Антон Кротков - Воздушный штрафбат
Никогда еще боевые полеты не были столь опасными. Когда Хан впервые увидел идущие от горизонта до горизонта сотни «летающих крепостей», они поразили его своими гигантскими размерами. Длина крыла у этих чудовищ составляла почти 40 метров! Небо вокруг неприятельской эскадры кипело от ураганного огня тысяч крупнокалиберных пулеметов «Браунинг»…
Вслед за товарищами по группе Хан атакует летающие «амбары». Они растут так быстро, что начинаешь паниковать, что сейчас влетишь в «ворота сарая». Перед глазами вмиг проносятся яркой вспышкой все твои последние грехи.
Не дожидаясь, пока его самолет врежется в бомбардировщик, Макс нажимает кнопку стрельбы и почти сразу уходит глубоким скольжением вниз. На него сразу наскакивает не менее дюжины «Тандерболтов Р47». Словно голодные собаки они, мешая друг другу, спешат оторвать «шмоток мяса» от совершенно потерявшего ориентировку, ошеломленного врага. Кошмар какой-то! Как же это не похоже на «свободную охоту», которой Хан привык промышлять до сих пор.
Первоклассные американские истребители заставляют немца удирать от них на пределе возможностей своего «фокке-вульфа». У самого аэродрома они все-таки догоняют беглеца. До своей базы с зенитными орудиями рукой подать. Но с него довольно! Макс аварийно сбрасывает фонарь кабины, переворачивает истребитель «на спину» и вываливается из совершенно исправного самолета. Вскоре над головой громким хлопком распускается спасительный купол парашюта…
Итогом первого месяца пребывания Хана во Франции стали два поврежденных вражеских бомбардировщика, один сбитый «тандерболт» и тик правого глаза, который он заработал на нервной почве. Всеми правдами и неправдами, задействуя свои связи в министерстве авиации и среди партийной верхушки, Макс пытался перевестись обратно в Россию. Там теперь тоже стало очень опасно. У русских в большом количестве появились закаленные в боях асы, много хороших самолетов. Но там хотя бы многое зависело от твоего летного мастерства. Воздушные поединки с вражескими истребителями Макс всегда считал захватывающим, хотя и очень опасным спортом. Здесь же у него почти не было возможности проявить свое летное мастерство. Они словно пехотинцы — в полный рост шли на вражеские доты под кинжальным огнем.
Максу было плевать, что о нем думают сослуживцы, среди которых даже ходил такой анекдот: «Кого можно считать трусом? Ответ: летчика Западного фронта, который перевелся на Восточный фронт». «В душе каждый из них мечтает о таком переводе», — презрительно думал барон.
Друзья в Берлине обнадеживали: вопрос вот-вот будет решен. Хану почти выхлопотали место командира группы одной из прославленных эскадр, ведущих бои под Курском. Но каким-то непостижимым образом рапорт известного эксперта попался на глаза самому рейхсмаршалу. Геринг тут же позвонил командующему 3-м воздушным флотом Хуго Шперле:
— Я не потерплю трусов в моих люфтваффе… Я искореню их! Научите этого трусливого аристократишку воевать, или отдайте его под суд…
К счастью, фельдмаршал, как и обещал, не забыл офицера, который когда-то произвел на него благоприятное впечатление своей откровенной принципиальной оценкой, данной противнику. Пока Шперле разговаривал с Ханом, его будто вытесанное привыкшим к грубой работе каменотесом из большого куска камня лицо выражало свирепость и презрение:
— Помня о нашем знакомстве, я даю вам один шанс из двух — на выбор: вы можете выйти отсюда и застрелиться. Но это не слишком почетная смерть для офицера…
Хан выбрал службу в особом подразделении смертников, укомплектованном только добровольцами. Особая штурмовая группа должна была использовать тактику «чистильщиков окопов» времен Первой мировой — специально подготовленных, хорошо вооруженных солдат. Небольшие горстки этих отчаянных храбрецов скрытно подбирались в 1916-м к французским окопам и закидывали сидящих в них «лягушатников» ручными гранатами с ускоренными взрывателями. Первым в окоп запрыгивал фельдфебель со щитом, сделанным из пулеметного шита. Остро отточенной саперной лопаткой он начинал крушить черепа и резать глотки застигнутым врасплох вражеским солдатам. За ним по пятам следовал второй штурмовик с сумками, полными гранат. Замыкал группу боец со штык-ножом и скорострельным пистолет-пулеметом Бермана — идеальным оружием ближнего боя. Нередко нескольким штурмовым группам удавалось «вычистить» траншеи первой линии вражеской обороны от целой роты французов или англичан…
Точно так же Хану и его товарищам по небольшой штурмовой авиагруппе предстояло действовать против армады американских бомбардировщиков. Стрелять разрешалось с предельно короткой дистанции «пистолетного выстрела». Если залп из целой батареи мощных пушек не уничтожал «крепость», приказ требовал таранить вражеский самолет. Все равно после выхода из атаки у воздушных «штурмовиков» почти не было шанса уйти от истребителей. Дело в том, что для защиты от заградительного огня бортовых стрелков «крепостей» — на «Фокке-Вульфы-190» особой «штурмовой» модификации устанавливалась дополнительная броня, которая делала их тяжелыми и неповоротливыми. Для истребителей же противника они, даже несмотря на дополнительную бронезащиту, становились легкой добычей.
Перед первым вылетом личный состав штурмовой группы выстроился перед похожими на танки «фокке-вульфами». В бой летчиков-добровольцев должен был вести гауптман Вальтер Моритц. После короткого инструктажа летчики особой группы все хором повторили за своим командиром слова присяги:
— Мы клянемся защищать небо рейха в соответствии с принципами штурмгруппы. Мы знаем, что, будучи летчиками штурмгруппы, должны особым образом оборонять от врага народ фатерлянда. Мы осознаем, что в каждом вылете будем контактировать с четырехмоторными бомбардировщиками. Мы будем атаковать их с кратчайших дистанций, а в случае неудачной атаки — таранить врага…
Как только вдали в прозрачной синеве заблестела россыпь серебристых капель, «Мессершмитты-109» сопровождения ушли вперед. Группа расчистки обязана была завязать бой с прикрывающими бомбардировщики «Тандерболтами» или «Мустангами».
Десять «фокке-вульфов» штурмовой группы выстроились плотным клином и пошли вперед, словно закованные в латы конные рыцари Средневековья. Вскоре небо вокруг засветилось от бесчисленных разрывов и пулеметных трасс. Град осколков и пули постоянно стучали по обшивке самолета. Но Хан упорно держался в строю. Весь мир для него сузился до изображенного на борту одного из «Боингов» черного круга с вписанной в него белой звездой — эмблемы ВВС США…
Время спрессовывается до предела. Боковым зрением, периферией сознания Макс отметил, что два соседних крылатых «тарана» уже провалились вниз, пораженные заградительным огнем. Хан, стиснув зубы, продолжал идти вперед. Он ждал приказа ведущего открыть огонь.
Неожиданно что-то сильно ударило в борт самолета. Словно гигантская рука смахнула его с курса. Мгновенно пришло понимание, что получившая серьезные повреждения машина обречена. В таких случаях Хан всегда спешил воспользоваться парашютом, но на этот раз как штрафнику он ему не полагался…
Впереди поле. Для аварийной посадки вроде вполне подходит. Макс направляет машину туда, но вовремя замечает, что оно изрыто оврагами или воронками. Надо срочно искать запасной вариант. А запаса высоты уже не осталось. Внезапно заглох мотор. Тяжелый бронированный «воздушный танк» стремительно понесло прямо на ямы. Справа совсем рядом какая-то деревушка с довольно широкой центральной улицей. Макс бросил машину в правый вираж. Самолет низко прошел над живой изгородью из высокого кустарника бокажа,[171] отделяющей поля от деревенской околицы. Перепрыгнул через черепичные крыши крайних деревенских домов. Оставалось немного довернуть самолет. Но привыкший к чуткой реакции на свои действия со стороны обычного истребителя, Хан недостаточно энергично выполнил новый крен. Тяжелая машина слишком медленно начала переваливаться в нужную сторону и, зацепив крылом телеграфный столб, рухнула вниз с высоты десяти метров.
Пилоту повезло, что он успел выключить двигатель. Благодаря этому, пока он без сознания лежал в кабине упавшего истребителя, тог не загорелся. А то, что секунду назад стало причиной аварии, возможно, спасло ему жизнь: хорошо бронированный, массивный и крепкий, как танк, «Fw-190» выдержал столкновение с землей и не развалился на части, став спасительной капсулой для своего пилота.
На центральной улице небольшой французской деревни лежал разбитый самолет с человеком внутри, и никто из местных жителей не решался или не хотел подойти к нему, чтобы посмотреть: жив ли его летчик и не нуждается ли он в помощи. За несколько лет насаждения победителями «нового порядка» французы научились пассивному сопротивлению оккупантам.
