Виктор Делль - Скалы серые, серые
Отужинав, проверил оружие, собрался, выбрал место для ночлега. Потом он затянул капюшон, оставив едва заметное отверстие для глаз, зарылся поглубже в снег.
Обычно Кононов засыпал мгновенно, стоило лишь прикрыть глаза. На этот раз не спалось. Сказалось возбуждение. Он почти выполнил задание. Тщательно замаскированный аэродром со всей его обороной лежал перед мысленным взором старшины, как голенький. Он наметил хорошо видимые с воздуха ориентиры. Сверх того, есть координаты новой, неизвестной нашему командованию базы торпедных катеров. На всякий случай он уже составил текст радиограммы, может передать данные в любую минуту. Стоит только достать рацию, забросить антенну на дерево, и… Но этого как раз пока делать не следует. Не обнаруживать себя. Разгадать тайну моста, а потом…
Кононов представил себе картину налета нашей авиации на объекты, которые он раскрыл, и ему стало чуточку жарко. Он распахнул капюшон, задумался. Вот оно то, чему тебя учили, к чему готовили так тщательно, с таким старанием! Для того, чтобы ты прошел там, где по всем человеческим определениям пройти нельзя, увидеть, узнать невозможное. Именно с этой целью тебя тренировал твой первый наставник Иван Захарович Семушкин, а потом и целый отряд специалистов. О тебе, о твоей подготовке заботились многие. Для тебя изготовили специальную одежду. Тебе вручили лучшее оружие.
Цепочка раскручивалась.
Флот выделил подводную лодку, фронт — группу сопровождения. Именно сейчас, далеко от тебя, где-то на базе, сидят, сменяя один другого, радисты и слушают, напряженно слушают волну, на которой ты можешь выйти в эфир. Ты можешь и не выйти на связь, но радисты несут свою круглосуточную вахту, потому что в любой момент у тебя может появиться тот самый крайний случай, когда надо передать данные по рации. По одному твоему сигналу готова выйти группа прикрытия. Вот что такое твоя работа, вот какую цену имеют добытые тобою данные.
Он подумал о возможности десанта с целью уничтожения объектов. Вспомнился момент высадки. Они подошли на подводной лодке к берегу, глубина позволяла. Группа сопровождения довела Кононова до железной дороги. Он потратил много дней, чтобы запутать следы, намеренно уходил в сторону, крутил, выбирая самые топкие болота, прежде чем приблизился к аэродрому, придерживаясь правила: подальше положишь, поближе возьмешь. Но если тщательно разобрать маршрут, хорошо подготовить операцию, можно не только уничтожить самолеты и катера с воздуха, но и взорвать склады с боеприпасами, вывести из строя объекты так, что их и не восстановить. Вот только бы погоду выбрать или заказать. За все дни перехода погода не стала на сторону Кононова. Не было снега. Стояли тихие морозные дни. А значит, и следы оставались, и это не сулило ничего хорошего. Если пойдут по следу, подумал Кононов, готовься к худшему. Пока на твоей стороне только болота. Да и то не все. Встречались на пути такие, что промерзли окончательно. Те, которые открыты ветрам, расположенные между сопок, лицом, по его собственному определению, к океану. Он проходил их не задумываясь, не опасаясь провалиться в трясину. Он знал: под снегом толстый слой льда. Но встречались и другие болота. Их отгораживали от океана сопки. Сопки защищали их и от потоков холодного воздуха. А поскольку зима, судя по метеосводкам, ложилась не вдруг, то и топи не промерзли. Снежный покров на них был обманчив. Ступи — и снег сразу же потемнеет от воды. Одно неосторожное движение, и трясина засосет, не выбраться. Такие болота труднопроходимы, но они же и союзники. Ими он и двигался, надеясь на опыт, выучку еще у Семушкина, да на широченные лыжи свои, на умение выбрать тропку по едва приметным ориентирам.
Мысли старшины вернулись к заданию. Оставался мост. Этот мост притягивал магнитом. Он звал разведчика, гипнотизировал его. Мост оживал. В мыслях Кононова железнодорожный мост превращался в огромного зверя. Зверь звал старшину на поединок.
Заснул Кононов с думой о завершающей задание цели. Спал тревожно, чутко. Такой сон тоже отрабатывался годами, и первым научил его такому сну Иван Захарович Семушкин. Ты вроде бы и спишь, но все слышишь.
* * *Тренированный человек может проходить в час пять-шесть километров. По хорошей дороге, ходко, но не бегом. До точки на карте, которую наметил для себя старшина, по прямой было семнадцать с половиной километров. «Не забывайте, у нас Север, — вспомнились слова полковника Денисова, — один километр к десяти — такое соотношение». Эти неполные восемнадцать километров он шел двое суток с перерывами на приготовление пищи, короткий сон. В дороге произошло непредвиденное.
Темнело. Короткий полярный день медленно переходил в молочно-сизую ночь. Менялись краски. Все вокруг серело. Деревья, скалы расплывались, их очертания размазывались. Кононов остановился. Он готовился пересечь полотно железнодорожной магистрали. Железная дорога от него находилась в ста метрах, не больше. За полотном этой дороги тянулось болото, по которому можно было сравнительно незаметно пробраться до самого моста. Он стоял у основания скалы. До слуха донеслись голоса.
Патруль? Возможно. Вероятно, связисты проверяют линию связи.
Все, что произошло затем, не заняло и минуты. Рухнул со скалы снег. Лавина катилась на Кононова. Старшина успел отступить за ствол дерева. Заметил в снегу мелькание чего-то темного. Это темное подкатилось к Кононову, вскочило. Перед разведчиком оказался солдат. Всего миг солдат смотрел на Кононова. Успел вскинуть карабин. Выстрелить ему, однако, не удалось. Кононов выхватил нож, бросил его в солдата.
— Отто! Отто! — неслось сверху.
Кононов затих. Он понял: не дозвавшись своего товарища, те, сверху, обогнут скалу, спустятся, придут сюда.
Скрываться?
Но тогда его откроют сразу же.
Убрать и этих?
Другого выхода не было. Пока хватятся, найдут, пройдет время. Судя по голосам, наверху осталось двое. Кононов выбрал чащу погуще, спрятался. В конце концов на его стороне неожиданность. Убрать солдат решил без шума. На всякий случай приготовил пистолет.
Ждал недолго. Оба лыжника шли след в след. Кононов пропустил их, бесшумно вышел из чащи, пристроился к идущим. Рывок, и вот она, спина…
— Хох! — резко выдохнул фашист и стал оседать.
Тот, что шел первым, резко обернулся. Увидел, все понял. Растерялся. Стал стаскивать карабин, висевший на спине. Согнулся, чтобы было удобнее. Разогнуться не успел…
То, о чем не знал
Кононов
Именно в тот день патруль береговой охраны обнаружил следы на побережье. Следы вели в глубь материка, терялись в болотах. Начался поиск. В поиске приняли участие служба безопасности, группы полевой жандармерии. Блокировались болота. Была установлена постоянная слежка за эфиром. По следу Кононова пустили лыжников и собак. В незамерзших болотах след Кононова обрывался. Пройти такие болота могли лишь специально подготовленные люди, и преследователи останавливались, не решаясь углубляться дальше. Но и в этом случае территория исследовалась, следы находились. Начиналась погоня.
* * *О том, что он обнаружен, Кононов понял к концу следующего, после неожиданной встречи со связистами, дня. Над ним зависла «рама». Немецкий летчик не мог видеть Кононова, разведчик скрылся в ельнике, едва заслышав гул самолета. Но следы Кононова летчик, по всей вероятности, разглядел. Он кружил точно над тем местом, где шел, где спрятался старшина. Верная примета.
Вспомнился Звягин, его советы. «Если тебя все-таки обнаружили, — учил старшина, — сделай невозможное, оторвись».
Каким образом?
Думай, думай!
До моря, до места встречи с группой прикрытия оставалось двенадцать километров. Десять из них — болотом, два — по каменной гряде до кромки океана. Но это… Если не выходить к мосту. До него оставалось восемь километров. Туда и обратно шестнадцать. И еще двенадцать до океана. Арифметика… «Наши авиаторы не единожды бомбили этот проклятый мост, — говорил полковник Денисов. — Есть данные фоторазведки. По всему выходит, от моста и опор не осталось. Эшелоны тем не менее идут. В чем там закавыка? Обманывает нас фашист…» Шестнадцать и двенадцать… Положение критическое. Те разведданные, которые он уже добыл, потратив на это почти две недели, многое значат для фронта, их уже можно передать по рации, но мост! Как быть с мостом?
Прежде всего не паниковать. Есть рация. Есть кроме того неизрасходованный боезапас. Боезапас… Гранаты и патроны… И карта района… И топи, в которых освоился.
Подумав, взвесив многие «за» и «против», Кононов решил дать бой преследователям. Не совсем обычный, свой особенный бой. Он сделает все возможное, оторвется от противника. Ведь фашисты пойдут по его следу. В болотах нет выбора. Шаг в сторону, и засосет трясина. Это понимают и преследователи. Раз так, значит, надо готовить «сюрпризы».
