Самсон Агаджанян - Звезда печали и любви
— Только одно: почему ты не хочешь меня целовать? Неужели у тебя ко мне, как к женщине, нет желания? Или ты…
Она остановилась на полуслове, не решаясь продолжать дальше. Олег улыбнулся.
— Ты хочешь спросить, не импотент ли я?
Она ничего не ответила, отвернулась. Неожиданно он громко засмеялся. Ира вздрогнула, повернулась к нему. Тот неудержимо продолжал смеяться. Она впервые слышала его заразительный смех… Постепенно Олег успокоился и, в упор глядя на нее, спросил:
— Наверное, кто-то тебе нашептал, что я не мужчина. Признайся, так было?
Она молча кивнула.
— А теперь запомни, что я тебе скажу. В этом я здоров. Можешь не сомневаться.
— А ты докажи!
— Нет, я прикоснусь к тебе лишь тогда, когда встану на ноги.
— Я сейчас хочу, — стыдясь своей смелости, стараясь не смотреть на него, прошептала она.
— Нет, будет так, как сказал я,
Немного погодя он взял ее руку и, нежно целуя, произнес:
— Я люблю тебя! — и, притянув ее к себе, стал страстно целовать в губы.
Ира впервые в жизни ощутила необыкновенную сладость и вместе с ней головокружение. Они неудержимо целовали друг друга. Ира почувствовала, как Олег от желания задрожал. Продолжая его целовать, она легла рядом и стала расстегивать на себе кофточку. Она сама горела желанием. Ее рука медленно скользнула вниз и коснулась его упругого мужского достоинства…
Олег моментально пришел в себя и с силой оттолкнул Иру так, что она упала с кровати.
— Олег…
Но он, опираясь на руки, подтянулся к спинке кровати.
— Уходи… И никогда больше не позволяй себе подобного.
Но та, не обращая внимания на его слова, не скрывая своей радости, наклонилась к нему и шепотом произнесла:
— Если бы ты знал, как мне хорошо!
Они услышали, как в прихожей открылась дверь. Ира вскочила и стала застегивать кофточку.
— Вы ужинали? — спросила заглянувшая к ним Елена Владимировна.
— Нет, мама. Мы ждали тебя.
Когда мать вышла, Олег, посмеиваясь, сказал:
— Ты на себя в зеркало посмотри! Красная, как рак.
Ира встала, подошла к зеркалу. С разных сторон осмотрела себя и лукаво улыбнулась.
Свет мой зеркальце, скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?
Она повернулась к нему.
— Что ты ответишь?
Олег продолжил ей в тон:
— Ты, конечно, спору нет…
Он замолчал.
— А дальше? — спросила Ира.
— Не помню.
— А ты своими словами.
— Ну, красивая…
— Как грубо! — Ира наморщила лоб. — Надо было в школе учить Пушкина… Олег, только ответь честно. Когда я зашла к тебе в спортзал и ты увидел меня, сразу влюбился?
— Даже в мыслях не было. Но мне понравились твои глаза.
— Почему?
— Не знаю. Я до сих пор не могу привыкнуть к твоим глазам. От них исходит такое тепло… Они словно зовут к себе.
— А я, как только увидела тебя, сразу влюбилась! А ты меня когда полюбил?
— Вот станешь олимпийской чемпионкой, тогда и скажу.
— Но до Олимпийских игр еще два года!
— Ничего, они пролетят, как один день.
— Если бы они действительно пролетели так быстро, как ты говоришь…
— Спешить не надо. Жизнь у тебя еще не началась, а ты годы готова превратить в дни. Радуйся молодости! Ты лучше ответь мне: будешь ходить на тренировки?
— Да!
В комнату вошла мать. Она поставила поднос на стол.
— Приятного вам аппетита!
— Спасибо, мама.
* * *Рано утром Ира явилась на тренировку.
— Доброе утро, Константин Петрович! — и, неожиданно чмокнув тренера в щеку, она побежала в раздевалку.
Тот, глядя ей вслед, покачал головой.
— Сумасшедшая, до инфаркта доведет.
Ира тренировалась с удвоенной силой. После тренировки Обухов подошел к ней.
— Если так будешь работать каждый день, непременно станешь олимпийской чемпионкой.
— В этом можете не сомневаться. Тренироваться я буду в поте лица!
— И больше никаких фокусов?
— Обещаю: никаких капризов и фокусов.
Он недоверчиво посмотрел на нее. Та, лукаво улыбаясь, поднесла ладонь ко лбу и громко провозгласила:
— Даю честное пионерское!
В конце марта Ира была уже в Москве, на двухнедельных сборах. Перед самым вылетом в США собрали гимнастов сборной страны. Ждали приезда представителя ЦК КПСС, который должен был провести с ними беседу. Его долго не было. Старший тренер сборной Кныш нетерпеливо поглядывал на часы. Пора было ехать в аэропорт. Но вот появился довольно элегантного вида мужчина, поздоровался, окинул взглядом присутствующих и тихим голосом начал свою речь: «…запрещается без разрешения начальника команды выходить из гостиницы… нельзя вступать в разговоры с посторонними… нельзя давать интервью журналистам без согласования с тренером!… Многие из вас впервые едут в Штаты. Не забывайте, что вы представители великой державы!.»
Из его пространной речи Ира твердо усвоила, что американцев надо остерегаться. Закончив тщательный инструктаж, он представил гимнастам начальника команды. Это была высокая, яркая блондинка, пышный бюст которой едва умещался в кофточке.
— Давайте познакомимся. Я Терехова Луиза Викторовна. Не хочу повторяться, уже достаточно четко сказано, что можно, а что нельзя. Добавлю только: у нас с Америкой особые отношения и вы об этом не должны забывать. Перед нами поставлена задача: доказать американскому народу, что несмотря на то, что мы не поехали к ним на Олимпийские игры, мы являемся самой сильной гимнастической командой мира…
Она говорила долго. Постепенно у Иры возникла неприязнь к этой чересчур накрашенной женщине, с искусственной улыбкой на лице. В разговоре то и дело она поворачивала голову и с угодливой почтительностью бросала взгляд на представителя ЦК КПСС. Тот кивками поддакивал ей.
В Штаты сборная летела с пересадкой в Лондоне, где сразу же пересели на «Боинг-707». Как только лайнер взлетел, Ира откинула сиденье и тут же уснула. Она отсыпалась за все бессонные ночи. Проснулась лишь тогда, когда рядом сидевшая Оля толкнула ее в бок.
— Застегивай ремень.
— Так быстро? — удивленно спросила Ира.
Оля засмеялась.
— Ты так крепко спала, что я не могла тебя разбудить, когда стюардесса разносила гамбургеры.
Ира застегнула ремень, посмотрела в окно. Внизу, усеянный разноцветными огнями, стоял Нью-Йорк. Огромный лайнер, плавно коснувшись бетонной полосы международного аэропорта, натужно ревя двигателями, помчался по полосе…
У здания аэровокзала наших спортсменов ждал автобус, который привез их в небольшой отель. Комната, куда поселили Иру с Олей, тоже была маленькая.
— Наши выбирают самые дешевые номера, лишь бы за счет нас сэкономить доллары, — Оля повернулась к Ире. — Я хочу спать, а ты?
— Я тоже.
Через минуту они уже лежали в постелях. Проснулись от стука в дверь. Это был Кныш.
— Вы что, приехали в Америку спать? — спросил он. — Через пять минут жду в фойе вестибюля. Едем на тренировку.
Спустя два дня началась матчевая встреча сборных команд СССР и США. С первого же дня лидерство захватили мужская и женская команды СССР. Болельщики тепло встречали каждого гимнаста. Ира заметила, что публике нравится, когда гимнаст выполняет оригинальные прыжковые элементы.
И вот назвали ее фамилию. Ира вышла на ковер, подняла руку вверх, давая понять судьям, что готова к выступлению. В ожидании музыки она замерла, и когда под сводами огромного спортивного комплекса зазвучала зажигательная испанская мелодия, Ира, взмахнув руками, понеслась по ковру. Публика словно ждала этого момента и взревела. Ира почувствовала это и еще с большим задором стала выполнять вольные упражнения. Когда под концовку она сделала двойное сальто и, как вкопанная, замерла в конце ковра, трибуны бурно выразили свое восхищение. Ира, улыбаясь, подняла руки и помахала болельщикам. Ее искренняя улыбка только усилила аплодисменты. Кныш, довольный, прижал ее к себе.
— Молодец!
После двух дней соревнований советские гимнасты с внушительным отрывом победили американцев. Газеты и журналы только и делали, что писали о русских гимнастах.
После обеда им разрешили немного пройтись по городу. В вестибюле отеля стояли Луиза Викторовна и Кныш. Каждого выходящего Луиза тщательно инструктировала. Очередь дошла и до Иры с Олей, они тоже решили прогуляться. Когда Луиза начала свой монолог, Ира едва не прыснула со смеху, но сдержалась. Слушая ее, девушки в знак согласия молча кивали. Луиза закончила инструктаж, открыла свою записную книжку.
— Так, а теперь запишем маршрут вашего движения.
— Да мы же еще в городе не были, откуда нам знать, по каким улицам будем ходить? — возмутилась Оля.
