Евгений Авдиенко - Последние солдаты империи
Софья Леопольдовна удрученно замолчала, а Варе вдруг стало по-настоящему страшно. Война, такая далекая и неумолимая, подступала все ближе и ближе. Тревога за мужа с новой силой овладела чувствами молодой женщины, и эта тревога, наравне с ее беспомощностью и невозможностью изменить происходящее, заставили Варю при первой же возможности покинуть гостеприимную хозяйку и отправиться домой.
«Как теперь можно развлекаться, когда идет такая страшная война?», – думала она всю дорогу, неприязненно поглядывая на встречные экипажи, в которых хохотали, выглядывая наружу, хорошенькие барышни в сопровождении таких же веселых и довольных жизнью кавалеров.
V
Генерал Самсонов, выполняя приказ командующего Северо-Западным фронтом генерала Жилинского, продолжал гнать свои войска вперед, ничего не зная ни о противнике, ни о своих фланговых соединениях. Два центральных корпуса его армии, XIII и XV, выполняя директиву командующего, продолжали наступать в направлении Мюлена и Хохенштейна. В то время как I армейский корпус, наступавший на левом фланге в направлении Сольдау, и VI армейский корпус, наступавший правее центральных корпусов, без согласования со штабом армии, теснимые германскими войсками, начали отход. Что поставило фланги и тылы центральных корпусов под удар.
* * *Наступившее утро застало отряд поручика Нелюбова в густой чаще леса. Еда и боеприпасы были на исходе. Казаки, посланные в разведку, докладывали, что по всем дорогам движутся колоны немецких войск. Небольшая станция, находящаяся западнее того места, где сотня расположилась на ночлег, была забита войсками, на которой, на выводной стрелке под парами стоял бронепоезд.
Борис скрупулезно наносил на карту данные разведки, в полной мере понимая, что ценность этих сведений уже завтра потеряет свою злободневность. Поэтому, не колеблясь, принял решение немедленно переправить их в штаб дивизии.
Добровольцем отвести пакет вызвался казак со странной фамилией Глыба, что никак не вязалось с его маленьким ростом и щуплым телосложением.
Нелюбов, сделав себе копию карты, вручил оригинал Глыбе, посоветовав спрятать понадежней.
– Вы должны понимать, что ни при каких условиях не должны попасть в плен! А если это все-таки случится, донесение необходимо уничтожить раньше, чем вас схватят.
– Ваше благородие! Да я ж бачив, что немец со мной сробит! – улыбнулся рядовой Глыба. – У мене дома жинка, да трое деток малых! Ужом проползу, но доставлю депешу!
Отправив посыльного, поручик дал команду к маршу и, избегая дорог и населенных пунктов, повел сотню в направлении Ортельсбурга, где рассчитывал соединиться с основными частями 2-й армии.
Целый день, соблюдая предельную осторожность, пробирался отряд на юго-восток, в направлении ни на минуту не смолкающей артиллерийской канонады.
Ближе к вечеру, когда посланная вперед разведка доложила, что прямо перед ними находится набольшая немецкая деревушка, Борис объявил привал, понимая, что люди валятся с ног от усталости, а лошади не кормлены вторые сутки, и сам отправился на рекогносцировку.
Деревня действительно была очень маленькой – не больше пятнадцати домов. В центре, около самой большой избы, стояло несколько фургонов, загруженных то ли фуражом, то ли продуктами, а несколько десятков немецких солдат, сложив винтовки шалашиком, отдыхали около костра.
Обозники, решил Борис и, пристально разглядывая в бинокль дома деревушки, пытался определить, какие из них заняты солдатами и какова все-таки реальная численность этого гарнизона.
Дорога, ведущая в деревню, была пустынна. Немецкие солдаты, чувствуя себя в полной безопасности, не потрудились даже выставить часовых.
Возвращаясь обратно, Нелюбов принял решение, – на измученных, голодных лошадях далеко не уйдешь, да и надоело прятаться, как волки, по лесам, не мешает немного размяться, а заодно и пополнить запасы продовольствия.
Разделив сотню на два отряда, – хорунжий с десятком казачков отсекали дорогу из деревни, – Борис с основной группой начал сосредоточение на опушке леса.
Выждав условленное время, отведенное Усову для занятия исходной позиции, Нелюбов, привычно сжав револьвер в левой руке, обнажил шашку:
– Пики к бою, шашки вон! Наметом… арш!
В первые секунды немецкие солдаты, заметив приближающихся всадников, в которых они узнали тех самых казаков, которыми пугала всю Германию кайзеровская пропаганда, остолбенели от удивления и ужаса. Но потом быстро разобрали винтовки и открыли беспорядочную стрельбу.
Когда до первых строений оставалось чуть менее ста метров, Нелюбов с радостью отметил, что не ошибся в количестве гарнизона, из близлежащих домов выскочило не более десятка человек в нижнем белье, сразу же открывших огонь из карабинов.
«Удачная оказалась авантюра», – радостно подумал Борис, когда вдруг совершенно неожиданно, из окна крайнего дома, прямо в лоб наступавшей сотне ударил пулемет.
Развернутая казачья линия словно натолкнулась на невидимое препятствие. Крики боли и отчаяния, ржание смертельно раненных лошадей и гулкие удары тел о землю в смертельном вихре закружились вокруг Бориса.
«Всех ведь положит, сволочь!» – в отчаянии подумал он и, пригнувшись к самой холке, дав шпоры коню, ринулся прямо на пулемет.
Когда до дома, из которого летела беспощадная смерть, осталось около тридцати метров, Нелюбов почувствовал, как Сашка, вздрогнув, захрипел и сбился с галопа. Освободив ноги от стремян, Борис на доли секунды опередил момент, когда конь начал заваливаться набок, отбросил шашку и, выхватив правой рукой второй револьвер, упал вместе с лошадью и, прикрываясь тушей животного, открыл беглый огонь с обоих револьверов по пулемету.
Первые пули Нелюбова ударили в раму окна, из которого, не останавливаясь ни на секунду, градом летели пули, но поручик, не обращая внимания на очередь, которая легла совсем рядом, яростно палил в озаряемый частыми вспышками ненавистный черный квадрат до тех пор, пока пулемет наконец не замолчал…
* * *На войне, да и в жизни, случается, что, жертвуя малым, достигают результатов более весомых по своей значимости, чем принесенная жертва. К сожалению, очень часто в истории России бывали случаи, когда кровь русского солдата проливалась вдали от родины и в угоду политическим амбициям монархии. В Семилетней войне 1756–1762 годов против Фридриха II русская армия всей Европе показала свою боевую мощь. Неся огромные потери в битвах при Цорндорфе и Кунерсдорфе с прекрасно подготовленной и обученной прусской армией, русские солдаты выдержали все «косые атаки» Фридриха Великого, а при Кунерсдорфе, после тяжелого и кровопролитного боя, сумели перехватить инициативу, наголову разбив непобедимую прусскую армию. Однако справедливости ради надо заметить, что не все государи и правители России безропотно бросали русского солдата в пекло сражений в угоду своим союзникам. Когда Америка, во главе с Джорджем Вашингтоном вела войну за независимость и Великая Британская империя раз за разом терпела поражения от молодой американской армии, англичане предложили огромную по тем временам сумму за русский экспедиционный корпус во главе с Александром Суворовым. И неизвестно, какой сегодня была бы политическая карта американского континента, если бы светлейший князь Потемкин-Таврический в резкой форме не отказал английским лордам, заявив, что кровь русского солдата не продается…
В августе 1914-го года именно армия генерала Самсонова была принесена в жертву союзнических обязательств перед Францией. Угроза русского вторжения заставила германский Генштаб перебросить несколько корпусов и дивизий с Западного фронта, что без преувеличения спасло Францию, существенно усилило 8-ю армию Гинденбурга и привело к разгрому 2-й русской армии генерала Самсонова.
* * *Поручик Нелюбов пребывал в очень скверном расположении духа, что никак не было заметно людям малознакомым, но сразу замечалось близкими и друзьями. Прикуривая одну сигарету от другой и постоянно похлестывая плеткой по голени сапога, Борис жестоко корил себя за потери почти половины казачьей сотни.
«Зачем поспешил! Надо было дождаться ночи и спокойно перерезать весь этот маленький гарнизон!» – думал он, сидя в избе, которую раньше занимали немецкие офицеры. Поручик еще раз горестно вздохнул и, поднявшись, подошел к двери, на которой прямо посередине была приколота листовка, изображавшая огромного бородатого казака, который со зверским выражением лица насаживал на свою пику немецких детей.
«Теперь понятно, почему местные жители покинули свои дома», – раздраженно подумал Нелюбов и с отвращением сорвал это творение германской пропаганды.
В дверях показался Усов и с порога выпалил:
