Юлий Анненков - Штурманок прокладывает курс
Во всей партизанской деревне и даже в самом разведцентре никто не знал дня и часа моего ухода. Мы простились с Веденеевым. В воздухе висел тихий зной, необычный для конца мая. С северо-запада наползала туча, далекие молнии беззвучно вспыхивали за темными деревьями по ту сторону болота.
— Будет гроза, — сказал Пантелеймон. Он подал мне знакомую латаную свитку и торбу странника. — Дождь пойдет, и мы вместе с ним...
Глава восьмая
ВЕГНЕР МЕНЯЕТ КУРС
Запашного я застал в сильном гневе. Молодой партизан Присудок стоял перед ним со связанными за спиной руками.
— Злодій! — сказал Сергий. — Ось це мені гірше смерті[95].
Сколько раз пытались немцы обвинить Запашного в грабежах, чтобы восстановить против него крестьян. Не верили! И вот, пожалуйста, в самом деле грабеж. Этот Присудок, недавно принятый в отряд, зарезал на хуторе корову и отобрал у старика пасечника бочку меда.
Запашный собрал «тройку», которая вынесла решение за пятнадцать минут.
— Прикажите расстрелять этого сукина сына! — сказал Запашный новому начальнику штаба, Голованову. — Мародеров в отряде не потерплю! — и ушел, даже не взглянув на осужденного.
Парнишка с оттопыренными ушами кинулся в ноги:
— Любое задание дайте! Пусть лучше немцы убьют, чем свои!
Я сказал Голованову.
— Жаль! Молодой, исправится.
— Могила его исправит, — ответил Вася.
— Так ведь и ты когда-то воровал. Сам рассказывал.
— Пацаном я воровал, с голоду, а он — здоровенный лоб. В бандеровском курене ему место. Пуля — и весь разговор.
— А может, прибережем пулю для фашиста?
Голованов подошел к Присудку, вынул нож и перерезал веревку:
— Пойдешь со мной на задание. Если подведешь — выпущу кишки вот этим самым ножом.
Мы пошли к Запашному. По дороге Голованов сообщил новость:
— Шоммер уехал в Германию. Простить себе не могу!
Наверно, я ненавидел Бальдура не меньше, чем Голованов, но сейчас речь шла уже не о чувствах, а о срыве нашего плана. Несколько дней я ломал голову, пытаясь придумать новый вариант. Все это время Сергий не подходил ко мне. Он сердился за отмену его приказа, но в глубине души был, верно, благодарен.
Тут прибыл приказ от Веденеева нанести отвлекающий удар по комендатуре в местечке Сороковицы, чтобы обеспечить переход в наши края партизанского полка и разведцентра.
— Не вовремя! — огорчился Сергий. У него были в эти дни совсем другие намерения. — Знаешь бывший совхоз «Рассвет»?
— Конечно. Это усадьба Фрауенхайма. Он женат на сестре Вегнера. Помнишь, видели его, когда я уезжал к Веденееву?
В усадьбе остановились трое немецких офицеров. Запашному давно хотелось посчитаться с Фрауенхаймом за издевательства над крестьянами, а тут еще эти офицеры. Голованов считал, что здесь лежит решение моей задачи.
— Офицерики зеленые, видать, прямо из училища. На месте назначения вряд ли их знают. Может, попробуем?
— Вдвоем? Брось, Вася. Несерьезный разговор!
— Зачем вдвоем? Пусть Запашный уходит с отрядом на свое задание, а нам оставит человек десять. Хватит.
Связаться с разведцентром я сейчас не мог. Принял решение сам. Усадьбу атакуем, офицеров попытаемся захватить.
Запашный согласился. Он оставил нам десять человек, и среди них моего друга Чижика и проштрафившегося Присудка.
Перед рассветом, в самый сонный и глухой час, мы с Чижиком и с двумя партизанами залегли в лопухах у забора. Голованов с остальными пошел в обход, чтобы блокировать флигелек охраны.
В три светает. Атака назначена на два сорок. Еще десять минут, и подымемся на веранду. Девушка-прислуга откроет дверь. Часы сверены. Никаких сигналов. Главное — внезапность.
В темных окнах за деревьями сада мне чудилось какое-то движение. Скрипнула невидимая за кустом дверь веранды. Наверно, девушка уже открыла нам.
До назначенного времени оставалось еще целых восемь минут. За домом гулко ударил винтовочный выстрел и следом короткая очередь из автомата. Что-то заставило Голованова начать раньше срока. Прыгая через клумбы, мы побежали к веранде. Дверь была открыта, и вот мы уже в темной гостиной. Внезапно вспыхнул свет. Из комнат справа и слева загремели выстрелы.
— Хлопцы, назад! Тут западня!
Мы кинулись к выходу, но со ступенек веранды поднялись трое.
И здесь произошло непостижимое. Один из тех, кто был на веранде, выстрелил в упор в своего соседа. Другой, вскинув винтовку, хотел броситься на меня, но и того свалил выстрелом неожиданный союзник. В луче света, упавшем из двери на его лицо, я узнал корветен-капитана Вегнера.
— Zuruck! Schnell![96] — закричал он.
Нас не преследовали. Только стреляли наудачу в темноту. За домом тоже раздавались выстрелы. Мы побежали туда вместе с Вегнером и за конюшней столкнулись с Головановым.
— Присудок продал! — сказал Голованов. — А это кто?
— Потом объясню. Пошли!
В гуще подсолнечника, за забором усадьбы, остановились. Еще не светало, но вершины деревьев уже обозначились на фоне неба. Весь дом был освещен. Оттуда время от времени постреливали. Голованов рассказал:
— Мы лежали в засаде. Пересчитал людей. Присудок исчез. Теперь понятно: предупредил сторожа, и в усадьбе подготовились. — Он посмотрел на Вегнера. — А этот почему не связан? Сбежит.
Вместо ответа я протянул руку корветен-капитану:
— Спасибо. Как вы решились?
— Не знаю. Я много думал раньше, но все получилось внезапно. Сначала — тревога. Пришлось идти в эту засаду. Потом вдруг увидел вас прямо на мушке, как цель в тире. Вспомнил наш разговор: «Лево на борт!» Решился. Теперь — всё.
Голованов не понимал нашего разговора по-немецки.
— Пошли! — торопился он. — Потом допросишь.
— Нет! Герр Вегнер, когда вы должны уехать отсюда?
— Через неделю. Теперь это не имеет значения. Фюреру придется обойтись без меня.
— Понятно. Предписание к месту службы при вас?
— Еще не получил. Должен прибыть фельдкурьер.
— Тогда вот что, герр Вегнер, прошу вас вернуться в усадьбу. Вы преследовали партизан и не догнали. Прошу вас получить предписание и выяснить, где личное дело. Через девчонку-прислугу получите координаты и время для встречи со мной.
Он был не просто удивлен, но даже растерян:
— Но зачем все это?
— Герр Вегнер, вы уже сделали поворот. Теперь надо идти нашим курсом. Все узнаете потом. Еще раз благодарю от души.
— А вы не боитесь, что я снова переложу руль?
— Нет, не боюсь. До встречи!
2
Встреча состоялась неделю спустя в корчме у Кощея за кружкой пива, которое было очень кстати в эту жару. А еще через сутки я доложил свой план Веденееву:
— Вегнер — самая подходящая фигура. Родных и друзей в Германии у него нет. Не был там с начала войны. Фельдкурьер уже привез Вегнеру предписание в Новороссийск.
— Боюсь, ваш блестящий план имеет дефекты, — сказал Веденеев. — В главном штабе кригсмарине есть документы на Вегнера?
— В том-то и дело, что нет. Там только карточка — самые краткие данные. А личное дело потонуло вместе с кораблем Вегнера, на котором штаб дивизиона шел из Триполи в Италию.
— Но потом, наверно, составили новое? Немцы — аккуратисты!
— Новое дело, товарищ генерал, составленное на острове Сицилия, переслали сюда, в интендантское управление, к месту службы.
В усталых глазах Веденеева появился огонек:
— Обстоятельно работаете, Штурманок. Ну, дальше?
— Фельдкурьер, в числе прочих документов, увезет дело Вегнера в Ровно для пересылки на Черное море. Если разрешите...
— Подождите! — Веденеев долго молчал, сидя с закрытыми глазами. Потом резко поднялся. — Сейчас решим!
Он вызвал знакомого мне капитана. Через полчаса был принят план, весьма близкий тому, что хотел предложить я. Этот план начал осуществляться на следующий же день.
Фельдкурьер — лейтенант из запасников — весело провел вечер в ресторане «Риц». Наутро, с тяжелой головой, он сел в свой «оппель» и задремал, обняв портфель. На заднем сиденье разместились унтер-офицер и ефрейтор. Они тоже не теряли времени накануне, а потом попросили официантку Надю завернуть пару бутылочек, так как завтра утром они уезжают. По пути домой Надя заглянула в бакалейную лавочку Софранской.
Около восьми утра на повороте Львовского шоссе шофер фельдкурьера хотел обогнать воз с сеном, но дурень-мужик, видно со страха, задергал вожжами, и воз стал поперек дороги. Шофер круто затормозил, едва не врезавшись в телегу. И тут громадная копна сена обрушилась на автомобиль. В тот же миг из-за лип выскочили еще несколько мужиков. Потом лейтенанту казалось, что их было не меньше сорока.
Партизаны Запашного быстро справились с путешественниками. Шофер и ефрейтор пытались оказать сопротивление и поплатились жизнью. Лейтенант с унтер-офицером на своей машине благополучно поехали дальше. Правда, не по шоссе, а по узкой лесной дороге. Алеша Чижик нажимал на акселератор до предела. «Оппель» прыгал по колдобинам, как дикий конь.
