Игорь Берег - Приказ есть приказ
— Всем лечь!
Сидихин покосился на него, но ничего не сказал. Бойцы выполнили команду неохотно. Ничего, пусть полежат до момента высадки.
А ее пришлось ждать недолго. Внезапно катер содрогнулся, послышался громкий скрежет, и судно замерло на месте, заглушив моторы.
— Вот и приплыли! — сказал Сидихин. — Теперь пешочком придется передвигаться!
К ним подошел капитан.
— Дальше пути нет. Слишком мелко становится.
— Сколько осталось до предполагаемой точки высадки? — спросил Герман.
— Примерно миля, то есть немногим более километра.
— Итого, четыре до церкви. А скоро светать начнет. Плохо. Здесь останетесь?
— Сейчас с мели слезем и постараемся ближе к берегу подойти, чтобы вас сбросить. Мы не грубо уселись, скорость небольшая была.
— Ну, давайте. Эй, орлы, поднимайтесь, конечная станция, поезд дальше не идет. Приготовиться освободить вагоны!
Лежавшие бойцы зашевелились. Катер взревел двигателями, дернулся назад, под днищем опять захрустело, и через мгновение судно оказалось на глубокой воде. Сдало немного задним ходом, потом направилось к береговым зарослям, но совсем в них не уперлось, остановилось метрах в пяти.
— Черт, ноги мочить придется! — выругался Сидихин.
— Ничего страшного! — ответил Евгений. — Сверху мокрые, теперь и снизу будем!
Прыгать прямо с борта катера в воду было высоковато, поэтому бросили штормтрап, и бойцы один за другим полезли вниз. Там было неглубоко, вода не доставала до пояса. Подняв над головой оружие, солдаты брели к крутому берегу, искали путь, по которому можно вскарабкаться наверх. Все происходило при бледном синем свете катерного прожектора. Если бы наверху, в кустарнике, сидела засада, она за пару минут смогла бы уничтожить весь десант. Поэтому спаренный пулемет катера хищно водил стволами по зарослям, выискивая малейшее шевеление. Но некому было в это время и в этом месте встречать отряд огнем. И дружескими объятиями, кстати, тоже.
Десантирование прошло успешно. Когда все бойцы поднялись на обрыв, синий прожектор погас, и на них накатилась темнота. Вместе с продолжавшим хлестать дождем это создавало совершенно жуткое ощущение.
«Будем надеяться, — подумал Евгений, отдуваясь и вытирая о брезент испачканные во время подъема руки, — что никаких хищников здесь не водится. Очень бы не хотелось встретить какую-нибудь гигантскую киску. Хотя, что им под дождем шастать?»
Сидихин, свежий и бодрый, словно и не карабкался только что по обрыву, негромко позвал его. Подошел и запыхавшийся Тибурон. Они присели на корточки, накрылись плащ-палаткой. Теперь можно было зажечь фонарик и развернуть карту.
— Значит, так, — сказал Герман. — Должны нас были высадить вот здесь, — он ткнул пальцем в бумажный лист. — А оказались мы примерно вот тут! — палец пополз вниз по синей ленточке, обозначавшей Лонжу. Но прополз немного. — Таким образом, наш предстоящий путь увеличился.
— Примерно, на километр, — вставил Серхио.
— Правильно, — кивнул Сидихин. — Есть смысл послать вперед дозор. Он отправится по берегу, а мы последуем за ним. Углубляться в лес не стоит, только если нельзя будет пересечь какое-нибудь препятствие. Церковь стоит метрах в пятидесяти от воды. Но охраняемая зона вокруг лагеря расположена в восьмистах метрах от него. К ней дозорные приближаться не должны. Пусть отойдут примерно на два километра и, если ничего по пути не заметят, остановятся и станут дожидаться нас. Только на мины нарваться не хватало! Давай, капитан, посылай вперед парочку своих.
— Погодите! — вмешался Евгений. — Пусть один кубинец на пару с моим пойдет. Так надежнее будет.
— Хорошо, отправляйте.
Они вылезли наружу. Миронов тихонько свистнул. Рядом из темноты возник Толик Монастырев. Для каждого из группы у Евгения существовал свой свист. Ничего обидного в том, что он подзывал бойцов этим способом, не было. Просто такой прием.
— Портос, слушай сюда. Пойдешь с кубинцем вперед. Километра два, не больше. Идти вдоль реки, скрытно, все отмечать. Дойдете — останавливаетесь и ждете нас. Если что-то заметите по пути — немедленно возвращаетесь и предупреждаете. Никакой самодеятельности! И дальше двух километров — ни шагу! Там мины могут быть. Понял?
Толик кивнул. Подошел Тибурон со своим дозорным.
— Вот он пойдет. Я все ему объяснил.
— Я своему — тоже, — сказал Миронов. — С Богом, парни!
Две фигуры скрылись в темноте.
Сидихин кашлянул за спиной.
— Ушли? И мы через четверть часа тронемся. С бойцами все в порядке? Готовы?
— Не совсем. Укачались многие. Но по дороге в себя придут.
— Не страшно, с каждым может случиться. Меня по молодости даже в машине укачивало. А потом прошло все.
Он потянулся, разминая суставы.
— Черт, курить хочется, сил нет! И вот так всегда перед операцией. Что характерно, про запас не накуришься! Пробовал. Только в предстартовую позицию — опять затянуться тянет. Нервное это.
— Нервное? У вас? — не поверил Евгений.
— Я что — не человек? Тоже нервничаю, как и все, Только скрываю.
— Да вы накройтесь плащ-палаткой и покурите, — посоветовал Серхио. — Несколько минут в запасе еще есть.
— Нельзя, — отрезал Сидихин. — Нервам своим волю давать не стоит. Они потом еще чего-нибудь требовать начнут. Не беспокойтесь, вот тронемся, и курить мне сразу расхочется. Но когда же этот гадский дождь закончится? На мне уже сухой нитки не осталось! Скоро замерзать начну.
— Сейчас тронемся — теплее станет.
Наконец пятнадцать минут, обещанные дозорным, истекли, и цепочка бойцов потянулась вдоль края обрыва туда, где в лесах скрывалась таинственная лаборатория. Первым шел Миронов, где-то в середине — Тибурон и замыкающим — Сидихин. Маленький отряд двигался быстро и уверенно, хотя местность была совершенно незнакомой. Но главное — направление движения — имелось. Река должна оставаться все время слева. Даже если она вдруг сделает петлю, они все равно последуют ее изгибу, потому что, срезая, могут это направление потерять.
Евгений поймал себя на мысли, что уже практически не замечает дождя. Вода продолжала беспрепятственно литься с небес, и напор ее не уменьшился. Просто сейчас он был уже в операции, он работал, поэтому все остальное отошло на задний план. Внутри него словно включился тайный механизм, подчинивший тело и душу одному — работе. Нужно идти — он идет и будет идти, сколько нужно. Нужно будет драться, стрелять — он выполнит все это без тени колебаний, решительно и быстро. Главное — выполнить задание, прочее не в счет. За годы, прошедшие со дня поступления на службу в СОБ, он стал отличной машиной для исполнения этой работы. И она ему нравилась.
Через два километра их встретил дозор, в точности выполнивший приказ. На своем пути они ничего и никого не обнаружили. Лес, поливаемый дождем, словно вымер. И будь тут человек несведущий, он с чистой совестью мог бы пожать плечами и заявить: «Помилуйте, какая секретная лаборатория? Да на десятки километров ни одной живой души!». Но они-то знали, что лаборатория существует, и стражи ее, готовые отразить любое нападение, следят за окружающим лесом с помощью хитроумной техники. Им предстояло обмануть этих стражей, сделать так, чтобы до последнего момента они ничего не заметили и не подняли тревогу. И в конце концов убить сначала их, а потом и всех, кто населял адскую кухню. После ухода отряда на этом месте должны остаться дымящиеся развалины. Возможно, и старинная церковь тоже будет разрушена, но такова уж ее участь, расплата за грехи ее хозяев. Она и была построена для неправедного дела: крещения будущих рабов, обращения их в веру, допускающую рабство. А сейчас и вовсе служила прикрытием для людишек, в греховных своих помыслах и деяниях замахнувшихся на Природу. Так что разрушение ее будет только справедливо. Не достоин существовать храм Божий, если он приютил детей сатаны.
Такими мыслями Евгений развлекался, чтобы скрасить трудную дорогу. Он не был набожен, но истинно верующих людей уважал и в вопросах веры старался с ними не спорить. Верить или не верить каждый решает для себя.
И вместе с тем он ни на секунду не ослаблял внимания. Здесь за каждым кустом могла таиться смертельная опасность. Вперед пустили Штефырцу и его ученика-кубинца. Среди снаряжения, привезенного Сидихиным, нашелся и портативный миноискатель. Теперь Мишка, пригнувшись, медленно продвигался вперед, поводя перед собой щупом с детектором и вслушиваясь в писк, звучавший в наушниках. Иногда он останавливался, опускался на колени и при тонком, как карандаш свете фонарика, начинал действовать ножом и руками. Там, где мину не удавалось обезвредить, помощник его втыкал в землю маленький красный флажок, как предупреждения для остальных: «Сюда не наступать!». И каждый боец, заранее предупрежденный о флажках, очень осторожно проходил это место.
