Франтишек Фрида - Опасная граница: Повести
— Из дома он, конечно, не выйдет. Я знаю этого типа. Сидит себе сейчас в кресле и командует, а эти олухи слушают его приказы и беспрекословно их выполняют. Черт возьми, неужели простые немцы не понимают, что это эксплуататор, да такой, что дерет уже не две, а три шкуры с каждого? Мы ждали, что враг придет из-за рубежа, а против нас выступили граждане нашей республики.
— А кто, вы думаете, их вооружил? — спросил Пашек. Он взял карабин, сунул в карман еще две гранаты и пошел с Марваном к тому месту, где был установлен легкий пулемет.
Пулеметчик лежал в окопе, прижав приклад к плечу, Пашек встал рядом с ним. В душе его опять шевельнулась тревога. Он почувствовал вдруг огромную ответственность за всех в лагере, за то, что произойдет в следующие минуты. Именно от него зависит, спасет ли он свой маленький отряд от уничтожения, выйдет ли с честью из назревающего конфликта. Пашек понимал, какая трудная задача стоит перед ним, и боялся, что по каким-либо причинам не оправдает доверия бойцов, не сможет сражаться до конца. Страх подтачивал его силы.
Моросил мелкий дождь. Пашеку хотелось сиять фуражку, подставить под дождь голову, чтобы остудить жар, который медленно разливался от нее по всему телу. Господи, ведь он мог уже несколько месяцев быть на пенсии! На лбу у Пашека выступил пот. Его бросало то в жар, то в холод. А минута столкновения неотвратимо приближалась.
Еще весной он был преисполнен решимости защищать родину, чувствовал прилив сил и энергии. Он организовал вырубку леса на переходах, сам брался за топор и пилу, принимал участие в строительстве заграждений из больших камней и увлекал бойцов местной охраны личным примером. Под его руководством бойцы построили этот лагерь всего за один день, и ему потом было даже жаль, что столкновения не произошло и что враг так и не появился. Но за лето что-то изменилось. Очевидно, он не выдержал напряжения. Энтузиазм его как-то незаметно угас. Он как будто постарел за эти месяцы, утратил твердую почву под ногами. И теперь, когда к лагерю движется вооруженная банда, он вместо боевого энтузиазма чувствует, как его трясет, словно в лихорадке, а по спине течет пот. Надежды на мирное разрешение конфликта — никакой. Орднеры вооружены и атакуют лагерь, чтобы деблокировать дорогу, овладеть важными пунктами и тем самым расчистить путь для немецкой армии. Может, уже завтра по деревне будут разгуливать солдаты в серой форме вермахта.
Пашек оглянулся на редкий лесок. На опушке маячила фигура часового. Остальные бойцы залегли в окопы, выстланные еловыми ветками. Вагнер вместе с другими молодыми таможенниками носил из домика коробки с патронами. Никто не болтал, не шутил, все были полны решимости сражаться, выполнить свой долг перед родиной.
Отряд орднеров, который вышел из деревни, остановился под склоном пологого холма. Их было человек двадцать. Командовали орднерами двое в шинелях СА. Шинели были расстегнуты, из-под них выглядывали гражданские костюмы. Пашек не понимал, зачем они надели песочные шипели фашистских штурмовиков. Видимо, чтобы демонстрировать силу, которая стоит за мятежом. Штурмовики оставили вооруженную группу внизу и направились к лагерю. Оружия у них вроде бы не было. Значит, шли на переговоры.
— Идите им навстречу, — посоветовал Марван Пашеку. — Они не должны знать, сколько нас.
Пашек вылез из окопа. Он почувствовал облегчение от того, что орднеры начинают с переговоров. Это был хороший признак. Надежда, что не произойдет немедленной стычки, возросла. Этих двоих он знал. Они были из деревни, но несколько месяцев назад ушли за границу. И вот вернулись основательно обученные, чтобы бороться против чехов за «освобождение» своего фатерланда. Пашек остановился примерно в десяти шагах от них. Люди в песочных шинелях тоже остановились. Он с упреком посмотрел на них, но немцы сохранили каменное выражение лиц. Внезапно Пашека охватила ярость.
— Что вам нужно? — рявкнул он.
Старший из мужчин, худой, с узкими усиками, начал объяснять, что с сегодняшнего дня Судеты часть великой германской империи и все чехословацкие войска, находящиеся на этой территории, должны немедленно сложить оружие.
— Да вы с ума сошли! — загремел Пашек.
К нему вернулось мужество. Он уже не чувствовал ни страха, ни тревоги. Вид этих двоих наполнял его ненавистью. Они что, надеются запугать его этим маскарадом?
— Судетский народ сумеет завоевать себе свободу! — воскликнул второй штурмовик, и глаза у него горели фанатичным огнем.
— А вы молчите, Вайс! Вы всегда уклонялись от честного труда! — оборвал его начальник отряда местной охраны.
Оскорбленный немец сжал кулаки и пошел на Пашека, явно намереваясь вступить в драку, но тот, что с тонкими усиками, удержал его.
— Даем вам пять минут на размышление, — заявил фанатик. Подбородок у него дрожал от злости. — Либо вы сложите оружие и выйдете из вашего лагеря, подняв вверх руки, либо мы вас ликвидируем!
— Что это вы говорите?! — вспылил Пашек.
— Не кричите на нас, мы не в жандармском отделении! — отрезал человек с усиками. — Там вы могли на нас рявкать, а здесь хозяева мы и вам придется подчиниться нам!
— А вам, Либиш, место в тюрьме! — бесстрашно бросил Пашек, и кровь в его жилах закипела. — Клянусь, я нас туда еще упрячу!
— Пять минут, и ни минутой больше, — оборвал его Либиш.
Пашек заколебался. Он видел только Марвана, стоявшего около окопа. Остальные не показывались. В нем еще бушевал гнев, вызванный дерзостью этих наглецов, которые совеем недавно подобострастно здоровались с ним, а теперь... И все же победил рассудок.
— Один я этого решить не могу!
— Вы командир.
— Я не могу заставить своих людей сложить оружие.
— Прекратим эту бессмысленную дискуссию. У вас осталось только четыре минуты, так что поспешите. Помните, нас вдесятеро больше.
— Даже если бы вас было в сто раз больше, мы вас не боимся! — гордо заявил Пашек и сам удивился: какая же сила заставила его сказать эти слова? Наверное, его разозлил ультиматум этих крикунов.
Он повернулся и пошел к лагерю. Но едва он сделал несколько шагов, как мужество и решимость вновь покинули его. Колени у него начали подгибаться, на лбу выступил пот. Он не знал, что делать. Позвонить командиру роты нельзя: связь наверняка нарушена. Значит, остается одно — послать связного на мотоцикле. Но когда он вернется? Одинаково ли положение на всех участках? Или жители Кенигсвальда оказались более ретивыми, чем все остальные? Нужно бы установить связь с людьми в Вальдеке, с окрестными отрядами местной охраны. Жаль, что между отрядами нет телефонной связи. Пашек подошел к окопам. Близость своих подействовала на него успокаивающе, однако бойцы встретили его вопрошающими взглядами.
— Чего они хотят? — нетерпеливо спросил Марван.
— Ребята... — заговорил Пашек, голос у него от волнения сорвался, как у подростка в переходном возрасте. — Они требуют, чтобы мы сдались.
Из ближних окопов подтянулись остальные. Пашек не стал прогонять их, хотя вооруженные орднеры были совсем недалеко. Не посмеют же они стрелять, когда пять минут еще не истекло. Но и решать самому за других ему не хотелось. Все должны высказаться. Так будет справедливее.
— Они требуют, чтобы мы сдались! — повторил он еще раз.
Стало совсем тихо. Только мелкий дождь да сырой ветер шумели в кронах деревьев.
— Где вахмистр Франек?
— Здесь! — вытянулся по стойке «смирно» высокий вахмистр.
— Садись на мотоцикл и езжай в Вальдек. Один патруль должен немедленно вернуться. Если у нас завяжется бой с орднерами, пусть ударят им во фланг. Понял? Попробуешь позвонить со станции в Румбурк командованию роты. Если связи нет, придется тебе туда наведаться. Езды туда несколько минут. Скажешь, что нам срочно нужна помощь. Своими силами мы долго не продержимся. Возьми с собой пистолет и гранаты. Езжай как можно быстрее. Мы на тебя надеемся.
Франек бросил карабин ближайшему солдату, вывел из Дощатой пристройки новую «Яву-350». Мотоцикл завелся сразу же. Вахмистр еще раз оглянулся, помахал рукой и помчался по полевой дороге в направлении Вальдека.
— Ну вот, еще одним меньше! — печально констатировал Марван.
— Я должен был это сделать! — заявил Пашек. — Так положено!
Пять минут, видимо, уже истекли, но орднеры все еще выжидали.
— Что будем делать? — спросил боец, державший карабин Франека.
Ему никто не ответил.
— Черт возьми, неужели мы и впрямь поднимем перед ними лапки? — злобно бросил Марван.
— Ну уж нет! — откликнулись бойцы.
— Они дали нам пять минут на размышление.
— Этого недостаточно, — произнес таможенник Малы.
И опять воцарилась гнетущая тишина.
— А для меня этого времени даже много! — заявил Марван. — С винтовкой я пришел на границу, с винтовкой и уйду. Неужели мы испугаемся этих тварей? Они и с оружием-то, поди, не умеют как следует обращаться. Стоит только по ним пальнуть, как они побегут обратно в деревню.
