Михаил Колосов - Три круга войны
Вышел Гурин за развилку дороги, прошел немного, стал ждать попутных машин. А их, как нарочно, ни одной в его сторону. Пройдет он немного, оглянется — никого. У развилки еще какое-то движение было, а теперь, когда поворот тот скрылся за горизонтом, совсем обезлюдело шоссе. Даже жутко сделалось: ни живой души, как в пустыне. Глянул в одну сторону — бетонка строгой лентой прорезала лес и уперлась в самое небо, глянул в другую — та же картина. И он один — маленький и беззащитный — стоит в самом низу на этой огромной ленте, повисшей от неба до земли, стоит, будто гномик на великанских качелях…
До чего опустела дорога! Наверное, стала она уже для наших войск бесполезной: железнодорожные эшелоны теперь идут почти до самого Одера.
Потоптался, потоптался Гурин и решил, не теряя времени, идти пешком.
Вышел на середину дороги, поддернул вещмешок, автомат перебросил с плеча на грудь, затвор оттянул, поставил на предохранитель: мало ли какая встреча может случиться, надо быть «на взводе» — и пошагал.
Идет, идет, да и оглянется — не догоняет ли какая попутка. А они как вымерли — ни одной. И вдруг замаячило что-то на горизонте — бежит какая-то машина. Обрадовался, заранее на обочину сошел, ждет. Вот она ближе, ближе, — и уже он ясно видит, что за машина — легковушка, «эмка». Сразу радость потухла: начальство какое-то едет, разве возьмет? Но на всякий случай поднял руку.
Машина промчалась мимо и вдруг затормозила. Гурин — бегом к ней. Пока добежал, передняя дверца открылась и оттуда вылез майор в синих диагоналевых галифе, заправленных в хромовые сапоги, в защитной шерстяной гимнастерке, подпоясанной комсоставским ремнем — со звездой на пряжке, и в фуражке с блестящим козырьком. Толстенький, приземистый, суровый — брови хмуро сдвинуты, губы сведены в недовольную гримасу. «Сразу видно — тыловик, — подумал Гурин. — Не возьмет…»
— Товарищ майор, разрешите… — козырнул он, но майор, казалось, не увидел его и не услышал, он медленно прошел на самую бровку обочины и принялся мочиться в кювет. Гурину стало неудобно, он отвернулся, не зная, что делать. То ли ждать, то ли идти вперед, не теряя времени…
— В чем дело, старший сержант? — услышал Гурин довольно мягкий, добродушный голос, так не вязавшийся с суровой внешностью майора. — Подвезти, что ли?
— Да, товарищ майор. Если можно.
— Далеко?
— Мне надо в Дразикмюле… Ну хоть до Лукац-Крейца, а там я пешком дойду.
— Садись, — майор кивнул на открытую переднюю дверцу машины, а сам полез на заднее сиденье.
Обрадованный Гурин бросил вещмешок в машину себе под ноги, уселся на командирское место рядом с шофером, автомат положил себе на колени — он ладно, будто ласковый котенок, улегся на его ногах, свесив между ними свою единственную лапу — диск. Улыбаясь, Гурин взглянул на водителя: «Мол, я готов, можно ехать». Тот подмигнул Гурину дружелюбно и тронул «эмку».
Хозяева машины сразу как-то пришлись по душе Гурину, будто это были свои, давно знакомые люди. Гурин переглядывался с шофером, они улыбались друг другу. Гурин думал о шофере хорошо: «Молодец — не зазнайка, как другие шофера, которые возят начальство…»
Шофер — крепкий, откормленный парень, видать, служба у майора для него не очень обременительна и харчем он не обижен. Только обмундирование на парне слишком уж бедненькое: старенькое, хлопчатобумажное, но чистенькое — хорошо выстирано и выглажено. «А может, это у него рабочее, дорожное, а выходное он приберегает, — рассуждает Гурин про себя. — В конце концов, это его дело, главное — парень приятный…»
— Ты, браток, автомат-то отверни, — сказал шофер и сам правой рукой отвел ствол гуринского автомата вперед и вниз под приборный щиток. — А то направил мне прямо в живот.
— Он на предохранителе, — успокоил Гурин шофера, однако отвернул ствол подальше от него. Чтобы удостовериться, на месте ли предохранитель, Гурин пощупал его пальцами и оставил руку на нем.
— Мало ли!.. Знаешь ведь: ружье один раз в год само стреляет, — продолжал шофер.
— Бывает, — согласился с ним Гурин.
— Как же это ты не боишься один разгуливать по Германии? — заговорил бархатным голосом майор.
— А кого бояться, товарищ майор? — немного рисуясь, спросил его Гурин. — Немцев здесь нет, мы их вычистили.
— Кто это «мы»? — усмехнулся майор.
Гурин понял, что у него получилось слишком хвастливо, смутился, пошел на попятную:
— Ну, мы — солдаты… Армия наша. Фронт-то вон уже где!
Майор помолчал, потом спросил:
— А в Дразикмюле у тебя родственники? В отпуск спешишь?
Гурин засмеялся — шутит майор, и сам пошутил:
— Да, товарищ майор: целый взвод родственников! — и пояснил: — Взвод наших курсантов там, вот я еду за ними.
— Курсантов? — удивился майор. — Каких курсантов? Училище, что ли?
— Обыкновенные курсанты, товарищ майор. — Гурину не хотелось на эту тему распространяться: выпытает все, а потом скажет: «Эх ты, дурак болтливый! А еще комсорг батальона, в офицеры метишь!» Да и зачем?.. Обычно таких вопросов случайные попутчики друг другу и не задают. А этот — сразу видно: тыловик, все ему интересно. Да и что ему на фронте делать-то с таким бабьим голосом? Он же команду подать не сможет…
— Что-то ты, парень, темнишь, — сказал майор. — Не дезертир ли ты?
— Да вы что, товарищ майор? — Гурина даже в жар бросило. Он взглянул на шофера — тот тоже посуровел. Быстро реагирует на настроение начальства! Гурин обернулся к майору: — Вы всерьез, товарищ майор?
Майор сидел, откинувшись на заднюю спинку. Круглое лицо его с розовыми пухлыми щечками лоснилось. Чисто выбритый двойной подбородок закрывал верхние две пуговицы гимнастерки. Он улыбался, и губы его искривились в горизонтальную восьмерку.
— А вдруг? — сказал он, не повышая голоса и не гася улыбки. — Покажи-ка документы, браток.
Гурин расстегнул левый карман гимнастерки, достал красноармейскую книжку (в ней же лежало свернутое вчетверо и командировочное удостоверение), передал майору, а сам, обиженный, отвернулся и стал смотреть вперед, на дорогу, нервно сжимая шейку автомата.
Майор шелестел у него за спиной бумагой — проверял, а Гурин сидел и злился на него. Потом шелест прекратился, и Гурин боковым зрением увидел, как шофер, не меняя позы, слегка кивнул головой. Гурин подумал, что майор, изучив его документы, успокоился, и решил обернуться, чтобы взять их у него. Про себя он издевался над майором: «Ну что, поймал дезертира? Шерлок Холмс!..»
Однако не успел он сделать и пол-оборота, как ощутил резкий обжигающий удар в голову повыше левого уха. Скорее машинально, чем сознательно, Гурин сдернул большим пальцем предохранитель, приподнял, насколько смог, автомат, потому что шофер, схватив правой рукой за ствол, старался отжать его вниз, надавил на спусковой крючок. Очередь пришлась шоферу в живот, он дернулся всем телом, машина вильнула, полетела куда-то кубарем, послышался треск, удар, и все в сознании Гурина погасло…
Сколько он находился в беспамятстве, Гурин не знал, но, когда открыл глаза, он увидел перед собой двух офицеров. Гурин лежал на земле, а они стояли над ним и казались ему высокими-высокими. Он только взглянул на них, и они тут же поплыли перед глазами, словно растворились в тумане. Во рту у Гурина пересохло, подступила тошнота, он закрыл глаза, попытался повернуть голову набок и не смог — в шее стрельнула острая боль.
— Старший сержант, как твоя фамилия? — спросил кто-то.
Гурин понял, что это относится к нему, сказал:
— Гурин… — Однако голоса своего он не услышал. Он лишь почувствовал, как лицо его вдруг одрябло, а сам он весь покрылся потом, и в этот же момент он ощутил у себя на верхней губе влажную холодную ватку, в нос шибануло нашатырем. Ему стало легче: дряблость с лица сошла, тошнота отступила, и он снова открыл глаза.
— Ну вот… — сказал старший лейтенант, сидевший на корточках возле него. — Лучше?..
— Лучше…
— Фамилию свою п-помнишь? — старший лейтенант слегка заикался.
— Помню… Гурин…
— Откуда и к-куда вы ехали?
— Не знаю…
— Как?
— Я ехал из Ландсберга в Дразикмюле. А они — не знаю. Они догнали меня на дороге, я попросился подвезти. Они взяли.
— Кто они? С-сколько вас было в машине?
— Их двое. И я…
Старший лейтенант взглянул на стоявшего рядом капитана, потом снова обратился к Гурину:
— Кто они-то?
— Не знаю… Майор и шофер.
— И что п-произошло в машине?
— Ну, майор сначала спрашивал, куда я еду, зачем… А потом вдруг говорит: «А может, ты дезертир? Покажи свои документы». Я показал, а когда обернулся, чтобы взять их, он ударил меня чем-то по голове. Ну, я машинально схватил автомат… Он у меня на коленях лежал. Я испугался, подумал, что это какие-то бандиты…
