Андрей Еременко - В начале войны
Сообщение о том, что мне поручается формирование одного из механизированных корпусов, я воспринял с удовлетворением. Сразу же выехал на место и принялся за работу. 15 июля я уже был в Вильнюсе. Для дислокации корпуса предназначались районы Вильнюса, Алитуса, Укмерге и Кейдан. Штаб корпуса и 84-я мотострелковая дивизия располагались в Вильнюсе, 5-я танковая дивизия — в Алитусе, 2-я танковая дивизия — в Укмерге. Почти одновременно со мной были назначены комиссар корпуса бригадный комиссар Руденко, командир 5-й танковой дивизии комбриг Куркин, командир 84-й мотострелковой дивизии полковник Фоменко, командир 2-й танковой дивизии полковник Кривошеий и его заместитель подполковник Черняховский.
Любое новое формирование или переформирование связано с известными трудностями как организационного, так и материального характера. Формирование же 3-го механизированного корпуса было связано с особыми трудностями.
Во-первых, формирование происходило на территории Литвы, которая сама переживала своеобразный реорганизационный период; для нее это был период становления Советской власти. Большого труда стоило подыскать помещения для расположения частей и техники. Особенно остро ощущался недостаток казарм и жилых помещений для командного состава в Вильнюсе. Здесь располагалась основная масса литовских войск. Эти войска сами были размещены не очень хорошо.
Я был начальником гарнизона г. Вильнюса, и мне пришлось особенно осторожно подходить к вопросам размещения войск. Литовские войска оставались национальными войсками, поэтому нужно было поступать так, чтобы не ущемить национальных чувств народа и интересов Литвы и ее армии и вместе с тем обеспечить наиболее выгодное размещение своих войск. Я думаю, это в общем удалось, так как некоторые перемещения, которые были произведены в связи с этим, не вызвали никаких трений ни с местными властями, ни с военным литовским командованием.
Во-вторых, и это, пожалуй, главное, формирование 3-го механизированного корпуса проводилось не из подготовленных в техническом отношении и оснащенных частей и подразделений, а из самых разнообразных по специализации и степени подготовленности подразделений. Саперные, пехотные, кавалерийские, артиллерийские, отдельные танковые батальоны и многие другие подразделения сводились в одно целое, постепенно вооружались новой техникой и становились механизированными или танковыми частями. Машины и танки мы получили также не все сразу, так что переучивание людей шло постепенно.
Как бы там ни было, но трудности преодолевались. Перед нами была поставлена задача сократить до предела организационный период и быстрее приступить к планомерной боевой подготовке, к сколачиванию подразделений и частей. Время не ждало. Обстановка была тревожной. На западе шла война. Мы должны были в самый короткий срок обеспечить высокую боеспособность и боеготовность корпуса.
Нужно сказать, что эти задачи командный состав понимал очень хорошо и много работал.
С первых же дней параллельно с решением других вопросов я делал упор на боевую подготовку. Мне самому хотелось быстрее постичь танковое дело, изучить тактику танковых войск и организацию управления ими в бою. Мы занимались днем и ночью, при любой погоде, и чем труднее были условия учебы, тем больше я был этим доволен.
Учебный год не пропал даром. 3-й механизированный корпус, несмотря на свою молодость, при подведении итогов по всей армии за 1940-й учебный год был отмечен в числе лучших корпусов Красной Армии. Он занял первое место среди механизированных корпусов. Об этом сказал нарком обороны на декабрьском совещании высшего командного состава.
В корпусе я оставался недолго — с июня по декабрь 1940 г., однако этот короткий период был заполнен очень напряженным трудом, и я получил огромное удовлетворение от работы, проведенной совместно с командным и всем личным составом корпуса по созданию еще одной мощной боевой единицы Красной Армии.
Большую часть декабря и начало января 1941 г. я провел в Москве, где состоялось нечто подобное высшему военному совету. Это совещание и сборы высшего командного состава проводились за полгода до начала Великой Отечественной войны и сыграли весьма важную роль в поднятии уровня подготовки высшего командного состава Красной Армии в области тактики, оперативного искусства, военной стратегии, наступательных и оборонительных действий всех родов войск, поэтому я хочу несколько подробнее рассказать о них.
Вся работа на совещании и сборах была спланирована по пяти разделам, которые рассматривались последовательно.
Первый раздел включал подведение итогов боевой и политической подготовки за 1940 г. и постановку задач на следующий, 1941 г. С докладом по этому разделу выступил начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии К. А. Мерецков. Его доклад охватывал большой круг разнообразных вопросов практики боевой учебы. Нет смысла излагать их здесь полностью. Докладчик отметил, в частности, что в тактической подготовке наблюдался определенный перелом, поднялась маневренная способность пехоты.
Говоря об обороне, начальник Генерального штаба уделил большое внимание организации предполья с целью направить наступление противника в выгодный для нас район и нанести ему поражение еще до выхода к переднему краю нашей обороны при широком использовании артиллерии и авиации. Кирилл Афанасьевич подчеркнул, что войска научились создавать предполье, но пока недостаточно подготовлены для преодоления вражеского предполья, и, кроме того, командный состав не научился еще в достаточной степени оценивать обстановку, организовывать разведку.
Касаясь положения дел в артиллерии, начальник Генерального штаба сказал, что она в текущем году в основном справилась со своими задачами. Достойными похвалы, по его мнению, были артиллеристы Киевского особого военного округа, где артиллерией командовал генерал Н. Д. Яковлев.
Авиация, как отмечалось в докладе, в последнее время получила широкую практику в области взаимодействия с наземными войсками. Это дало возможность осмыслить и уяснить те особенности, которые вносят ее действия в наступательный бой, изменяя его характер. В частности, практика показала, что авиация способна вести огонь по переднему краю и сопровождать атакующую пехоту. В связи с этим, сказал Кирилл Афанасьевич, многие авиационные начальники пересмотрели свое излишнее увлечение самостоятельными рейдовыми операциями авиации по тылам противника, которые были оторваны от действий других родов войск. Это явление он отмечал как положительное.
Не останавливаясь на других вопросах, затронутых в докладе, хочется подчеркнуть, что он был содержательным, насыщенным фактами и цифрами, и нацеливал войска на решение новых задач в 1941 г. Начальник Генерального штаба указал, в частности, на необходимость разработки инструкций и наставлений как по тактике глубокого боя, так и по другим видам боевой деятельности всех родов войск с целью достижения единства взглядов и методов в обучении и подготовке войск. В докладе, особенно в развернувшихся прениях, чувствовался дух маневров 1935 г., хотя не было тех, кто в свое время спланировал и провел их.
Выступавшие в прениях высказали много ценных предложений по методике обучения и содержанию учебных задач. В прениях выступили 28 генералов, в том числе инспектор пехоты, начальник Управления боевой подготовки, командующие родами войск, начальники служб, командующие некоторых военных округов и командиры ряда корпусов.
Второй раздел работы совещания был посвящен рассмотрению актуальных теоретических вопросов военного искусства (тактики оперативного искусства, военной стратегии). Участники совещания заслушали и обсудили пять докладов: генерала армии Г. К. Жукова Характер современной наступательной операции, генерала армии И. В. Тюленева Характер современной оборонительной операции, генерал-полковника Д. Г. Павлова Использование механизированных корпусов в наступлении, генерал-лейтенанта авиации П. В. Рычагова Военно-воздушные силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе, инспектора пехоты генерал-лейтенанта А. К. Смирнова Бой стрелковой дивизии в наступлении и в обороне.
На рассмотрение этих вопросов было затрачено четыре дня — с 25 по 29 декабря.
По первому докладу развернулись весьма острые прения, выступило семь человек. В докладе и выступлениях затрагивались серьезные проблемы оперативного искусства, военной стратегии, советской военной доктрины. Было высказано много ценных и правильных соображений, некоторые положения доклада подверглись критике. Так, генерал-полковник Г. М. Штерн (командующий Дальневосточным фронтом) критиковал соображения Жукова о сроках ввода в прорыв танковых корпусов и некоторые другие мысли докладчика. Генерал-майор М. А. Кузнецов (начальник штаба Дальневосточного фронта) не соглашался с положениями доклада о вводе эшелонов развития прорыва армейского и фронтового звена на разных направлениях.
