Роберт Кэрсон - Ныряющие в темноту
В середине ноября онвложил в конверт два своих небольших фото и короткую записку, в которой просил семью: "Пожалуйста, думайте обо мне". На одном из фото он сидя спал на палубе «U-869», поджав колени к груди, опершись спиной о боевую рубку и склонив голову. У матери Брандта было много его фотографий, но эта была единственная, над которой она расплакалась. Когда Ганс-Георг спросил ее, почему она плачет, мать сказала ему, что Зигги всегда так сидел. Это напомнило ей детские годы сына, и, хотя Зигги уже был гордым воином, на этой фотографии она вновь видела своего маленького мальчика.
В конце ноября Брандт послал семье еще одно письмо. Там было написано:
"К тому времени как вы получите мое письмо, я уже уйду в поход… Я так рад, что получил весточку от Норберта, теперь мне будет спокойнее. Поздравляю Ганса-Георга с днем рождения. Надеюсь вернуться домой ко времени его конфирмации. Также желаю вам всем веселого, благословенного, спокойного Рождества и Нового года. Рождество — это праздник всей семьи, даже если на этот раз я буду с вами только мысленно. Когда мы помним друг друга, мы помним и о том, как нам хорошо было вместе. Пожалуйста, не забывайте обо мне, когда соедините руки в молитве, поддерживая друг друга. Будем с нетерпением ждать нашей встречи".
Пока Брандт писал письма, a «U-869» готовилась к первому боевому походу, Нойербург последний раз съездил домой. Он поступил на подводный флот именно ради такой возможности и с 1943 года в полной мере ее использовал. Приезжая домой, он всегда снимал военную форму и переодевался в гражданское, чтобы вернуть себе образ «Mensch» — человека. Он часто брал своего трехлетнего сына Юргена на парусные прогулки, катал его на спасательном круге, привязанном к корме яхты, разрешал ему быть "капитаном корабля". А иногда, к вящему ужасу своей супруги и невероятному восторгу сына, он сажал его в маленькую тележку, привязывал ее к велосипеду и жал на педали. Он любил фотографировать Юргена и свою дочурку Ютту. Однажды он даже послал одну из фотографий Юргена в компанию, производящую детские присыпки, чтобы фото использовали в рекламе. По ночам он и Эрна, из-за его учебы проводившие большую часть своей семейной жизни в разлуке, слушали музыку, разговаривали, и любовь их крепла. Он никогда не упоминал свою боевую учебу или предстоящую миссию, сказал лишь о том, что на борту «U-869» отличная и сплоченная команда и что он восхищается первым помощником Зигфридом Брандтом, и не только его профессионализмом, но и тем, как тот стал другом и товарищем для всего экипажа. Считая дни, оставшиеся до похода «U-869», он и Эрна делали записи в "Детском ежедневнике" — дневнике, который вели для Юргена и Ютты. Его последняя запись, сделанная для Юргена перед тем, как «U-869» вышла в поход, завершалась так.
"Несколько дней назад злые «томми»[5] сбрасывали много бомб, и был очень большой грохот. Ты был совсем спокоен и спрятал свою маленькую головку под мамино пальто. Ютта смеялась, когда гремели взрывы, и она была спокойна. Это была страшная ночь, и, как ты сказал, много домов упали. В нашем доме тоже был ужасный беспорядок. С тех пор ты не любишь спать один, и ты хочешь баиньки с мамой. Даже ты, мой маленький проказник, начинаешь понимать, какая страшная эта война.
Скоро папа должен будет выйти в море на своей подлодке, и мы горячо надеемся на то, что скоро встретимся, здоровые и в мирное время. А ты снова будешь с мамой и Юттой ждать меня, а потом радостно закричишь: "Мамочка, папа идет!"
Пусть это время наступит скоро. Пусть рука Господа защищает вас, дорогие мои, от ужасных вещей, защищает и хранит вас до того времени, пока светлая и спокойная пора не воссоединит нас. Тогда солнце снова будет светить на вас, дети мои, а особенно на ваших родителей, которые живут только для вас и ради вас, и неописуемое счастье сделает нашу жизнь снова стоящей и наполненной смыслом.
С большой любовью,
папа".В середине ноября подлодке «U-869» оставалось всего несколько дней до военного похода. Как было принято, экипаж придумал флаг и девиз как эмблему лодки. Возможно, вдохновленные фильмом «Белоснежка», который подводники смотрели вместе накануне, они выбрали себе девизом "Хей-хоу!", они написали это поверх изображения подковы и номера 869. Под всем этим они написали слова популярной песни, которую пела шведка Зара Леандер. А именно: "Знаю, однажды чудо случится, и жизнь, как во сне, для меня закружится".
"U-869" должна была отправиться на войну ориентировочно 1 декабря 1944 года. В последние часы перед отходом один из друзей Нойербурга, врач, сделал ему тайное предложение. Он напишет письмо в командование военно-морского флота о том, что Нойербург заболел и слишком слаб, чтобы командовать подводной лодкой. Эрна умоляла мужа принять предложение — она знала, что субмарины не возвращаются из походов. Нойербург поблагодарил доктора. Он тоже знал, что подлодки не возвращаются, но у него был долг перед Германией и экипажем. Он отказался.
Когда Нойербург прощался с семьей, Эрна заметила, что он кое-что не взял.
— Ты забыл свои золотые карманные часы, Гельмут, — сказала она.
— Нет, — ответил Нойербург. — Пусть они будут у вас, считайте минуты до моего возвращения.
Примерно в это же время торпедист Франц Нэдель и несколько его товарищей с «U-869» ехали домой к его родителям на прощальный ужин. Его невеста Гила прижалась к нему. Мать пошла на кухню, чтобы подать выпивку и закуски. В других обстоятельствах Нэдель с друзьями уже болтали бы, пели и наслаждались свободой. Но они сидели в гостиной, все еще в форме, смотрели прямо перед собой и молчали. При виде этого улыбка Гилы медленно исчезла. Она вглядывалась в их лица. Один из них вдруг заплакал, потом другой, а затем все сразу.
— Что случилось? — спросила Гила, бросившись к Нэделю, и взяла его за руку.
Какое-то время мужчины не могли ничего с собой поделать и только плакали. Нэдель молчал. Наконец кто-то заговорил.
— Мы не вернемся, — сказал этот человек.
— Что вы такое говорите? — воскликнула Гила. — Разумеется, вернетесь.
— Нет. Мы не вернемся, — произнес кто-то еще.
Они видели, как лицо Гилы залилось краской. Она едва сдерживала слезы.
— Ладно. Франц вернется, а мы нет, — сказал кто-то.
— Это бессмыслица, — протестовала она. — Если Франц вернется, то и вы все тоже.
Мужчины качали головами и продолжали плакать. Мать Нэделя была подавлена этим зрелищем. Но она собралась с силами и обратилась к ним.
— Ладно вам, парни. Ложитесь и хорошенько выспитесь этой ночью. Останетесь у нас. Утром вам станет веселей.
На следующее утро подводники оделись и отправил ись на поезде с Гилой Энгельманн и матерью Нэделя назад к причалу, где стояла «U-869». Гила не отпускала руку Нэделя весь многочасовой путь. Никто не вспоминал о прошлом вечере. Никто особо не разговаривал. У ворот порта женщинам разрешили проводить подводников к субмарине, чтобы помахать им рукой на прощание. В этот день «U-869» должна была выйти в боевой поход.
Чтобы добраться до субмарины, женщины сели на катер, который доставил их на небольшой островок. Там Гила впервые увидела «U-869» — величественную и гордую машину, которая будет пристанищем ее будущего мужа. Нэдель взял ее за руку.
— Гила, прошу, дождись меня, — сказал он. — Ты не пожалеешь. Я буду хорошо о тебе заботиться.
— Конечно, я буду ждать, — ответила она.
— Молись за меня, когда я буду в море.
— Конечно, помолюсь.
Гила и мать Нэделя стояли возле подлодки. К ним присоединились всего два или три родственника других членов экипажа. Подводники построились рядами на палубе субмарины, так же, как год назад во время приемки. Оркестр из четырех музыкантов расположился на причале и исполнил грустную немецкую народную песню. Субмарина выходила в море. Нэдель и другие оставались на палубе и махали на прощанье руками, хотя большинству некому было махать — ни семьям, ни друзьям. Несколько минут спустя подводная лодка слилась с затянутой облаками линией горизонта.
ГЛАВА 13
ПОДЛОДКА — МОМЕНТ ИСТИНЫ
В 1991 году Чаттертон и Колер еще верили в официальной версии. В каждой выписке из донесений и в каждом документе сообщалось о потоплении «U-869» в районе Гибралтара. Теперь, два с половиной года спустя, после изучения перехваченных радиограмм между «U-869» и немецким командованием подводного флота, практически было доказано, что подлодка, найденная в Нью-Джерси, — это «U-869». Ныряльщики рылись в своих книжных шкафах в поисках судовой роли «U-869» — одной из нескольких десятков судовых ролей, которые Чаттертон скопировал в частном архиве подводного флота в Германии. Колер, который разбирался в сокращенных немецких названиях рангов и должностей, позвонил Чаттертону и сообщил самое главное.
