Николай Скоморохов - Резерв высоты
Толя, мы находимся совсем близко друг от друга, нас разделяют всего лишь четыреста километров. Я не знаю, отпустят ли меня хоть на денечек, но я попытаюсь. Напиши, как найти тебя?
Я часто вспоминаю наши довоенные встречи, думаю о тебе. Очень, очень хочу тебя видеть! Привет Вике, Шуре, Глебу. Обнимаю. Нина».
Анатолий читал и перечитывал письмо, особенно последние слова. «Очень, очень хочу тебя видеть». Что бы такое придумать, чтобы хоть как-то увидеться с ней?..
На следующий день Фадеев, направляясь с аэродрома в штаб, услышал, что его окликнули:
— Толя! Фадеев!
Анатолий повернулся на голос — к нему бежал Есин.
— Сережка?! Наконец-то! Откуда? Давно здесь?
— Около десяти дней. Я уже в маршевом полку. О, поздравляю с присвоением звания!
— Спасибо. Тебя, как вижу, тоже! Где же ты пропадал так долго?
— Был сбит, попал на передовую. Там немцы полезли, вместе с пехотинцами отбивались от них. Еле выжил, потом Ташкент, запасный полк, а оттуда на фронт не сразу отпускают. Инструкторствовал и только после настойчивых просьб удалось попасть под Сталинград, а там «безлошадных» летчиков и без того хоть отбавляй. Короче здесь я уже вторую неделю.
— Сергей, а для тебя есть новость! Вика тоже здесь.
— Как она попала сюда? Где она сейчас?
— Вон, видишь стоянку — это наши «лавочкины», она там. Проводить?
— Не надо, уже здесь-то я дорогу найду!
Сергей весело зашагал к «лавочкиным», а Анатолий снова вернулся к мысли о встрече с Ниной. Он прикидывал различные варианты поездки в Москву, но подходящего ничего не приходило в голову, да и вообще вряд ли командование отпустит.
Шел октябрь, выпал первый снежок. В один из таких дней Сергей опять пришел к Фадееву.
— Толя, давно ищу тебя, а ты как в воду канул. У меня просьба — помоги перебраться в ваш полк.
— Идея! Но где ты раньше был? Сейчас в полку свободных мест нет, Сережа. Ну ладно, пойдем к Богданову.
Комэск издали увидел друзей. Обрадованно сказал:
— Нашлась пропажа!
— Так точно, товарищ командир!
— Здравствуйте, Есин, — Богданов обнял Сергея и тут же спросил: — Где находишься?
— В соседнем полку.
— Переходи к нам.
— Я с этой целью и пришел, товарищ капитан.
— Прекрасно. Тогда пошли к Давыдову.
Командир полка тоже обрадовался появлению Есина, правда, упрекнул за нерасторопность, но взялся помочь ему.
— Плохо, что ты у нас будешь несмышленышем, — сказал Давыдов Есину, ребята уже год провоевали.
Сергея это не очень обескуражило.
— Товарищ майор, обещаю оправдать доверие!
— Не только в этом дело. Трудность заключается еще и в том, что полк уже укомплектован полностью. Сверх штата Акула не даст, значит, кого-то надо оставлять в ЗАПе, а кто захочет остаться?
Но, видимо, в этот момент судьба еще раз улыбнулась Есину. Один из летчиков третьей эскадрильи заболел, и, когда поняли, что это надолго, Сергея включили в эскадрилью. Итак, Фадеев и Есин снова были вместе, не хватало Глеба…
Встречаясь с Сергеем, Анатолий никогда не спрашивал его о Вике, об их отношениях. Там, где доводилось быть всем троим вместе, ни Сергей, ни Вика не проявляли четко каких-либо особых чувств. Это казалось странным Анатолию, ведь он по праву друга переживал за них. Ответ на его раздумья пришел, как это часто бывает в жизни, сам собой, неожиданно.
Однажды Вика подкараулила Фадеева на выходе из летной столовой.
— Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться? — начала она серьезно, потом рассмеялась: — По личному вопросу.
— Вика, когда ты перестанешь заниматься этими шуточками?
Они отошли в сторону и медленно направились к жилгородку командного состава, где было не так многолюдно и можно было поговорить по душам. Вика, будто прочитав мысли Анатолия, сказала доверительно:
— Толя, к сожалению, Есин стал совсем не таким, каким был раньше. Он ведет себя как-то странно: с байскими замашками, права предъявляет…
— Что это значит: замашки, права? Нельзя ли точнее?
— Чего же точнее. Ведет себя так, будто я ему чем-то обязана. Сам проторчал в тылу, когда другие воевали. Наслушался, видно, рассказов пошляков о девушках-фронтовичках и ведет себя соответственно. Говорит: «Вика, хоть день — да наш!» А разве я за этим на фронт рвалась?! Мы под Сталинградом, несмотря на штурмовки и бомбежки, готовили самолеты днем и ночью. Вы спали по ночам, мы охраняли вас или самолеты.
— Вика, право, не знаю, при чем здесь я? — сказал Фадеев. — За поступки Сергея ты выговариваешь мне. Не лучше ли с ним самим объясниться?
— С ним у меня разговор короткий — съездила по физиономии, и все!
— Ты молодчина, — засмеялся Фадеев, — надо от тебя держаться подальше! А если серьезно, я вас с Сергеем не очень понимаю. То у вас любовь, то…
— Какая любовь?! Он за целый год ни одного письма не прислал! А как увидел — сразу за коленки хватает. Это разве любовь?
— Вика, — Фадеев старался быть беспристрастным, — ведь Сергей все-таки твой друг. Почему с этим разговором ты пришла ко мне?
— Ах, Толя, Толя! К кому же я еще пойду за советом, кто другой меня поймет так, как ты?!
«Ну и хам Сергей, наплевал девчонке в душу», — думал в это время Фадеев. Ему стало очень жаль Вику, но как ей помочь, он не знал. Который уже раз Анатолий ощутил свою беспомощность в подобных делах.
— Хорошо, Вика, я подумаю.
— Давно пора! — еле сдерживая себя, с сердцем произнесла Вика. — А то ходишь весь в заботах, новая должность всего захватила, ничего вокруг не видишь! Верно говорят девчонки: «Вика, твой ростовчанин совершенно слепой, ему надо как-нибудь подсказать, что в полку есть не только самолеты и летчики, но и девушки!» Некоторое время они молчали.
— Ты хочешь после войны в монахи пойти? — вдруг задиристо спросила Вика. И тут же спохватилась: — Извини, я много всего наговорила. Но больше не буду тебя беспокоить. У меня это наболело и сегодня вырвалось наружу. — И снова, словно какой-то дьяволенок сидел в ней, она сказала подчеркнуто смиренным тоном: — Я лучше буду поступать так, как поступают другие.
— Ты с ума сошла? — рассердился Фадеев.
— До свидания, товарищ младший лейтенант! И считайте, что этого разговора между нами не было.
— Я тебя совершенно не понимаю, — слегка опешил Анатолий.
— Очень жаль, а я так надеялась!
— Я, наверное, многое делаю не так, как нужно, — сказал серьезно и твердо Фадеев, — но запомни: несмотря на то, что ты такая шальная, я к тебе относился и буду относиться с уважением, и ты не наговаривай лишнего на себя! Ведь ты же чистая, хорошая!
Вика отвернулась. Всхлипывая, прошептала:
— Разве я этого хотела? Это же случайно, это вопреки моей воле. И какой ты все-таки сухарь!
Она уткнулась в грудь Анатолию, обняв его за плечи, и затихла.
«Что ни час, то сложнее, — подумал он, — нужно как-то разобраться с этим». Он погладил ее выбившиеся из-под шапки кудряшки и сказал, как маленькому ребенку:
— Пожалуйста, будь умницей, будь той Викой, которую я знал и которую всегда уважал и уважаю сейчас. Я, наверное, чего-то не понимаю, но со временем разберусь…
Вика отстранилась от него и, не простившись, зашагала прочь. Анатолий немного постоял в раздумье, медленно пошел к штабу.
Вика хорошо продержалась всю дорогу, но, придя в общежитие, громко разрыдалась. Девушки, окружившие ее, сразу все поняли. Саша обняла Вику, села рядом на кровать, положила ее голову на колени, обняла и поглаживая Викины густые волосы, сказала:
— Поплачь, поплачь, Виктория, это иногда помогает. А вы, девушки, идите по своим делам. Когда запоем на другой мотив, тогда вас позовем.
— Вика, перестань хныкать, — подошла к ним Корнеева — Все пройдет!
— Не слушай ее, — тихо на ухо сказала Саша, — твоя любовь — твое счастье, поплачь о нем…
Эх вы, пичужки, из-за чего слезы льете?! — продолжала Корнеева. Подумаешь, взглянул на нее парень, сказал теплое словечко — она уже и влюбляется, отвернулся — плачет…
— А как же быть?! — подскочила к Ане Корнеевой Галя Пушкова.
— Успокойся, Пушок. Если любишь человека и хочешь быть с ним, надо верить… — вздохнула о чем-то своем Корнеева.
— Я-то верю, я к нему всей душой, по-настоящему, но и он должен…
— А должен ли? — спросила Корнеева то ли Галю, то ли кого другого. И ответила тут же: — Никто в любви никому не должен… Тут уж как сложится…
— Как же быть? — Галя вложила в этот вопрос столько отчаяния, так ждали ответа ее доверчивые, голубые глаза!
— Выходи на вечернюю прогулку! — послышалась команда, все стали быстро собираться и выходить из казармы.
— Не волнуйся, Пушок, — положила руку на плечо Аня, — жизнь даст ответ…
10Закончив подготовку к полетам, Фадеев направился в казарму, где на двухъярусных койках размещались летчики. Не успел он переступить порог, как послышались голоса полковых зубоскалов.
