KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Олег Селянкин - Костры партизанские. Книга 1

Олег Селянкин - Костры партизанские. Книга 1

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Олег Селянкин, "Костры партизанские. Книга 1" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Конвоир вел Каргина к одинокому сараю, скособочившемуся на южной окраине деревни. А по дороге, ведущей на запад, к фронту, широко шагал капитан Кулик. Лицо его было озабочено. Но думал он не о судьбе рядового Каргина — тот теперь для него что пустая и ржавая консервная банка, случайно попавшая на тропинку и уже отброшенная ногой. Капитан Кулик даже мысли не допускал, что ошибся, взвалив на солдата столь тяжкое обвинение. Да, на войне убивают. Так часто и много убивают, что сейчас у него в роте только сорок два штыка. Все прочие пали смертью храбрых. Значит, караул из одиннадцати человек просто был обязан погибнуть, когда на него навалилась отлаженная военная машина фашистов. Так он, капитан Кулик, и доложил по команде. И вдруг является какой-то прохвост и нахально врет, будто ему в самую последнюю минуту удалось невредимым выскользнуть из той чудовищной мясорубки!

Только не на дурака нарвался, мы и сами теперь в войне мало-мало разбираемся. Нас теперь, как того воробья, на пустой мякине не проведешь!

Капитан Кулик пришел в армию в 1928 году. Сначала был красноармейцем, а теперь стал командиром роты. Влюбленный в армейскую дисциплину, он считал выполнение приказов начальников смыслом всей своей жизни. Приказывают капитану Кулику маршировать с ротой по дорогам — он честно марширует, стараясь прибыть в указанные пункт точно в назначенное время. На все вопросы о том, куда и зачем вдет рота, у него был один ответ, который он считал точным и исчерпывающим:

— Командование приказало!

Он сам готов был выполнить любой приказ. Этого же требовал и от подчиненных. Уже одно то, что рядовой Каргин догнал роту, насторожило капитана: лично он скорее бы умер у порога охраняемого объекта, чем признал бессмысленной его оборону и подумал о спасении собственной жизни. А этот еще и радуется, что уцелел! Да настоящий человек, окажись он на месте этого солдата, глаз бы на людей не поднял!

5

После простора деревенской улицы в сарае так темно, что Каргин сначала увидел только лица своих товарищей. Белыми пятнами придвинулись они из темного угла.

— Что так долго? Думали, тебя сразу в часть, — сказал Григорий, пряча радость под напускным равнодушием.

Каргин не мог врать этим парням, которые, казалось, пока только одни полностью верили ему. И он рассказал все.

Григорий с Юркой переглянулись, а Павел взял Каргнна за локоть, потянул за собой:

— Сядь, отдохни.

На земляном полу лежит шинель. Ее, одну на всех, дали ночью, чтобы было теплее. На нее и сел Каргин, обнял руками колени, с такой силой сцепив пальцы, что кисти широких и сильных мужицких рук опутали свинцовые узлы вен.

Когда Каргин был на допросе, остальные, хотя и не говорили друг другу об этом, считали его дело выигрышным: по их мнению, Каргина должны были немедленно освободить из-под стражи и если не наградить, то уж отделенным назначить — меньше некуда, и вдруг—трибунал. Слово, знакомое, с детства. Кажется, ты еще и ходить не умел, а уже слышал и понимал его. Ведь по приговору трибунала в годы гражданской воины расстреливали заклятых врагов молодой Советской Республики.

Сейчас, когда шла эта большая и такая ожесточенная война, трибунал безжалостно карал всех изменников, дезертиров и прочую сволочь. За страшную вину карал.

И вдруг… Он, военный трибунал, наложил свою железную руку на рядового Каргина…

Шальная мина разорвалась рядом с сараем, ее осколки смачно впились в трухлявые бревна. Никто не заметил этого: по сравнению с бедой, нависшей над Каргиным, все прочее — мелочь. И главное — без вины влип Каргин…

Григорий из последних крошек самосада свернул цигарку, прикурил и чуть не насильно всунул в словно омертвевшие пальцы Каргина. Нехотя Иван взял ее, но курил жадно, и самокрутка сгорала с лихорадочной быстротой. Но Григорий даже не напомнил о себе: может, полегчает товарищу; когда всласть накурится?

Юрка нетерпеливо ерзал: ему ожидание — что пытка.

А Павел навалился спиной на стенку и, не мигая, смотрел на клочок голубого неба, зацепившийся за рваную кромку пролома в крыше сарая.

Безжалостно растерт каблуком окурок, вдавлен в землю. Больше молчать невмоготу:

— Сам капитан Кулик сказал, что я паразит из паразитов и меня расстрелять мало.

— А это он видел? — Юркин кукиш злобно покачивается перед глазами Каргина.

— С чего он так на тебя взъелся? Ты, поди, упрекнул его, что он караул не снял? — спрашивает Павел.

— Вроде бы весь наш караул должен был погибнуть. А тут я живой…

— Сволочь он, твой капитан! — категорично заявляет Григорий.

— И как таких в командирах держат! — вторит ему Юрка.

Опять сидят молча. Разрывы вражеских мин вроде бы стали чаще и злее. А вот пулеметная и автоматная скороговорка звучит явно яростнее. Ясно, что товарищи опять ведут неравный бой, изнемогают в борьбе. А ты сиди тут арестантом!..

— Может, в бега Ивану пуститься? — вдруг шепотом предложил Юрка. — В крыше дыр — не счесть, через любую газуй. Я подзову караульного к двери, заговорю ему зубы, а Иван в этот момент и сиганет… Прибьется к другой части…

— Дело Юрка говорит! — горячо шепчет Григорий. — Прибьется к другой части, покажет себя в бою и только тогда откроется.

— Договорились? — торопит Юрка.

— За нас, Ваня, не беспокойся: скажем, что не видели, когда ты утек, — обнадеживает Григорий.

Мины нещадно молотят по деревне. В крыше сарая заплата не из голубого неба: серая пелена дыма колышется вместо нее. Автоматную трескотню заглушают зловещее завывание многих немецких пикировщиков и злобные очереди их пушек.

— В бега — нет на то моего согласия, — тихо и твердо говорит Каргин. — Еще большее позорище.

— И караульного под трибунал подведешь, — говорит Павел. — И еще… Наш батя, когда о смерти Володьки узнает, сердце в кулак зажмет, страшную боль в нем носить будет, но глаз перед людьми не опустит… А скажи ему, что сын — гад ползучий, сума переметная, — умрет от позора… О семейщиках тоже думать надо.

У каждого есть семья. Например, у Каргина — мать, отец, два брата и три сестры. Да еще десятка четыре родни всякой. Выходит, вот она, семья какая! Ее, что ли, на позор всеобщий обречь? Лучше собакой сдохнуть, чем такое допустить!

Даже детдомовец Юрка замолчал, когда Павел упомянул про семью. Да, у него нет ни отца, ни матери, но зато есть Мария Карповна — воспитательница, с которой он, как с матерью, переписывается последние годы. Есть много знакомых, приятелей, друзей. Даже враги имеются. Только они и обрадуются, случись с Юркой то, что он Ивану предлагает…

Видать, судьба у Ивана такая горькая, от нее не уйдешь.

Немецкий самолет с грохотом пронесся так низко над сараем, что заставил всех вскочить на ноги. Юрка мигом вскарабкался на стропила и выглянул в дыру. И сразу камнем на пол:

— Танки фашистские!

Где? Сколько? Что делают? Ни одного из этих вопросов задать не успели: с каждой секундой рев танковых моторов слышнее, он уже заглушает грохот боя.

Юрка первым падает на земляной пол, прижимается к нему и лежит, прикрыв ладонями голову.

Но немецкие танкисты нацелены на деревню, их не интересует сарай-развалюха, и грохот быстро удаляется. Каргин каким-то звериным чутьем понял, что спастись можно только сейчас, и метнулся к двери, ударился о нее всей тяжестью тела. Словно злорадствуя, скрипнула петля, но сама дверь нисколечко не отошла.

А Юрка, как и остальные, тоже уже все понял, опять взлетел к дыре в крыше и скользнул в нее. Через долгие секунды петля снова заскрипела, теперь — будто разочарованно, и дверь отошла чуть-чуть. В узкую щель и выскользнули.

У самой двери, прижимая к себе винтовку, лежал убитый караульный.

А танки уже хозяйничали в деревне. Вот один из них, словно играючи, зацепился за угол дома и свернул его. Рухнула крыша, взметнув к небу тучу серо-оранжевой пыли, которая мгновенно смешалась с дымом горящих домов. Вся улица в огне. Только этот дом еще не горел, когда танк разворотил его.

Прямо по дороге, вслед за фашистскими танками, шли уже знакомые тупорылые грузовики. Значит, оставалось одно — бежать в лес, пока не перерезан и этот путь, и побежали, перепрыгивая через свежие воронки от снарядов и бомб.

У самого леса фашистские танки, похоже, в боевом строю атаковали группу раненых. Прострочили их из пулеметов. Некоторых изорвали гусеницами, раздавили многопудовой тяжестью.

Только один из раненых был еще жив. Его седоватые волосы щетинились на подбородке. Голый по пояс, как шалью, укутанный бинтами, он лежал на спине и дышал тяжело, с хрипами, прерывисто.

— Ребята! — крикнул Павел.

Остановились.

— Взять надо.

Юрка, опередивший всех в бегстве, торопливо схватил раненого за ноги. Но Каргин поднял с земли шинель и протянул ее Юрке. На шинели и понесли раненого в лес. Их уже заметили фашисты, пули противно взвизгивали над головой, вспарывали дерн около ног. И все же, чертыхаясь и матерясь, они не бросили раненого.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*