Борис Яроцкий - Русский капкан
На встрече с командующим Северного фронта Сергей рассказал, как его спас от верной гибели майор американской армии командир батальона 310-го инженерного полка Ральф Этертон.
…Приговоренных к расстрелу привели на холмогорское кладбище, там солдаты инженерного батальона уже рыли приговоренным могилу.
Сергей окликнул майора, тот его узнал. Майор приказал поручику, сопровождавшему конвой, убираться с кладбища – американцы сами умеют расстреливать. Поручик облегченно вздохнул и увел своих солдат в казарму…
– Показывай мне своего спасителя, – велел командующий.
– Он здесь, в землянке начальника штаба. Майор перешел на нашу сторону не с пустыми руками.
– Добровольно перешел?
– По-другому не могло и быть.
– Тогда мы его передадим Красному Кресту в первую очередь.
Начальник штаба, сопровождавший американского майора, уточнил:
– Всех добровольно перешедших на нашу сторону отпустим, как только заключим перемирие. У себя дома они поддались агитации – вступили в Экспедиционный корпус. Им обещали высокое денежное содержание, сытное котловое довольствие и в завершение ко всему – не войну, а веселую прогулку, дескать, воевать будет техника: корабельная артиллерия, посылающая снаряды чуть ли не за двадцать километров, аэропланы, сбрасывающие бомбы на всю глубину вражеской территории, автоматическое стрелковое оружие. Боевые действия будут расписаны по часам: днем – война, ночью – отдых.
Военное ведомство выпустило кинофильм о том, как легко Америка выиграет войну. Заключительные эпизоды этой героической эпопеи: представитель президента перед строем закаленных в боях волонтеров вручает награды отличившимся, финал – шикарный ресторан, офицеры (разного цвета кожи в парадных мундирах в блеске боевых наград приглашают к вальсу белокурых и темнокожих красавиц.
Одна лента такого кинофильма оказалась в качестве трофея Шестой Красной армии Северного фронта. Командирам и комиссарам был велик соблазн посмотреть, а то и показать бойцам, с какой помпой янки создавали экспедиционные корпуса. Таких корпусов было несколько. Непосредственно в боевых действиях принимал участие один, а вот лагерей военнопленных к концу Гражданской войны оказалось несколько. О них не было ни одного кадра. Видимо, создатели фильма не предусматривали, что янки могут оказаться в плену и что их, сытых, прекрасно одетых, с новейшим оружием, будут брать в плен полуголодные, плохо обмундированные, вооруженные тем, что могла дать разоренная войной промышленность России.
– Кинофильм покажите пленным, – распорядился командующий.
– Может, не стоит? – засомневался было член Военного совета Орехов. – Увидят солдаты, что их крепко обманули, устроят самосуд над своими офицерами, оказавшимися с ними в одном лагере.
– Стоит, Алексей Михайлович, – сказал командующий. – Когда мы их отпустим домой, они по-другому посмотрят на своих капиталистов. Призрачные победы еще не одному молодому американцу могут задурить голову. Так что обманутые ветераны остановят безумцев. Хотя… это же янки.
После Гражданской войны на встрече с молодыми командирами Александр Александрович Самойло, тогда уже генерал-лейтенант авиации, вспоминал:
– Далеко не все американцы были безрассудными авантюристами. Если некоторых русских офицеров в экспедиционный корпус манила возможность быстрее вернуться на Родину, то американцы – люди прагматичного склада ума – экспедицию «Полярный медведь» рассматривали как начальный этап для бизнеса. Майор Этертон мечтал попасть в Россию как бизнесмен, а попал как интервент. Время, проведенное на русской земле, среди русского народа, стало для него школой прозрения.
В заключение беседы Александр Александрович Самойло произнес такие слова:
– Деловой человек с добрыми намерениями из любой, даже грязной войны, выйдет духовно чистым. Доброе дело – оно как памятник современникам и потомкам.
Военная биография майора Этертона была тому подтверждением. Сын рабочего-сталелитейщика, чьи предки имели шведские корни, благодаря трудолюбию родителей выучился на инженера-строителя. По окончании индустриального колледжа – спустя шесть лет его призвали на военную службу. Служил усердно, как и большинство молодых американцев, мечтавших сделать военную карьеру – она сулила ему тихую безбедную жизнь. После войны Севера с Югом Соединенные Штаты фактически своими людьми уже не воевали – в большинстве случаев обходились наемниками, но командный состав комплектовался гражданами США. Натуральный американец Ральф Этертон один из первых был зачислен в Экспедиционный корпус.
Уже будучи командиром инженерного батальона, на Русском Севере он строил мосты, улучшал дороги, одну из них – на Щукозерье – в двадцатые годы прошлого столетия местные жители называли «большаком Этерсона». По этим лесам и болотам летом 1918 года его батальон прокладывал дорогу между Обозерской и Онегой.
С Ральом Этерсоном познакомился капитан Самойло на крейсере «Олимпия». Долгими часами под монотонный стук паровых машин любознательный американец расспрашивал северянина, возвращавшегося в родные края.
– Вам, русским, не надоедает почти бесконечная зима? – задавал вопрос офицеру, с которым успел подружиться.
Русский капитан, плывший через Атлантику на американском крейсере, любопытному майору с аккуратными светлыми усами на вопрос отвечал вопросом:
– А вам, американцу штата Иллинойс, не надоедает почти вечное лето?
Оба весело смеялись, понимая, что в штат Иллинойс зиму приносят холодные ветры Севера, а на Русский Север лето приносят несметные стаи птиц, здесь они гнездятся, выводят птенцов – дают им новую жизнь.
Американский президент посылал их убивать русских, а они, эти два офицера, двух разных армий, что-то не горели таким желанием. Да и деньги их не манили, что в мире наживы бывает редко.
В один день сразу из трех мест в штаб фронта поступила информация: англичане в Северной Двине топят военное снаряжение.
Подпольщики Соломбалы установили, что из крейсера «Аттентив» в протоку Корабельная сбрасываются боеприпасы. Было предположение, что крейсер будет брать на борт английских чиновников, успевших обосноваться в различных казенных и коммерческих учреждениях.
Ближе к вечеру 19 августа против Бакарицы стали сбрасывать в реку автомобили, на которых в течение лета разъезжали министры Временного правительства Северной области. Для них, как потом оказалось, не нашлось транспортных судов.
Генерал Айронсайд пообещал взять на борт только тех членов северного правительства, которых в России в лучшем случае ждала тюремная камера. Он же распорядился уничтожить неприкосновенный запас продовольствия.
– Если нельзя продать – сжигайте.
Продовольствие, за исключением зерна, сжечь было невозможно. Зерно и мучные продукты высыпали из баржи возле рыбацкого поселка Чубола-Наволок. Уже в сумерки подошла самоходная баржа, и английские матросы принялись сбрасывать в воду тяжелые деревянные ящики. Жители поселка, видевшие непонятную работу иностранцев, гадали:
– Никак топят мины?
Когда баржа покинула якорную стоянку, соломбальские мальчишки, несмотря на ледяную воду, от которой тело сводила судорога, поднырнули, стальной кошкой зацепили один из ящиков, общими усилиями вытащили на берег.
Ящик вскрыли и – ахнули: в ящике оказались мясные консервы! Всю ночь трудился поселок, разыскивая под водой ценный груз.
В других ящиках консервы были преимущественно рыбные.
Околоточный надзиратель настрочил рапорт в адрес местного правительства с предложением произвести в поселке обыск, арестовать зачинщиков разграбления, похищенное имущество вернуть его владельцам, а на берегу выставить сторожевой пост.
Но чиновникам архангельского правительства было уже не до обысков и не до арестам.
29 августа 1919 года Временное правительство Северного края упразднялось. А 10 сентября, спустя двенадцать дней, из Омска от Колчака была получена радиограмма:
«Приказом Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Миллер Евгений Людвиг Карлович назначается Главным начальником Северного края».
В Архангельске в штабе Белой армии это сообщение было расценено как злонамеренная шутка: уже поздно было руководить Северным краем. В южные волости вернулась советская власть.
В губернии оставались чиновники от старой власти – с новой властью им было не по пути. Чиновникам предоставили возможность договариваться с владельцами транспортных судов об эвакуации за пределы Отечества.
В отличие от военных кораблей суда с чиновным людом покидали Россию не в один день.
Граница была открыта, свободно выезжали в Финляндию и Норвегию. Среди желающих покинуть Отечество были преимущественно предприниматели и крупные чиновники – люди с большими деньгами. С легким сердцем уезжали, как правило, те, кому удалось избавиться от недвижимости.
