Александр Косарев - Картонные звезды
Дороги любой воюющей страны заслуживают особенного о себе рассказа. Сколько труда тратили на них местные крестьяне, чуть ли не ежедневно сгоняемые на починку дорожного полотна, — подсчитать невозможно даже приблизительно. Только благодаря их ежедневному и каторжному труду автомобильный транспорт во Вьетнаме действовал еще относительно надежно. Положение наших союзников усугублялось еще и тем, что ширина северо-вьетнамской территории в южных провинциях крайне невелика и в принципе проложить но ней много параллельных дорог было делом практически невозможным. Вот поэтому те из них, которые использовались более или менее постоянно, находились под неослабным вниманием как местного партийного руководства, так и американского командования. Только первые не жалели усилий на их восстановление и укрепление, а вторые не жалели еще больших сил на их разрушение и приведение в полную негодность. Вьетнамцы как народ бедный, но трудолюбивый, довольно быстро нашли свое лекарство от такой напасти. Везде, где только можно, сооружались некие подобия дорог, на которые в качестве своеобразной приманки даже выставляли старые повозки, остовы автомобилей и крашеные гудроном соломенные чучела быков. Сверху, да еще при скорости порядка нескольких сотен километров в час, любому пилоту было довольно трудно разобраться в том, где проходит реальная автотрасса, а где лишь ее имитация. Но это еще не все. Везде, где только было можно, строились дублирующие мосты и дамбы, всевозможные объезды и места, где можно было укрыться от обстрела с воздуха. Почти все эти объекты были тщательно замаскированы и пускались в эксплуатацию лишь тогда, когда основной путь был недоступен для проезда. Вот и сейчас, проносясь по сельским проселкам, мы то и дело видим бригады дорожных рабочих, засыпающих воронки и ровняющих дорожное полотно. Их лица под остроконечными соломенными шляпами вечно покрыты потом, перемешанным с пылью, но они разгибают спины и приветливо машут руками, сойдя на обочину. Уважают! На наше счастье, мы осведомлены о том, что с каждой такой бригадой обязательно присутствует наблюдатель за воздухом, который с помощью деревянной трещотки или свистка предупреждает всех о возможном нападении сверху. И поэтому то, что рабочие пребывают на рабочем месте, вселяет в нас определенную уверенность в своей безопасности. К этому моменту мы проехали уже километров сто-сто двадцать, что по вьетнамским понятиям считается довольно приличным расстоянием. Совсем не далеко от нас, если судить по карте, обозначена крупная деревня, в которой мы рассчитываем передохнуть и немного подкрепиться.
Но мечтам нашим сбыться было не суждено. Прямо по курсу, но несколько в отдалении, мы видим рабочих очередной ремонтной бригады, гуськом волокущих на коромыслах корзины с камнями. Стулов, как водитель головной машины, дает им протяжный сигнал, но в ту же секунду мы видим, что носильщики торопливо освобождаются от своего груза и нестройной толпой бегут к ближайшим кустам.
— Воздух, — молотит Щербаков ладонью но крыше кабины, — воздух!!!
Мотор машины и без того уже перегретый взвывает на вообще немыслимых оборотах. Зенитка, прицепленная позади нас, еле-еле держится на дорожном полотне, грозя опрокинуться при очередном толчке и вовсе застопорить наше движение. Тем временем грозный рев авиационных двигателей наваливается на нас справа. Невольно втянув голову в плечи, вижу, что примерно на высоте трех километров в сторону Лаоса идет несколько сверкающих на солнце самолетов. Сколько их и какова их модификация, смотреть некогда, да и невозможно. Нам надо мчаться изо всех сил, чтобы успеть укрыться в синеющей на горизонте роще. Но как старым перегруженным грузовикам унести своих ездоков от неминуемой гибели? Нахожу время мельком оглянуться назад. Радийная машина отстала от нашей почти на километр, поскольку везет совершенно непосильный груз. А справа и слева от нас только голые поля, перемежающиеся с протяженными заросшими ряской прудами. «Может, пронесет? — привычно мелькает в голове жалостливая мыслишка. — Может, и не клюнут неприятельские штурмовики на нашу непрезентабельную таратайку?»
Частично мои надежды оправдываются, но только частично. Последняя пара самолетов все же делает стремительный вираж к земле и начинает заходить на сильно отставший «радийный» грузовик с явно недружелюбными намерениями.
— Стой, — вопит Щербаков, — яростно барабаня кулаком по промятому металлу кабины.
Визг тормозов, и грузовик послушно замирает, окутавшись клубами белесой пыли.
— Вы что, — чуть не по пояс высовывается из окна кабины Стулов, — охренели там совсем, что ли?!
Но нам сейчас не до деликатных разговоров. Хотя наши боевые возможности и минимальны, но как-то помочь нашим отставшим собратьям мы просто обязаны. Щербаков словно тростинку выхватывает из крепления «Дегтярев» и с грохотом пристраивает его на бамбуковой жердине, укрепленной позади нашего самодельного кузова. Замысел его мне вполне ясен, и я, сорвав с себя поясной ремень, всем телом притягиваю слегка поржавевший ствол пулемета к скользкой древесине. Все в нашей машине напряженно молчат, ибо на пустую болтовню нет даже мгновения.
«Та-та-та-та-та», — болезненно бьющая по моим ушам длинная очередь в пятьдесят патронов улетает в сторону заходящих на атаку самолетов. Глухой щелчок, и опустошенный диск падает нам под ноги. Щербаков начинает пристраивать второй диск, но тот, как назло, заклинивает. Я невольно зажмуриваюсь, стараясь хотя бы на секунду отдалить неизбежное… Пулемет наконец-то оживает, но грохот близких разрывов дает понять нам, что наша попытка противодействия воздушной атаке не удалась. Преодолев себя, все же поднимаю голову. Радийная машина, на первый взгляд, осталась цела, во всяком случае, не было видно ни огня, ни даже дыма. Вокруг нее стоит лишь плотная завеса ржавой пыли. Проходит секунда, другая, и все вдруг понимают, что машина все еще стоит неподвижно.
Мы с Анатолием встревоженно переглядываемся.
— Задний ход давай, — пронзительно верещит взобравшийся на кабину Преснухин, — у них там что-то сломалось!
Судорожно ревет мотор, но наш грузовик едет вовсе не назад, а вперед, и Федор от неожиданности слетает вниз, с грохотом падая на решетчатый пол. Скрежещет коробка передач, и скорость наша возрастает. Бледный как смерть Щербаков перекидывает «Дегтярев» через согнутую в локте левую руку и дает короткую очередь прямо над головой пригнувшегося к рулю Стулова.
— Назад говорю, мать твою так, — горланит он во всю мощь своих легких.
Старлей, будто очнувшись от недолгого обморока, удивленно вскидывает голову, резко тормозит и наконец-то включает заднюю передачу. Разворачиваемся и несемся назад. Самолеты уже заходят на второй круг, и наши шансы успеть тают с каждым мгновением.
По идее, с чисто арифметической точки зрения, Стулов конечно же был прав. Пока противник разбирается с одной нашей машиной, мы могли бы и улизнуть, ибо до зарослей было не более километра. Ведь на том грузовике всего лишь двое, а здесь — пятеро. Но некие высшие силы заставляют нас делать именно то, что мы сейчас и делаем, — ехать назад. И хотя двойственность нашего положения для всех очевидна, но ничего более умного сделать не можем. Накрепко внушенное за время службы правило: сам погибай, а товарища выручай, руководит сейчас всеми нашими действиями.
Вверх, на самолеты, мы уже не смотрим, это бесполезно. Все наше внимание сосредоточено только на подбитой машине. Вдруг мы видим, как из кабины «радийки» выпрыгивают две человеческие фигурки и опрометью бросаются нам навстречу. Рулим им навстречу. Неожиданно над нашими головами мощно грохочет непонятный гром. Изумленно вскидываем головы. Из-за той самой рощи, к которой мы так торопились, бодро вытягиваются две белесые струн дыма.
— Ракеты, ракеты пошли, — подпрыгивает от радости спрыгнувший на подножку машины Камо.
Попав под столь внезапный и поэтому крайне коварный удар, атакующие самолеты разом забывают о недобитой машине и свечками взмывают в небо. За ними, словно щупальца гигантского спрута, устремляются и ракетные выхлопы. Вспышка, еще одна. Второй взрыв был явно удачнее первого. Один из самолетов окутывается черным дымом и начинает разваливаться на куски. Тут же скрежещут автомобильные тормоза. Прыжок. Короткие объятия. Дружеские толчки по спинам, словно после решающего гола в футбольном матче.
— Что случилось? — вырывается из наших разом пересохших глоток. — Почему встали?
— Задние колеса, — машет рукой Воронин, — видать их в лапшу порезало!
Все вместе забегаем за изрядно покосившийся на бок грузовик.
— Боже, — хватается за голову Преснухин, — вот это да!
Удивляться есть чему. Вся задняя часть машины густо издырявлена разнокалиберными осколками. Отдираем заклонившую дверь кузова и тревожно заглядываем вовнутрь радийной машины. Разрушения просто ужасны. От двух задних стоек остались только обломки. Да и оборудование, что стояло ближе к кабине, тоже изрядно пострадало.
