Илья Старинов - Не в плен, а в партизаны
Шура была опытнее других. Она гоняла в мирное время лошадей на ночное. Ее не пугала темнота. Освобожденные разбились на две группы. В одной были вожаками Нина и Шура, вторую группу возглавила молчаливая Стефа из Братиславы. На дневку обе группы расположились в кукурузе за железнодорожным поселком. УВ вырвавшихся на свободу не было ни документов, ни уменья, да и всего один автомат на всех.
Эшелон сгорел дотла, и никто не догадался об истинных виновниках пожара. Никто не поинтересовался «погибшими» узницами. День прошел благополучно. Наступил вечер. Решили дальше идти раздельно двумя группами. Трогательно распрощались и разошлись. У девушек не было продуктов питания, но на полях ничего не могли найти, початки были уже убраны. И вот, когда подошли к первому небольшому населенному пункту, решили достать там продовольствия, но залаяла собака, и девушки отошли. Шли всю ночь, обходя все жилое, а к утру, измученные, оказались в чистом поле и спрятались на день опять в кукурузе. Там их нашел крестьянин и, узнав в чем дело, показал им неубранную полосу кукурузы. Утолив голод и сделав небольшой запас, прилегли отдохнуть. Но начался дождь, скоро они насквозь промокли, а высушить одежду было негде. И вот беглянки поддались соблазну, с наступлением темноты пойти в поселок и зайти высушить одежду, о чем и договорились со своим благодетелем. Как стемнело, тот пришел к девушкам и повел их к себе в дом. Там двенадцать промокших обсушились и выспались, но слишком долго задержались и остались на день. Хозяин спрятал девушек в сарае, где они благополучно просидели целый день, показавшийся им невероятно длинным. Наступил второй вечер, и девушки покинули радушных хозяев.
Глава 6
Гестаповцы всполошились
Ведя наблюдение, Добряков обнаружил, что дом охраняется часовым, изредка проходившим и мимо щели, из которой он наблюдал.
«Интересно, кого это охраняют? Уж не меня ли? Меня, наверно, ищут», думал он и не без основания.
Около полудня один из взводов гитлеровцев, участвовавших в поиске пилотов, оцепил сад, в котором стоял полуразрушенный двухэтажный дом, где скрывался Добряков.
Гитлеровцы скрыто расположились за оградой, а к дому направили трех полицаев, соответствующим образов обмундированных. Совершенно случайно они с противоположной стороны подошли к щели, из которой вел наблюдение Добряков.
Стоя у почти заваленного окна, Добряков всматривался и прислушивался к шороху шагов приближающихся людей и вдруг почти над самым окном услыхал полушепотом русскую речь:
— Стой, видишь, часовой ходит!
А потом громко: Кто тут? Выходи! Свои пришли!
Добряков обомлел от неожиданности, но ему показалось, что это только послышалось. Он уловил и подозрительный акцент. По-русски говорил явно не русский и не украинец.
Сказалась годами выработанная бдительность, и хотя он все время ждал своих, но преодолел желание отозваться. И сидел не шелохнувшись. Сердце билось сильно, но не от радости, а от близкой опасности. Но пришедшие прошли мимо щели. Добрякову были видны сапоги, шинели, но не было видно лиц. И он опять услышал русскую речь с неприятным акцентом.
— Может быть, тут кого завалило?
— Эй, ты, черноокий, что ты там без толку ходишь? Иди, проверь подвалы, опять скомандовал неизвестный.
Добрякова прошиб холодный пот. Мысли так и роились.
«Неужели конец?» — подумал он.
Добряков слышал от партизан, что у гитлеровцев в тылу орудуют банды предателей.
«Неужели и здесь предатели? Гады! — подумал он. — А я чуть не откликнулся».
Вскоре он услышал команду на немецком языке и голос того, кого один из предателей назвал поручиком.
— Здесь свои, и нам делать нечего. Кругом — марш!
Добрякову хотелось бросить в предателей гранату, но он удержался, отошел от щели и усталый присел в угол за бочками.
Из заваленного окна в подвал пробивался слабый свет. Опять послышалась немецкая команда, затем шаги. Добряков замер, сидя на полу. Когда все утихло, он встал и подошел к окну. В саду никого не было видно. Механик почувствовал усталость и возвратился в угол.
Глава 7
Иван Михайлович Добряков
Усталый пилот прилег в темноте за бочками и стал думать о выходе из тяжелого положения. Он вспомнил, как он и Темкин оказались в тылу врага в сентябре 1941 года. Их самолет после налета на объекты врага был поврежден так сильно, что им пришлось тоже выброситься с парашютом. При приземлении они оказались в расположении 40-й Армии. Воинская часть, где они приземлились, попала в окружение, и они вместе с ней попали в плен. Пленных повели на запад. Конвоиров было мало. Привели их в какую-то деревню и остановили на отдых. Конвоиры разрешили местным жителям кормить пленных. Обращались с ними вежливо, смеялись, шутили. После небольшого отдыха пошли дальше на запад. Начальник конвоя ехал верхом на лошади и говорил пленным на русском языке с большим акцентом:
— Вам в Германии будет очень хорошо. Молодцы, что сдались.
На ночь их разместили в большом здании сельской школы. Войск противника в селе не было, да и на пути они не встречали никаких войск. Помещение школы было переполнено пленными. Переход был длительным. Пленные и конвоиры устали, и, когда все разместились, люди доели остатки той пищи, что им дали в деревне днем. Воду для питья принесли в ведрах. На ночь двери закрыли, двое часовых разместились у дверей, остальные отдыхали в соседних классах. Вповал на полу легли и пленные. Не спала лишь небольшая группа во главе с командиром взвода Семеном Зориным. Далеко за полночь часовые у двери заснули. Зорин с двумя красноармейцами внезапно на них напал и обезвредил. С их оружием группа в несколько человек ворвалась в класс и захватила остальное оружие. В результате конвоиры оказались пленными. Разбудили всех бывших красноармейцев, и Зорин предложил всем желающим вступить в партизанский отряд и уйти в лес.
Вооружаться придется за счет того оружия, которое будет обнаружено на полях сражений. Летчики сразу пошли вместе с Зориным, а значительная часть красноармейцев разошлась в разных направлениях.
Через неделю у Зорина был отряд в 60 человек, при этом конвоиры из пленных тоже стали партизанами. Немцев в деревнях не было. В отряд пришли местные коммунисты и комсомольцы, которые тоже решили вести борьбу с врагами. Немецкое командование узнало о создании партизанского отряда, но партизаны были бдительны, и устроили засаду. Каратели были разгромлены, и отряд пополнился новым оружием.
Наступил октябрь, начиналась непогода. Партизаны решили продвигаться на восток по тылам противника, внезапно нападая на его тыловые подразделения. Население снабжало партизан недостающим продовольствием, одеждой, обувью, приносили подобранное оружие. В отряде было уже свыше ста человек.
В начале декабря пришли в отряд три взволнованных крестьянина и принесли листовки, в которых писалось: гони немцев на мороз, поджигай дома, в которых разместились враги. Крестьяне просили не жечь их дома, им же тогда жить будет негде. Таких ходоков становилось все больше. Они рассказывали, что немцы используют эти листовки для вербовки местных мужчин в полицаи, чтобы оберегать свои дома от партизан. Зорин и его помощники решили, что эти листовки немецкая фальшивка, но вскоре они смогли убедиться, что это не так.
А морозы все крепчали. Партизанская разведка установила, что сплошной линии фронта нет, и Зорин решил идти на соединение с частями Красной Армии. В середине декабря они вышли в расположение наших войск. Приехали на санях. И раненых всех привезли. Бывшие конвоиры-немцы стали за это время хорошими партизанами. Некоторые из них погибли в стычках с фашистами.
Вспомнил Добряков, что не было у них тогда опытных партизан, подготовленных диверсантов. Вспомнил и тот случай, когда, решив напасть на немецкий гарнизон, перерезали провода связи, а немцы по рации вызвали помощь, и пришлось им спешно отходить.
Отряд Зорина, благополучно выйдя из немецкого тыла, был одним из тех немногих партизанских формирований, которые были образованы из советских воинов, оказавшихся в силу сложившейся обстановки в тылу противника, в составе которых не было ни одного командира и политработника, прошедших подготовку в специальных учебных заведениях в начале 30-х годов.
Командир взвода только много читал о партизанах гражданской войны, когда партизаны решали свои задачи внезапным нападением на противника, но сам не был готов для такой борьбы, чтобы не вступать в боевое столкновение. Зорин был призван в армию осенью 1939 года и не знал, что в Красной Армии в конце 20-х годов проводилась интенсивная подготовка сотен командиров и политработников к ведению партизанских действий по принципу: наносить урон врагу, сохраняя и приумножая свои силы, не вступая в прямой бой с врагом. Но, к сожалению, таких кадров к осени 1939 года в Красной Армии почти не осталось, они были репрессированы в 1937–1938 годах.
