Дмитрий Медведев - Сильные духом (Это было под Ровно)
И многое еще в этих из уст в уста передававшихся рассказах было так же мало достоверно, как и убийство главного судьи, который, к сожалению, пока здравствовал и подписывал приказы о расстрелах заложников. Нередко желаемое выдавалось за действительное.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
То была легенда. И она вызывала слезы радости, она звала на дальнейшую борьбу, укрепляла веру в победу, поднимала на подвиги.
На окраинной, тихой уличке Ровно в маленькой конурке помещалась часовая мастерская. Вывеска на мастерской — «Починка часов с гарантией» — была больше окошка, около которого работал мастер, носивший фамилию Дикий. В этой мастерской находилась наша явка. Пользовались ею Шевчук и три других товарища.
Однажды Дикий заметил, что мимо его окна, внимательно приглядываясь, несколько раз прошел мальчик лет одиннадцати-двенадцати.
На другой день к Дикому зашел Шевчук. Он подал свои часы и, пока мастер осматривал их, тихонько сказал то, что надо передать Мите Лисейкину, если тот появится, и потом, взяв обратно часы, ушел. В это время Дикий опять заметил вчерашнего мальчугана. Тот стоял на противоположной стороне улицы.
«Тут что-то неладно», — подумал часовщик.
Прошел час, другой. Мальчик вдруг появился около окна часовщика и, просунув голову, спросил:
— Дяденька! Вы не знаете, где мне найти партизан?
— Да что ты, угорел, что ли? Каких тебе партизан?
В голубых глазах мальчика появился испуг. Мальчик изменился в лице. Но от часовщика он все же не отставал:
— Может, вы кого-нибудь знаете, кто знает партизан?
— Да откуда же мне знать! — сердито сказал ему часовщик, делая вид, что ничего не понимает.
— Ну ладно, — сказал мальчуган и отошел.
Дикий подумал немного и решил все же вернуть мальчика. Выбежав из мастерской, он крикнул:
— Хлопчик, а хлопчик, вернись-ка!
Тот снова подбежал к окошку.
— Зайди-ка сюда.
Мальчик вошел в мастерскую.
— Тебе зачем партизаны?
— Этого я не имею права говорить, а могу сказать только командиру партизанского отряда Медведеву.
— Вон ты какой! Ну, посиди немного.
Дикий ждал разведчика Митю Лисейкина. Вскоре тот действительно появился у окошка часовщика.
— Тут вот хлопец у меня, — сообщил Дикий. — Возьми-ка его с собой и разберись, только поосторожнее.
На вопрос Лисейкина мальчик ответил, что его послали в отряд Медведева из партизанского соединения имени Ленина, которое находится под Винницей.
— Только больше я вам ничего не скажу, — заявил он с решительным видом. — Скажу командиру.
— Как же тебя зовут?
— Володя.
Только что Лисейкин получил через Дикого адрес, откуда должна пойти машина прямо в отряд, и распоряжение Шевчука явиться по этому адресу. Вместе с Кузнецовым и Шевчуком он должен был прибыть в лагерь для инструктажа. Лисейкин решил взять мальчугана с собой.
К условленному месту им подали полуторку. Машина была из гаража гебитскомиссариата. Шофер Зубенко устроил себе командировку в Луцк, получил пропуск и груз — фашистские газеты и листовки для Луцка — и подъехал за партизанами, с которыми был тесно связан.
Лисейкин пришел с Володей к месту отправки. Кузнецов, который уже стоял около машины, высоко поднял брови от удивления.
— Откуда у тебя этот хлопчик? — шепотом спросил Кузнецов.
— Да вот ищет отряд Медведева, говорит, что послан от другого отряда.
— Сажай его в машину, после разберемся.
Но тут Володя вырвал свою руку из руки Лисейкина и бросился бежать.
Лисейкин в два прыжка догнал его.
— Ты куда, дьяволенок?
— Дяденька, отпусти, я нарочно сказал про партизан.
— Ах ты гаденыш! Значит, тебя жандармы подослали?
— Сами вы жандармы! — всхлипывая, проговорил Володя и злобно посмотрел на Кузнецова.
— Ах, чтоб тебя! — рассмеялся Лисейкин. — Ты его испугался.
Он и не подумал о том, какое впечатление произведет на мальчугана Кузнецов в форме гитлеровского офицера.
Когда, нагнувшись к Володе, он сказал ему на ухо, кто такой этот офицер, мальчик уселся в машину.
В кузове сидело шестеро разведчиков. Оружие свое они прикрыли фашистскими газетами. Кузнецов сел рядом с шофером.
При выезде из Ровно, на заставе, висел огромный плакат:
«Выезд машин в одиночку не разрешается».
Гитлеровцы боялись партизан и выпускали машины лишь колоннами.
На заставе Кузнецов объяснил, что ждать, пока соберется колонна, он не может, так как имеет срочное поручение. Машину пропустили.
Но впереди, километрах в десяти от Ровно, оказалось большое препятствие.
Подъезжая к мосту через реку, разведчики еще издали увидели, что около него копошатся немецкие саперы.
К машине, как только она остановилась, подошел офицер.
— Видите, мост сожжен, — объяснил он Кузнецову. — К тому же, господин лейтенант, здесь в одиночку ехать опасно: партизаны.
Кузнецов повысил голос:
— Что значит партизаны! Если партизаны, так, по-вашему, надо в квартирах отсиживаться? Сейчас война! У меня срочное поручение.
— Прошу обратиться к командиру полка, — пожав плечами, сказал офицер. — Вот он идет сюда.
Кузнецов вышел из кабины и направился навстречу немецкому майору.
— Хайль Гитлер!
— Хайль!
В кузове машины разведчики держали наготове револьверы. Володя, который только что было уверовал, что он у партизан, при новой опасности забился в угол кузова.
Немного спустя, после переговоров с Кузнецовым, командир полка громко подал команду, и солдаты, строившие мост, бросая топоры и лопаты, направились к машине.
«Ну, начинается!» — думали разведчики, сжимая оружие.
В это время Кузнецов спокойно вернулся к грузовику.
— Все в порядке. Саперы перетащат нашу машину, — шепнул он своим.
— Сойти с машины? — спросил Лисейкия.
— Сидите!
Человек пятьдесят немецких саперов начали перетаскивать машину — по грязи, в объезд сгоревшего моста.
— Нажми! Честь-то какая нам, — посмеивались между собой разведчики.
Эта процедура длилась минут пятнадцать. Как только саперы перетащили машину на другую сторону и поставили на шоссе, Зубенко дал газ, и грузовик помчался дальше.
В лагерь разведчики прибыли поздно вечером. Услышав о Володе, я велел уложить его спать, с тем что утром мы с ним побеседуем. Но мальчуган запротестовал, он хотел говорить сейчас же. Он сам подошел ко мне:
— Вы командир Медведев?
— Да.
— У меня есть к вам секретное дело.
— Ну, говори.
— Я только вам одному могу сказать.
Со мной рядом стояли Стехов, Лукин, Кузнецов и Цессарский.
— Что ж, — подмигнул я им, — вам, товарищи, мы своих секретов не доверяем. Пойдем, Володя, в чум!
В чуме мальчик снял кепку, распорол подкладку и протянул мне письмо.
Я разорвал конверт и стал читать. Письмо было напечатано на машинке.
«Податель сего, сын секретаря парторганизации партизанского отряда имени Ленина, Володя Саморуха, послан с заданием разыскать отряд Медведева…»
Командир партизанского отряда имени Ленина просил сообщить в Москву о том, что такой отряд существует, действует, но не имеет радиостанции и поэтому не связан с Москвой. Далее командир давал свои координаты, назначал дни и условные сигналы для того, чтобы из Москвы послали самолет и сбросили им груз с радиостанцией. В заключение письма следовала еще одна просьба — отправить Володю в Москву.
Володя Саморуха был не первым связным от винницких подпольщиков. Еще месяц назад разведчики нашего отряда встретились на станции Казатин с некой Полиной Ивановной Козачинской. В разговоре с ней они выяснили, что по заданию винницких подпольщиков Козачинская едет из Винницы в Ровно специально для того, чтобы установить связь с нашим отрядом.
Разведчики понимали, как важно доставить Козачинскую в лагерь, и сделали это немедленно.
Винницкие товарищи претерпевали большие трудности. Нелегко было работать под боком у ставки Гитлера, в городе, кишащем гестаповцами. Подполье дважды подвергалось разгрому. Но винницкие коммунисты не упали духом, не потеряли волю к борьбе. Наперекор всем трудностям они продолжали свою патриотическую деятельность. Связи с Москвой у них не было, а им, как и всем советским патриотам, ведущим подрывную работу в тылу врага, хотелось получать указания из Москвы. Узнав, что под Ровно действует отряд, связанный с Большой землей, они послали Козачинскую на розыски этого отряда. Винницкие товарищи просили нас связать их с Москвой и, во всяком случае, оказать помощь и руководство.
Появление Володи Саморухи лишний раз свидетельствовало, как настойчиво ищут связи с нами товарищи из Винницы.
Я посмотрел на мальчика. Он выпарывал из подкладки своих штанишек еще одно письмо.
— Еще письмо? — спросил я.
— Это такое же. Если бы я кепку потерял, у меня здесь второе.
И он подал мне второй точно такой же конверт.
