Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести)
Капитан снова выглянул в окно на аллею, терявшую очертания в густеющих сумерках:
— И откуда он там взялся, вы, конечно, не знаете?
— Конечно знаю, — ответила монахиня, и с лица ее совершенно исчезло выражение беззащитной покорности. — Профессор его туда положил, — сказала она, опустив глаза, как бы вынуждая себя говорить правду.
— Что вы несете?! — крикнул Симор и встал напротив нее. — Как вам только в голову пришла подобная глупость?!
— Когда я брала поднос с лекарствами, эти таблетки там уже лежали, — упрямо повторила сестра и добавила: — Я спросила доктора Круза, что это за лекарство, а он ответил, что это вы положили его, а остальное — не мое дело.
— Что?! — вскрикнул Симор и беспомощно забегал глазами по комнате, а встретившись с суровым взглядом Гордана, завопил: — Где доктор Круз?! Где он?!
— Перестаньте, Симор! — вмешался капитан. — Все можно выяснить спокойно.
— Неужели вы этому верите?
— Все разъяснится, — повторил Гордан и посмотрел на профессора. — Поехали? — спросил он холодно.
— Куда? — испугался Симор. — Куда вы хотите ехать?
— А вы что, забыли? В Уотфорд, вас же ждут.
* * *Высокие напольные часы, украшенные тонкой резьбой с изображением охотничьих сцен, пробили полночь.
Калахова молча сосчитала удары и выразительно посмотрела на Беера, мрачно вертевшего в руках рюмку с высокой ножкой.
— Боже, неужели полночь? — недоверчиво проговорила Кларин Графф и взглянула на свои часы. — Да, двенадцать.
— Где же он может быть? — сказал Беер и поставил рюмку на стол. — Может, что-то случилось?
— Вряд ли, — задумчиво заметила Калахова. — Не кажется ли тебе, Ник, что этих неприятных случайностей слишком много?
— Ради бога, не начинайте все сначала, — улыбнулась Кларин, поднимаясь из своего удобного кресла. — Вам что, непременно нужно весь вечер ругаться?
— Простите, — обиженно произнесла Калахова. — Я, пожалуй, пойду спать.
— Не уходи, — попросила Кэтлин, сидевшая рядом с проигрывателем, откуда неслась какая-то тоскливая мелодия. — Побудь еще немного с нами.
— Да-да! — захлопала в ладоши Кларин и беспечно предложила: — Пойдемте посидим на террасе, сегодня действительно прекрасная ночь. — Она с веселым видом подошла к широкой белой двери на террасу и распахнула ее настежь — занавеска, поднятая сквозняком, обвила ее фигуру.
— Ты похожа на фею, — засмеялся Беер, — занавеска — твое покрывало. Правда, для феи ты излишне одета.
— Ник, а ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме секса? — холодно оборвала его Кларин, даже не повернувшись в его сторону. — Не знаю, почему ты считаешь, что у феи самое прекрасное — тело под прозрачным покрывалом. Не забывай, самое прекрасное у нее — душа, чистая и тонкая.
— Это я на Востоке пропитался их пропагандой, — рассмеялся Беер и удовлетворенно ударил себя по колену. — С определенного времени я стал материалистом и душе предпочитаю тело.
— И часто ты говорил это своей жене? — засмеялась Кэтлин, садясь рядом с Калаховой на диван.
— Подождите, — вдруг прервала их Кларин и резко отбросила занавеску. — Слышите?
Беер что-то шептал Кэтлин на ухо, и оба громко засмеялись.
— Тихо! — властно приказала Кларин. — Слышите? Сюда кто-то едет.
— Что такое? — удивился Беер.
— Слышишь? — повернулась к нему Кларин, и Беер кивнул:
— Машина. Может, Симор?
— Кэтлин, включи погромче проигрыватель, — попросила Кларин. — Пусть он не думает, что у нас плохое настроение.
Беер вышел на террасу, оперся о перила и внимательно всмотрелся в дорогу. Через несколько секунд на ней показались круги света от фар. Они быстро приближались и наконец погасли у террасы.
Беер различил в темноте фигуры двух мужчин, выходящих из низкой спортивной машины.
— Вы все еще ждете нас, Ник? — послышался знакомый голос, в котором Беер узнал Гордана.
«А ему что здесь нужно?» — подумал Беер и с мрачным видом вернулся в гостиную.
Гордан первым стремительно ворвался в комнату и сразу оценил ситуацию. Победительно улыбаясь, он громогласно заявил:
— Прошу внимания, дамы! Я привез вам профессора Симора, но главное — отличную новость. Госпожа Калахова, мне приятно сообщить вам, что в понедельник утром вашего мужа выписывают из клиники и он будет опять с вами.
Глаза у всех расширились от удивления, а Калахова нервно переступила с ноги на ногу и с трудом выдавила:
— Правда?
Присутствующие наконец засмеялись, послышались радостные возгласы. Калахова растерянно смотрела на всех, как будто не понимая, почему они смеются, но тут же рассмеялась сама.
— Посмотрите-ка на нее! — выкрикивал Беер между приступами смеха. — Она даже хорошим вестям не верит!
— Холодный ужин ждет вас, господа, — возвестила Кэтлин, взявшая на себя роль хозяйки, и сделала приглашающий жест. — Наш вечер только начинается!
— Пусть Михал приезжает сюда, — говорил Беер, вытирая платком лоб, вспотевший от бурного смеха. — Я резервирую за собой право первым приветствовать его в нашем обществе.
— Прекрасное предложение! — кивнул Гордан, с облегчением подумав, что это ему на руку.
Калахова же радовалась, что они с мужем наконец будут вместе, что она снова сможет взять его под свою защиту, окружить заботой. Сейчас Гордан уже не казался ей таким опасным и загадочным. Да и Ник Беер стал прежним прекрасным человеком, словно не было взаимного непонимания и подозрительности.
Гордану хотелось поговорить с Кларин Графф, но та у стоики бара вполголоса беседовала с Кэтлин. Только когда из проигрывателя раздалась вихревая мелодия чардаша и Беер склонился перед Кэтлин, а та, поставив свой стакан, положила руки ему на плечи, Гордан подошел к оставшейся в одиночестве Кларин.
— Еще коктейль, мадам? — спросил он учтиво, а когда она кивнула, наполнил ее и свой стакан.
Они молча выпили, и Кларин указала ему на Калахову, сидевшую рядом с Симором на диване, — тот что-то настойчиво внушал ей, и она послушно кивала ему в ответ.
— Обратите внимание, господин Гордан, как сразу расцвела госпожа Калахова.
— Она, конечно, опасалась за мужа.
— Она живет для него, — кивнула Кларин, и на ее лице промелькнула грусть. — Я ей немного завидую. Хотелось бы пожелать, чтобы в Англии они нашли свое счастье.
— Мы все им этого желаем. — Голос Гордана прозвучал так искренне, что Кларин внимательно взглянула на него.
— Знаете, чего я не могу понять, господин доктор? Калах — известный во всем мире онколог, так почему же он не может найти себе в Лондоне приличную работу? Я хотела бы помочь ему, но не знаю, как это сделать. Собираюсь поговорить с мужем, чтобы он на время доверил Калаху врачебный кабинет в гостинице.
— Вы действительно хотите ему помочь?
— Конечно, — кивнула она, — очень хочу. Вы думаете, мне в самом деле следует поговорить с мужем?
— Вы сама можете ему помочь, — ответил вдруг Гордан глухим, мрачным голосом. — У меня есть одно предложение.
— Да? — удивилась Кларин и окинула его внимательным взглядом.
Гордан вытащил пачку сигарет «Уинстон» и предложил ей. Но прежде чем поднести зажигалку, многозначительным тоном произнес:
— Можете пообещать мне, мадам, что все, что я сейчас скажу вам, останется между нами?
— Раз это вам так важно, то почему бы и нет? — улыбнулась Кларин.
Гордан прислонился к стойке бара и встал таким образом, чтобы видеть всех присутствующих.
— Сначала небольшое вступление, мадам Графф, — ледяным тоном начал он. — Есть серьезное подозрение, что душевный недуг доктора Калаха вызван тем, что он, хотя, возможно, против своей воли, был привлечен к сотрудничеству с чехословацкой разведкой.
— Да вы что… — вырвалось у Кларин. Она потрясенно смотрела на него. — Это невозможно, господин Гордан!
— Возможно, — убежденно ответил он. — Это не только возможно, но и весьма вероятно. В Лондон он приехал не по собственной инициативе, его сюда послали.
Кларин покачала головой и решительно заявила:
— Я не могу этому поверить. Вы меня пугаете.
— Но-но! — засмеялся капитан и наклонился к ее уху. — Только не пугайтесь, Кларин. Можно мне называть вас Кларин, как в свое время это делал Браун?
Она судорожно схватилась за стойку, как будто ей стало вдруг плохо. Несколько мгновений она стояла с закрытыми глазами, потом перевела дыхание и посмотрела на капитана широко открытыми, полными ужаса глазами.
— Я думала… вы врач, — прошептала она дрожащим голосом и отвернула от него лицо.
— Теперь вам ясно, что я не врач, — сухо произнес Гордан и, дав ей время опомниться, добавил беззаботным тоном: — По крайней мере, теперь вы знаете, как со мной разговаривать, если господин Браун — мой приятель.
