Альваро Прендес - Военный летчик: Воспоминания
– Сынок, не теряй ни минуты! Я молю тебя! Хорхе и Пино говорят, чтобы ты под любым предлогом уехал из города и направился бы прямо в посольство Уругвая. Там уже обо всем договорились… Не раздумывай ни минуты… Я повторяю: Пино сказал, чтобы ты немедленно ехал в посольство, это единственный выход… Если тебя схватят, они убьют тебя, уничтожат… Сынок!… Ради меня, садись в машину и сейчас же уезжай туда, куда я тебе сказала… Сделаешь это? Сделаешь?… Отвечай…
– Ладно, пусть будет по-твоему. - Затем, стараясь вкладывать в слова иной смысл, я медленно и внятно произношу: - Мама, я уже сказал тебе, что чувствую себя усталым. Мне кажется, что я могу заболеть, поэтому запомни: если тебе позвонят или ты получишь от моего имени телеграмму или записку, в которой я буду поздравлять тебя с днем рождения, это значит, что я действительно заболел и не смогу приехать к тебе. В этом случае ты незамедлительно сообщи отцу, пусть он приедет повидать меня. Кто знает, может быть, я угожу в больницу, а то и в хирургическую палату…
Глава 26. ВО МРАКЕ. СМЕРТЬ ЗОВУТ ЛАУРЕНТ!
Слышится трехкратный стук в дверь…
Сердце едва не выскакивает из груди, и в висках отдается его частое биение. Кажется, я слишком побледнел, а руки, потные и холодные, словно неживые, скользят по спинке кровати, не в силах ухватиться за нее. В это утро я знаю уже наверняка, что означает этот стук. Натянув брюки, подхожу к двери, поворачиваю ключ и приоткрываю ее. Передо мной стоят трое военных полицейских, вежливых, но настроенных решительно.
– Лейтенант, вас вызывает капитан Гутьеррес. Мы подождем за дверью.
Это дежурный сержант Мольинедо. Подчеркнуто внимательно он смотрит мне в глаза. Лицо его побледнело от волнения. Несколько дней назад мы с ним дежурили по городку. Болтали о его семье, о детях. Он рассказывал о своей двадцатипятилетней службе в армии… Теперь все было кончено. Сомнений в этом не остается. То, что должно было случиться, случилось.
Я надеваю военную форму и пристегиваю кобуру. Самые тяжелые предчувствия переполняют меня. Правда, остались еще мать и Хорхе… Я вспоминаю разумный совет отца: в случае ареста послать матери поздравление с днем рождения, Это будет означать, что я арестован.
У выхода я неожиданно сталкиваюсь с капитаном Перрамоном Спенсером, который знал о нашем заговоре. Стараясь говорить как можно спокойнее, я прошу его:
– Перрамон, меня вызывают по срочному делу, будь добр, позвони по этому телефону, попроси мою мать и поздравь ее с днем рождения. - Я пишу на клочке бумаги номер телефона.
Сержант с учтивым выражением лица стоит неподалеку от нас. Посмотрев мне в глаза, Перрамон сразу все понимает.
– Не беспокойся, Прендес, я позвоню твоей матери, - обещает, он.
6 сентября 1957 года. Военный городок Колумбия. 8 часов 30 иинут утра
Капитан Гутьеррес, брат Жандарма, ждет меня в своем кабинете. Он разговаривает по телефону, держа в руках какие-то бумаги.
– Лейтенант, пройдите со мной в следственное бюро. Вы должны дать показания по несчастному случаю, свидетелем которого оказались… Правда, я толком не знаю, в чем там дело, но думаю, что долго вас не задержат.
Я сразу понимаю: меня не хотят отправлять в военную разведку как военнослужащего, а просто передают в следственное бюро. Делается это с определенной целью. Вполне возможно, меня хотели прикончить как гражданское лицо, чтобы не вызвать большого скандала. Арест произведен за пределами штаба ВВС, остальные летчики ничего о нем не знают. Конечно, все заранее подготовлено. Я понимаю, что мое положение безнадежно. У меня была возможность спастись, но я решил не уезжать из страны, и теперь мне остается единственный выход - пистолет…
Я стою перед уже немолодым полковником Фагетом, известным еще с тридцатых годов своей карательной деятельностью. Говорили, что он любит более утонченные пытки, чем начальник следственного бюро полковник Орландо Пьедра-и-Негеруэла. Говорили также, что Фагет прошел школу ФБР, что он - один из главных его агентов в батистовской полиции. Фагет, Кастаньо из бюро по подавлению коммунистической деятельности, полковник Эстебан Вентура Ново из национальной полиции и Лаурент из военно-морской разведки славятся как самые жестокие преследователи коммунистов на Кубе.
Фагет не скрывает своей злобы… Спутанные седые волосы и мятая пижама говорят о том, что он только что из постели. Значит, он ночевал здесь же, в бюро. Кабинет полковника представляет собой маленькую комнату с низким потолком. В нем стоят письменный стол, несколько стульев и картотека.
Несколько шпиков в гражданском окружают меня. Полковник злобно и подозрительно разглядывает меня, стараясь не встречаться со мной взглядом. Словно обращаясь к самому себе, он тянет безразличным тоном:
– Так вот ты какой, лейтенант Прендес!… Отберите оружие! - приказывает он шпикам.
Двое типов хватают меня за руки, а остальные снимают ремень и пистолет. Потом рывком, так что отлетают пуговицы, с меня сдергивают форменную рубаху.
Фагет протягивает руку к стоящей рядом корзине с грязной гражданской одеждой и вытаскивает рубаху.
– Надень! - швыряет он ее мне.
Одиночная камера похожа на яму. Моя - самая первая от входа, а всего их шесть или восемь. Решетчатая дверь из толстых прутьев выходит в узкий коридор. Камера небольшая - метра два в длину и около полутора метров в ширину. Металлический звук захлопнувшейся двери навсегда останется в моей памяти. Тишина и яркое освещение страшно действуют мне на нервы.
Поначалу меня охватывает паника, затем я беру себя в руки. Надо искать какой-то выход. В воздухе, если с самолетом случается что-то непредвиденное, только спокойствие может спасти летчику жизнь. Правда, бывало, что шансы на спасение равнялись нулю, например, если при взлете отказывая мотор. В таком случае гибель неизбежна.
Теперь шансов на спасение у меня не остается. Я напряженно думаю, как выбраться из тюрьмы. В глазах многих я дважды преступник: предатель политического режима и предатель армии, офицерского клана, в который меня приняли после обучения в святая святых в Соединенных Штатах. Я должен умереть и уверен, что приговор уже подписан… А еще я понимаю, что времени у меня осталось слишком мало и что необходимо приучить себя к мысли о смерти.
Как только я смирился с тем, что умру, в голове моей проясняется, в душе воцаряется покой, возвращается ясность мышления.
Приходит спокойствие, страх отступает куда-то, и я погружаюсь в глубокий сон.
Как я уже говорил, моя мать получила условное поздравление по телефону от капитана Перрамона и немедленно позвонила в Гуантанамо отцу, сообшив ему о беде. Долго не раздумывая, отец первым же рейсом улетел в Гавану. Прибыв в столицу, он сразу стал наводить справки, где найти министра внутренних дел Камачо Ковани, с которым когда-то учился в университете и даже жил в одной комнате.
Старик примчался к министерству небритый, взбудораженный и, оттолкнув дежурного у входа, ворвался в здание. Найти кабинет министра не стоило большого труда, и отец без промедления вошел в него.
– Альварито! Какое чудо! Сколько раз я писал тебе, а ты так и не ответил. Как с неба свалился!…
Министру было под шестьдесят. При росте в шесть футов он казался грузным, даже толстым. Розовое лицо украшали огромные белоснежные усы, голова была совершенно седая. Он походил на помещика, типичного креольского помещика прошлых времен.
– Лулу, убивают моего сына!…
– Альваро Прендеса, лейтенанта?… Я знаю, ведь он кончил летное училище… Этого мальчишку-смельчака?… Недавно я видел его в отеле «Вилтмор», но он, кажется, меня не…
– Лулу, он погибает! Сегодня утром его арестовали по делу о мятеже в Сьенфуэгосе… Полчаса назад я прилетел из Гуантанамо…
С лица министра мгновенно сползла улыбка. Лицо его стало таким же белым, как и костюм. Он весь как-то сжался и медленно отвернулся к окну. Министр смотрел на улицу, а секунды бежали. Отец тоже молчал. Так прошло несколько минут. Затем Ковани энергично повернулся к другу:
– Ладно, Альварито, поехали…
Огромный черный «кадиллак» министра мчался по улицам Гаваны. За рулем сидел рослый негр в форме. Он умело вел машину. Они метались от одного полицейского участка к другому, выходили, спрашивали, подучали один и тот же ответ:
– Нет, министр, его здесь нет…
Наконец они добрались до следственного бюро, где у входа их пытались задержать.
– Вы знаете, кто я? Министр внутренних дел! Дежурный полицейский кинул на него довольно безразличный взгляд и закричал дежурному сержанту:
– Сержант! Министр внутренних дел просит разрешения войти!
– Пропусти-и-и!…
– Сержант, я хочу знать, где находится лейтенант Прендес, у которого, кажется, возникли какие-то осложнения. Он сегодня утром был арестован, - сказал министр. - Он здесь?
![Кирилл Мерецков - На службе народу [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/41513/41513.jpg)
