Александр Чуксин - Однополчане
Здесь уже была Евгения Сергеевна.
— Яков Степанович, что же делать? Лиду срочно надо в больницу, она за последний час дважды теряла сознание от резких болей. Могут начаться преждевременные роды.
Колосков спросил врача:
— Какое ваше решение?
— Надо везти в город.
— Давайте машину и везите к санитарному самолету.
— А вы?
— Я потерплю до завтра.
Евгения Сергеевна и Таня вместе с врачом понесли Пылаеву к машине, Исаева попросила жену Колоскова:
— Таня, пригляди за дочуркой, я полечу с Лидой. Муж приедет, передай ему, заночую у его матери.
Яков присел на стул и снова почувствовал, что очень слаб и уже отсюда ему не дойти до своей квартиры. Он откинул со лба нависшие влажные волосы и, чтобы не упасть, оперся руками о стол. Со двора вошли Таня и Цимбал, они помогли ему подняться и, поддерживая, повели домой. Таня всю дорогу испуганно посматривала на мужа.
* * *В Доме офицеров летного училища только что окончилось совещание. Пылаев и Кочубей вышли первыми.
Солнце уже клонилось к закату и лежало на зубчатом перевале, как будто не хотело уходить за горы и на время задерживалось здесь. В небе над притихшей долиной кружились ласточки. Наступал вечер.
К летчикам подошли гвардии подполковник Пряхин и штурман части Морозов.
— Командир части и Кочубей остаются здесь. Мы едем вчетвером. Остальные за нами, на грузовой, — сказал Пряхин.
Они спустились по ступенькам прямо к парку.
— Желаем, Николай, тебе успеха, — протягивая руку, проговорил Пылаев.
Морозов ударил Кочубея по плечу.
— Невесту привози. Да смотри не задерживайся, послезавтра вылетаем в командировку. На мою руку, благословляем всей частью…
По деревянному мосту, перекинутому через реку, шла домой очередная смена рабочих. Кочубей среди них увидел Галю и пошел ей навстречу.
Кто-то из работниц громко, чтобы услышал и он, крикнул:
— Галя, смотри, твой идет!
Раздался смех, шутки. Девушки о чем-то зашептались.
Николай поздоровался с девушками и подошел к Гале. Не скрывая охватившей их радости, они медленно пошли к заводскому парку.
— Несколько дней не виделись, а показалось вечностью, — заговорил Кочубей. — Как Леша, что у тебя нового?
— Брату стало лучше. Вчера у него был командующий, сказал, что он представлен к награде. Врачи заверили, через шесть месяцев будет летать. Спрашивал о тебе, передавал привет.
— Спасибо.
— Давай побудем здесь, — предложила Галя и первая присела на скамейку. Они сидели недалеко от реки. Отсюда хорошо был виден противоположный обрывистый берег, большое трехэтажное здание офицерского клуба. Река за мостом уходила вправо и пропадала среди высоких зарослей орешника.
— Я эти дни скучал по тебе, — проговорил Николай.
Он ласково посмотрел в лицо Гале и быстро поцеловал. Она не сопротивлялась и не сердилась, лишь легонько оттолкнула его.
— Скажи, любишь? — тихо и настойчиво спросил он.
— Вот чего захотел…
— А ты скажи, прямо скажи!
— Да, — прошептала Галя, и щеки ее покрылись густым румянцем.
— Сейчас же иди домой, надень самое красивое платье, я тебя буду ждать возле машины, через час едем в город. Там в ЗАГСе нас будут поджидать гвардии полковник Зорин с сыном.
— Что за поспешность, и почему именно через час. Да разве можно так! — в замешательстве, растерянно шептала Галя.
— Родная ты моя, я за эти четыре месяца все продумал. Мне не восемнадцать лет, и если я полюбил, то крепко, на всю жизнь. Нет силы отговорить меня. Отвечай: да или нет?
Николай ждал и боялся, что она сейчас возьмет и скажет — нет. Галя молчала, и это тревожило его.
— Говори. Только правду… — настаивал он, стараясь скрыть свое волнение.
— Коля, дай подумать, посоветоваться с братом.
— Нет времени. Понимаешь, в моем распоряжении всего два дня.
— Какие два дня, что ты говоришь? Куда же ты денешься?
— Только что собирал нас командующий. Еду на год в учебную командировку, — он подсел ближе к девушке.
— В какую командировку! Как же так, а я?.. Что же будет, а если не вернешься?..
— Вернусь, — твердо проговорил он. — Ничего со мной не случится. Всю войну провоевал, жив остался… Ну как, согласна?
Галя молча прижалась к нему. Со стороны заводского клуба донеслись звуки рояля, кто-то играл «Полонез» Огинского.
— Коля, откажись от командировки… Я не хочу с тобой расставаться.
Николай поправил на голове девушки шелковую косынку, нежно дотронулся ладонями до ее пылающих щек.
— Не могу, вопрос уже решен. Но если ты будешь моей женой, то, может, тебе разрешат приехать ко мне…
Кочубей обнял ее и стал целовать. Галя вырвалась и побежала по мосту.
— Догонишь, тогда поеду в ЗАГС! — громко крикнула она.
— От меня не уйдешь.
Николай несколькими прыжками настиг девушку и взял за руку.
— Постой. Тебе надо сходить на завод и отпроситься на эти два дня.
Галя раскраснелась и, тяжело переводя дыхание, проговорила:
— Жди меня здесь. Я позвоню из проходной.
— Не задерживайся, — крикнул он ей вдогонку. Кочубей облокотился на перила моста и закурил.
Не ошибся ли я? Не поспешил ли с предложением? Нет, она самой судьбой предназначена для него. Она будет верной женой и подругой.
Увидев на берегу, левее моста, множество кустов роз, Кочубей подошел к ним и сорвал ярко-красный цветок. Сзади кто-то положил на его плечо руку. Кочубей увидел сторожа заводского парка.
— Нехорошо, гражданин военный. Придется вас оштрафовать.
— Папаша, сорвал только одну, простите.
— Ничего не знаю. Если каждый из нас сорвет по одной розе, то ничего не останется. Они для красоты посажены, чтобы человеку легко на душе было. Платите, батенька, пять рублей, — грозно сказал сторож и уже поднес к губам свисток, чтобы позвать милиционера.
— Меньше можно? — пошутил Кочубей.
— Гражданин военный, я с вами не шуточку шучу, не позволю рвать розы, приказ.
— Хорошо. Только не шумите, — Николай полез в карман за деньгами. — У меня сегодня счастливый день, папаша, через час едем с Галей Кудрявцевой в ЗАГС, расписываться, вот и решил преподнести ей этот цветок.
— Гале! Так что же ты раньше не говорил? Поздравляю, молодой человек, — старик крепко пожал штурману руку. — Такой день бывает у человека раз в жизни. От меня подарочек примите с невестой. Знаю ее, хорошая девушка, — сторож осторожно срезал несколько роз, еще не полностью распустившихся.
Кочубей достал газету и, аккуратно завернув букет роз, поблагодарил и пошел к мосту. Вот и Галя.
— Наконец-то.
— Сделала все.
Он привлек ее к себе.
— А вдруг, Коля, уедешь, разлюбишь, найдешь себе другую?
Кочубей нахмурился и медленно проговорил:
— Ты не веришь мне…
— Прости, Коля, я и сама не знаю, что говорю.
Галя теснее прижалась к нему и крепко поцеловала в губы.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Весть о том, что завтра друзья уезжают в командировку, дошла и до Колоскова. Он приподнял отяжелевшую за ночь голову и сел на постели. Почему же его оставляют? Надо пойти в штаб и все выяснить.
— Таня! — позвал он жену. — Я ухожу.
— Куда ты пойдешь? Врач не велел тебе выходить на улицу.
— Ничего не случится. Я пойду и все сам разузнаю.
— Вчера Зорин спрашивал о твоем здоровье и сказал, что перед отлетом они к тебе зайдут…
— Я сам пойду… Послышался стук в дверь.
— Войдите! — сказала Таня.
Вошел командир части с Кочубеем. Зорин ласково пожал руку хозяйке и подошел к Колоскову.
— Пришли попрощаться. Завтра утром улетаем в Москву.
Кочубей нагнулся к Якову и негромко проговорил:
— И я уезжаю. Надо. Больно расставаться. Далеко перебрасывают, — и он сообщил место командировки.
— Кто же из наших летит? — тихо спросил Яков, губы у него дрогнули.
Зорин понял волнение Колоскова и поспешно ответил:
— Я, Морозов, Пылаев, Кочубей и два командира звена со своими штурманами.
— Обидно, товарищ командир. Вместе воевали. Прослужили столько лет в одной части. Все едут, а я… Значит, мне не доверяют.
— Напрасно обижаетесь. На вас выпала не менее ответственная задача. Вы должны принять от меня полк. Получена телеграмма из Москвы о вашем назначении.
— Рано. Не справлюсь, — невнятно пробормотал Колосков.
— Не скромничай, — проговорил Кочубей и лукаво подмигнул другу.
— Когда личный состав строится? — поспешно спросил Колосков и в волнении прошелся по комнате.
— Завтра в девять часов утра, на аэродроме.
— Я обязательно приеду.
— Вам нельзя. Скоро Пылаев и Морозов придут, попрощаетесь здесь, — ответил Зорин.
— Не могу, товарищ гвардии полковник, лучшие Друзья улетают, а я остаюсь…
