался Шольц.
Лейтенант взял ракетницу и выпустил одну за другой три белые ракеты. Их огни, прямые, как у свечей, высоко взметнулись над верхушками деревьев, затем медленно упали обратно на землю.
- Теперь остальные знают, что путь свободен.
На следующий день Майер почувствовал себя абсолютным трупом и напрочь потерял аппетит. Потом он озадаченно заметил, что моча у него стала тёмно-коричневой.
- Ты хреново выглядишь, - растерянно произнёс Францл. - У тебя жёлтое лицо.
- Ты себя сам в зеркале давно видел?
Когда медик сказал, что это желтуха, Иоганн не выглядел удивлённым и раздосадованным. Он так устал от фронтовой жизни, что был согласен даже заболеть, лишь бы вырваться из ада.
- Как вы мне надоели! – у него нашлись силы на последнюю шутку.
- Катись, - пробурчал Вилле на прощание. - Чертовски здорово, что я тебя больше не увижу.
Но он так сильно сжал его руку, что Иоганн поморщился от боли.
Глава 4
Тихо отворив крашенную жёлтой глиной дверь, Григорий осторожно протиснулся в низенький курень. Побродив по горнице в поисках еды, он обернулся к окну и к своему ужасу увидел очкастого немца, который стоял во дворе с автоматом наизготовку и в упор смотрел на советского солдата.
- Твою мать!
Шелехов почувствовал, как у него приподнялись волосы на голове, а по спине тонкой струйкой начал стекать холодный пот. Прошла минута, но немец не выстрелил, а отвернулся и уставился на сарай, где кудахтали возмущённые куры.
- Почему?! – недоумевал удивлённый Григорий. - Мабудь, он принял меня за мирного жителя, аль зрение изменило ему.
В этот момент дверь отворилась и в проеме показалась низкорослая женщина. Хозяйка испуганно уставилась на незнакомца, не зная, чего же ей ждать: милости или погибели?
- Кто вы сами будете? - робко спросила она, стоя, как каменный столб, возле входа.
- Мы идём к своим, - ответил взволнованный солдат, - мне бы, мать, кусок хлеба, если у тебя есть.
- Вы, голубчик, схоронитесь пока, а я вам харчей приготовлю, - проговорила скороговоркой женщина.
- Мы сховаемся в балке за хутором.
- Ладненько!
Григорий подождал пока подслеповатый немец уйдёт со двора и тайком вернулся к прятавшимся товарищам. По дороге он всё время думал:
- Выдаст она нас, аль нет? – гадал он, но случайным спутникам, которых встретил после побега из плена, ничего не сказал. - А ежели она приведёт за собой патруль?
Минуты текли мучительно долго, сердце, как барабанщик на казни, отбивало чёткую дробь. Григорий вспомнил, как совсем недавно он и Захаров вместе сидели в засаде.
- Эх, Толик! – вспомнил он погибшего друга. – Зачем так глупо погиб?
Где-то далеко, за пределами видимости, грохотали сердитые пушки, в перерывах между залпами слышалась отрывистая немецкая речь.
- Держи ухо востро, Илья, - шепнул он молодому парнишке из Самары, добравшись до поля с подсолнухами, - ежели што, будем уходить.
- Куда?
- На кудыкину гору…
Наконец они увидели седую женщину, которая, озираясь по сторонам, вышла за хутор и направилась в их сторону. В руках она несла узелок с продуктами.
- Хлопцы, хлопцы, где вы? - тихо позвала она.
- Мы здесь, - хором ответили красноармейцы. – Немцев не видно?
- Бог миловал!
Пока оголодавшие окруженцы ели хлеб и яйца, запивая снедь сытным козьим молоком, женщина внимательно разглядывала их измождённые, перемазанные грязью лица, и в уголках её глаз блестели слёзы.
- Мой муж тоже воевал в «гражданскую» за Советы, - прошептала жалостливо хуторянка, теребя платочек, - его убили, а я осталась вдовой.
- Судьба такая…
- Вы такие молодые - под снаряды, под пули… как агнцы на заклание.
Она ещё что-то говорила, часто вытирая глаза, но солдаты не слышали её, поскольку очень уж увлеклись едой.
- Прощай, мать. - Просто сказал Григорий, когда парни насытились, - нам пора иттить.
- Христос с вами! - прошептала женщина и перекрестилась.
- Что ты, бабушка, мы неверующие… - улыбнулся Илья Гайнутдинов.
- Христос с вами, - повторила она с тоской и, вспомнив, крикнула вслед, - ваши здесь ночью были и пошли дальше.
Они поспешили на Восток, почти побежали. Вдали показалась, поблескивая широкой гладью, серебристая лента реки Чир. На берегу сидел старый человек и спокойно удил рыбу. Пара лещей лежала в его плетёной корзине.
- Друг, перевези нас на тот берег, - попросил его Григорий.
- Чего ж не перевезти, - ответил бородатый рыбак, лукаво подмигнув, и усадил товарищей в лодку, - я всех перевожу…
***Прорыв правого фланга 62-й армии Красной Армии и выход немцев к Дону в августе 1942 года вызвал настоящую панику среди красноармейцев. В тыловых эшелонах 64-й армии, которой временно командовал Василий Чуйков, распространились слухи, что германские войска вот-вот отрежут их от основных сил.
- Нас уже окружили!
На понтонном мосту через Дон началась давка спасавшихся тыловых частей. Затем паника передалась и войскам передовой линии обороны. Чуйков послал штабных офицеров на берег реки для восстановления порядка, но эта мера не принесла должного результата: помешал налёт вражеской авиации.
- После этого налёта я недосчитался своих лучших командиров. – На следующий день признался начальнику штаба Чуйков.
- Мы сами чудом проскочили…
В итоге сама 62-я армия оказалась, куда в более худшем положении. 33-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника Александра Утвенко попала в ловушку на западном берегу Дона. Гвардейцев атаковали сразу две немецкие дивизии.
- Вот нам свезло! – командир зло сплюнул на высохшую, словно пергамент землю. – Главный удар по нам пришёлся.
