Николай Рубан - Наследник Фархада
— ну и дальше в том же духе.
В общем, пусть нынешние диссиденты на пенсии особенно не пыжатся на своих Брайтонах — и без них народное творчество жило и не хирело.
Неизвестно, сколько бы просуществовал этот патриарх диверсантского самиздата, славный «Хэцзошэ хуабао». Возможно, просто тихо заглох бы с наступлением весны: в эту пору духовная энергия курсантов перенацеливается в другом направлении. Но — случилось так, что волею судьбы вся стопка из пяти изданных журналов попалась на глаза двум неразлучным преподам военного перевода, майорам Куркову и Оверчуку. Вот чего, спрашивается, они в классе языка после занятий забыли — своей преподавательской у них нет, что ли? Наверное, решили хлопнуть по стопарю без лишних свидетелей. Ну и — обнаружили у Сэма в столе весь тираж, каковой и был сей же секунд ими арестован. Нет, разумеется, не для того, чтобы докладывать об этом кому-то, вы что, не такие они люди. Но когда преподу попадает в руки ТАКОЕ творение учеников — да какой же нормальный препод с таким сувениром расстанется! Это же — на всю жизнь память и доказательство своих незаурядных педагогических успехов! Ну, естественно, командир китайской группы об аресте тиража был проинформирован. И было ему высказано отеческое напутствие в приватной беседе с преподавателями: несмотря на то, что они, преподаватели, несказанно рады таким успехам курсантов во внеклассном изучении языка, впредь настоятельно рекомендуется не искать приключений на свою задницу и выпуск журнала прекратить. Тем дело и закончилось. Ну, а невольно пострадал в результате всего этого один лишь невезун Рустам.
Дело было так. Две недели спустя Рустам сидел, никого не трогал, на лекции по военной истории. И так получилось, что собираясь на занятия, он впопыхах перепутал тетради: вместо конспекта лекций по истории он сунул в сумку ту самую тетрадь черновых прописей, на страницах которой и родился незабвенный «Хэцзошэ хуабао» — обложки у тетрадей были одинаковые. Ну, что. Такое дело. Не бежать же обратно в казарму с занятия — ладно, авось пронесет…
Рустам перелистывал страницы с похождениями удалых Ходжи Насретдина и Чжана Ёувэна и ностальгически вздыхал. Эх, хороший журнал был все-таки…
— Та-ак, товарищ Садыков! — раздался вдруг над ним брюзгливый голос преподавателя военной истории полковника Салангина, — Теперь понятно, почему вы так плохо военную историю знаете!
Это было жуткой несправедливостью! Военную историю Рустам знал и любил. Более того, он даже был нештатным экскурсоводом в знаменитом музее ВДВ, а это далеко не каждому доверяли. Но — что тут скажешь? Как в том анекдоте: попал в дерьмо — так не чирикай.
— Вот, я думаю, вашему командиру с этим интересно будет ознакомиться! — злорадно продолжал Салангин, — Уж он, я думаю, правильные выводы-то сделает!
Разумеется, Бздынь правильные выводы сделал.
— А курсант Садыков вообще уже нюх потерял! — гневно объявил ротный на субботнем подведении итогов недели, — Полковник Салангин задал летучку по военной истории, так товарищ Садыков ему на листочке болт ишачий нарисовал! Да еще и стишок какой-то китайский накорябал — на, полковник! Оцени, какой я дерзкий мужик! С-садыков!! Что ты мне еще завтра преподнесешь, вьюнош ты мой бледный со взором горящим?! У меня уже вся жжопа в шрамах от ваших фокусов! Р-рогов!! Три наряда… Не, ни хера — пять нарядов от меня этому орёлику наманганскому! Через день — под р-р-ремень, чтоб задница у него к этой тумбочке приросла! Все — свободны все, великий народ!
Прошагав безумной походкой в канцелярию, капитан хлопнул дверью так, что от косяка отлетел кусок штукатурки. И — спустя минуту из-за двери полились отчаянные рыдания старенькой гармони: «…Эй, баргузин, пошевеливай ва-ал! Молодцу плыть недале-ечко!».
Курсанты прошмыгивали мимо дверей канцелярии бесшумным индейским шагом: ротный сбрасывал стресс, и тревожить эго в эти минуты было — ну просто западло…
Тайна монастырского подземелья
Что интересует туристов, приезжающих в Рязань? Как правило, немногое: Рязанский кремль на берегу речки Трубеж, да дом Есенина в селе Константиново. А между прочим, есть в Рязани совершенно уникальная вещь — единственный в мире музей истории воздушно-десантных войск.
Странно, но почему-то знают о нем немногие. Во всяком случае, музей Мыши в скромном городе Мышкине и то более знаменит. А находится сей музей истории ВДВ на той же улице Каляева, и располагается в том же здании, где помещаются штаб и учебные классы училища.
До революции это было здание Рязанской духовной семинарии. И по легендам, ходившим среди курсантов, существовал подземный ход, соединявший церковь, семинарию и Рязанский кремль. Для чего этот самый ход понадобился смиренным священнослужителям — никто особенно не задумывался, но в достоверности легенды никто не сомневался. Хотя бы потому, что строить в те времена умели. Уж сколько лет прошло с тех пор, а здание практически не требовало ремонта (в отличие от новых корпусов). На совесть было сработано, чего уж там. И если вдуматься, чего стоило тем давним мастерам, отстроившим такое капитальное сооружение, прокопать заодно и подземный ход? Ну так, на всякий случай — чтоб было. Да любой нормальный игумен так бы поступил.
Поисками этого хода периодически занимались многие курсанты, и любознательный Рустам не был исключением. Как и всякого нормального человека его возраста, Рустама не могли не волновать тайны древних подземелий. А одним из самых горьких воспоминаний юности остался день, когда отец не отпустил его летом вместе со старшим братом-археологом на раскопки древнего Хорезма: мол, это для городских бездельников баловство. Оно понятно, летний день зимнюю неделю кормит, и дел в крестьянском хозяйстве для молодого парня выше крыши — а все равно, горевал Рустам в те дни безмерно…
И вот, став курсантом и прознав про такое дело, Рустам немедленно загорелся идеей поиска этого самого хода. Неделю он ходил, как ушибленный, натужно размышляя: где бы он, будучи строителем, расположил вход? Вариантов было много, но первым делом стоило внимательно осмотреть подвалы. Один из подвалов располагался в торцевой части казармы — его использовали под лыжный склад роты. При первом же посещении склада Рустам сразу заметил, что кирпичная кладка одной из стен неоднородная — среди темного старого кирпича отчетливо светлел кирпичный прямоугольник явно более позднего происхождения. Простукивание стены подтвердило догадку: за свежим кирпичом — пустота.
Все. С этого момента Рустам потерял всякий покой и бульдожьей хваткой вцепился в однокурсника Женьку Богомолова (по прозвищу Вольф), назначенному каптером лыжного склада.
— Жень, ну давай посмотрим!
— Да чего там смотреть — нету там ни фига, — упирался неромантичный Вольф.
— А ты откуда знаешь?
— Оттуда. От верблюда. Не доставай, Рустик — нельзя. Залеты тебе нужны, что ли? — Неромантичный, но весьма практичный Вольф не собирался искать приключений на свою задницу: быть каптером, иметь в своем распоряжении шикарный загашник — и рисковать этим ради какой-то неясной авантюры? Нема дурных.
— Да кто узнает-то, блин!
— Не, ну ты вообще думаешь? Начнем стенку ломать — в момент сбегутся.
— Во-первых, никто ничего не услышит: стены во какие толстые. Во-вторых, я не ломать буду, а аккуратно разберу все эти кирпичи. И обратно все заделаю, как было. Кто узнает?
— Да нету там ничего!
— А вдруг есть? Вдруг — клад?
— Откуда?! Ты чо, Рустик?
— Да ты сам подумай: революция, то, се… В церквях же до фига драгоценностей всяких было, так? Был бы ты попом — что, не зашхерил бы их в такое время? Или — оружие старое может быть, кольчуги всякие — раньше ведь в монастырях всегда осаду держали…
— Уф-ф, заколебал ты уже совсем, Рустик. Нету там ни фига, понял? Не-ту, и все. Так что — отвали.
— Блин, забздел — так и скажи!
— Кто забздел?! — мигом вскипел Вольф, — Да я — хоть прям щас!
— Не, сейчас не надо. Фонари надо взять, инструмент… Вообще подготовиться. Давай — в субботу, во время ПХД. Скажем, что порядок там надо наводить — никто и искать не будет.
— Ладно, давай. Кладоискатель Сильвер…
***К проникновению в таинственное подземелье подготовились обстоятельно и продуманно. Помимо фонарей с запасными батарейками и лампочками прихватили по паре свечей, а спички на всякий случай запаяли в полиэтилен. Помня о несчастной судьбе заблудившихся в подземельях, кладоискатели раздобыли бухту прочного шпагата (нить Ариадны!) и, на всякий случай, запаслись куском мела — ставить отметки на стенах. А еще Вольф прихватил пару респираторов: вспомнил жуткую историю о том, как умерли исследователи египетских пирамид. Мистики завопили тогда, что это сработало проклятье древних жрецов, направленное против осквернителей фараоновых усыпальниц. А бедолаги-ученые просто надышались пылью, смешанной с навозом летучих мышей, живших в пирамидах…
