Величко Нешков - Наступление
После вечеринки Данчо и Лиляна вышли на улицу вместе. Звезды зябли от холода на очистившемся от облаков небе. Земля заиндевела. Он шел рядом с Лиляной, и его все еще не покидало чувство вины перед людьми. Позади них, со стороны площади, доносился оживленный говор и смех.
Они медленно прошли через мост над Осымом и остановились у дома Лиляны.
— Лили, — посмотрел Данчо ей прямо в глаза, — ты позволишь мне дать тебе один дружеский совет?
Поеживаясь от ночного холода, девушка с улыбкой сказала:
— Если твой совет длинный, то я не выдержу.
— Тебе неприятно меня слушать?
— Нет, просто мне холодно.
— Тогда я скажу в двух словах: тебе пора уехать отсюда.
— Почему? — удивленно спросила она.
— Да потому что теперь самое время заняться каким-нибудь настоящим делом. Ты даже не представляешь себе, как нужны для работы в наших комитетах женщины! Для чего понапрасну терять здесь время?
— Нет, — твердо заявила она, — мне и здесь хорошо.
— Все же подумай, — посоветовал он и, прежде чем расстаться с ней, спросил: — Тебе пишет Киро Слановский?
— Нет, а что?
— Мне кажется, все недоразумения вокруг него рассеялись. Он напрасно страдал, но что делать, время такое сложное. Ты ему напиши, пусть знает, что все подозрения с него сняты, — еще раз повторил он, прощаясь…
Сон Данева был тревожным, голова — тяжелой от переутомления. Утром он проснулся рано. Напрасно мать ходила на цыпочках, чтобы дать сыну возможность отоспаться. Хмурое, сырое утро подействовало на него еще более угнетающе.
Мать хлопотала возле печки и робко поглядывала на него.
— Никак мы тебя разбудили? — виновато спросила она. — Отец так раскашлялся, что небось и соседей переполошил.
— Нет, я ничего не слышал. Я выспался, — потянулся он. — Только, кажется, простудился.
— Сходи к доктору, сыночек. Береги себя. Не думай, что простуда так просто пройдет. А всю работу ведь не переделаешь. Вот Матей Арапский с самого рассвета ошивается у ворот.
В это время вошел отец. Стряхивая с полушубка приставшую солому, он, поняв, о ком идет речь, озабоченно добавил:
— Ох, Данчо! Людям житья нет от Матея.
— Почему?
— Да потому что власть дурака еще глупее делает, — улыбнулся отец и задумался. — Зазнался он, люди боятся его, стороной обходят.
— Ах вот оно что! Ну я ему… — погрозил Данчо. — Я сейчас вернусь, — махнул он рукой и медленно вышел на улицу.
Еще издалека Данев увидел Матейчо, который ходил вокруг его машины. Увидев Данева, Матейчо сразу же поспешил ему навстречу.
— Решил подкараулить тебя тут, — указал Матейчо на его машину. — Откуда мне знать, останешься ты или нет, а мне есть что доложить тебе, пожаловаться…
— Жаловаться собрался! А что от тебя уже стонут, это тебе известно? — слегка нахмурил брови Данчо.
— Но я же ушами не хлопаю! Ты вот спроси Монку, где он пропадает, за какой собакой бегает?
— А тебе-то что за забота заниматься его личными делами? — нервно прервал его Данев.
— Да-а, — многозначительно подмигнул ему Матейчо, — ты ведь не знаешь, за кем он увивается. За сестрой Киро Слановского, вот за кем!
— Ну и что из того? — стиснул зубы Данев. — Ты что, его опекун?
— Нет, я просто так, — смутился Матейчо и тут же подумал: «Или у него плохое настроение, или мне кто-то здорово насолил».
В общину они вошли молча. В комнате старосты Калыча они застали одного из общинных милиционеров, который растапливал печку. Калыч поздоровался с Данчо и, потирая руки, сказал:
— Ну, теперь ты наше начальство!
— Где остальные? — спросил Данев и посмотрел на часы.
— Сейчас позовем Кунчо. — Калыч открыл окно и закричал; — Эй, Танас, загляни в мастерскую; если Кунчо там, пусть срочно поднимется наверх!..
Матейчо виновато моргал. Его мучило враждебное и неприязненное отношение к нему Калыча и Данчо, и чтобы найти себе занятие, он принялся разжигать печку.
— Ну и мастера, печку растопить не умеете! — с упреком обратился он к милиционеру. — До каких же пор мы будем вас учить? — И тут он вдруг сразу переменился в лице, потому что в дверях появился Монка.
Данчо подал ему руку и дружески похлопал по плечу:
— Ну как поживает молодежь?
— Будем говорить, что хорошо, тогда врагам тошно станет, — непринужденно улыбнулся Монка.
— А с Матеем не можете сработаться? — косо посмотрел Данев на Матейчо и закурил сигарету.
— Доложу, все самым подробным образом расскажу, — забормотал Матей, — мне правда дороже всего на свете.
— А нам, ты думаешь, она не дорога? — сердито спросил Калыч и кивнул головой на дверь, чтобы милиционер вышел из комнаты.
— А мне почем знать? Все сговорились против меня! Если я вам мешаю, то подам в отставку. На меня уже люди косо глядят. Со стороны легко…
— Послушай, — приблизился к нему вплотную Данев, — если ты не можешь идти со всеми в ногу, если будешь продолжать делать глупости, мы не станем ждать твоей отставки, а дадим тебе пинка под зад — и катись. Вот мой тебе совет: перестань считать себя непогрешимым.
— Спроси-ка у него, — сказал Калыч, — как он делал обыск у Киро Слановского. Ему никто на это не давал разрешения, но он и слушать никого не стал. Знай себе делал свое дело!
Матейчо сконфуженно заморгал:
— Если служба потребует, я и отца родного не пощажу!
Монка, который грел руки у печки, повернулся к Даневу:
— Данчо, я не напрашивался на службу, ну а если говорить начистоту, с Матеем работать не буду.
— Вы что же, село не поделили? — с иронией спросил Данев.
— Пусть он скажет, — кивнул Монка на Матейчо.
— А что говорить-то, ты мне не подчиняешься…
— Послушай, — прервал его Монка, — глупости делать я не стану… Понимаете, ставит он передо мной, например, такую задачу: чтобы я его ругал в присутствии Йончоолу, и если тот начнет соглашаться и поддакивать, хватать его за шиворот, как врага.
Калыч засмеялся:
— Танас Йончоолу и без этого ругает его на чем свет стоит.
— А вам это нравится? — обиделся Матейчо. Он ожидал от Данева сочувствия, но Данев вместо этого зло спросил его:
— Кто приказал тебе делать обыск у Киро Слановского?
— Никто. Сделал это под свою ответственность.
— Да твоя ответственность не стоит и понюшки табаку, тебе понятно? — Данев отошел к печке. Не скрывая раздражения, бросил: — Посмотрите-ка на него, под свою ответственность! А что с тебя взять? Ты отдаешь себе отчет, кого компрометируешь?
— Данчо, — подмигнул ему Калыч, — он не виноват.
— А кто же? — не понял намека Данев.
— Мы! Кому-кому, а нам-то ясно, как варит у него» котелок…
— Брошу все, уйду куда глаза глядит, — обиженна прервал его Матейчо, — может, тогда вам легче станет. Вы поставили задачу поймать Ристо Шишманя. Разве он сумасшедший, чтобы добровольно прийти в село? Ведь его тут и сцапают!
— При чем здесь он? — усмехнулся Монка. — Хотя об этом можно и поспорить. Ты хочешь, чтобы я лежал всю ночь у них под забором в засаде?
— Раз я мерзну по ночам, — повысил голос Матейчо, — то почему бы и тебе не померзнуть? Консул какой выискался!
— Но в этом нет необходимости, — вмешался Данев. — Будете устраивать засады только в том случае, если получите сигнал, что он объявился где-то поблизости. Иначе нет никакого смысла мерзнуть. Ну а что у Киро Слановского нашел?
Матейчо замолчал. Калыч заметил:
— Я бы закрыл его в доме да так хворостиной выпорол, чтобы здорового места на спине не осталось.
— Только и знаешь, что побить да выпороть! — огрызнулся Матейчо.
— Матей, — предостерегающе поднял палец Данев, — в последний раз тебя предупреждаю. Проштрафишься еще раз — сдавай оружие и не попадайся мне больше на глаза…
Глава шестая
Штаб полка расположился в небольшом селе Василевцы, в четырех километрах восточнее города Рашково. К вечеру второго дня после взятия города к Додеву прибыл из штаба армии нарочный. О его посещении Додева предварительно уведомил полковник Киселов. Для встречи был определен специальный пароль.
Нарочный прибыл в половине десятого вечера. В этом высоком, немного сутуловатом человеке, который в низкой комнате выглядел еще более худым, полковник Додев. узнал своего старого знакомого из генерального штаба, который совсем недавно часто выступал в военной печати, анализируя события на фронте.
А полтора года назад, после одного из посещений восточного фронта этим человеком, его устные высказывания стали причиной оживленных споров. Тогда он ясно и определенно заявил, что только чудо может спасти Гитлера от разгрома. Его личные враги поторопились объявить его большевистским агентом, но, как ни странно, его популярность возросла еще больше. Перемены не выбросили полковника Бонева из течения жизни, наоборот, он, еще глубже вникнув в ход событий, стал одним из первых советников военного министра.
