Илья Старинов - Записки диверсанта
Поскольку генерал Воробьев все еще отсутствовал, мы явились с генералом Назаровым.
Просмотрев предложенный нами проект решения ГКО, Маленков позвонил начальнику Генерального штаба A. M. Василевскому:
— Александр Михайлович, сейчас к вам придут представители инженерных войск, оформите приказ НКО о создании спецбригад для действий на вражеских коммуникациях.
Василевский что‑то ответил.
— Вопрос решен, — ответил Маленков и положил трубку. — Поезжайте в Генштаб, товарищи. Желаю успеха.
Через час нас с Болотовым (генерал Назаров, сославшись на занятость, уехал в штаб инжвойск) принял генерал–лейтенант Василевский. Принял, не стану скрывать, холодно. Возможно, наш приход был не ко времени, а возможно, начальник Генштаба был утомлен или чем‑то расстроен: причин для переживаний летом сорок второго года у всех военачальников имелось достаточно. Беседа вышла крайне короткой и официальной. Василевский, взглянул на проект решения, сухо сказал:
— Передайте генерал–полковнику Коневу, что Генеральный штаб подготовит приказ народного комиссара обороны о создании специальных инженерных войск. Вы свободны.
Холодный прием начальника Генерального штаба не мог остудить нашу радость.
Георгий Димитров
Прежде чем возвращаться на Калининский фронт, мы с Болотовым хотели решить еще один вопрос: вопрос о зачислении в бригаду бывших воинов республиканской армии Испании и других испанских товарищей, рвавшихся бить фашистскую свору. Большинство этих людей состояло в Коммунистической партии Испании, поэтому вопрос об их участии в боевых действиях следовало решать руководству КПИ. Однако руководство КПИ находилось тогда не в Москве, и мы с Болотовым обратились в испанскую секцию Коминтерна. Там приняли очень приветливо, выслушали внимательно, но ответили, что для окончательного решения вопроса нужно переговорить с генеральным секретарем Исполнительного комитета Коминтерна товарищем Димитровым.
Мы смешались. Беспокоить по довольно несложному вопросу такого выдающегося деятеля международного рабочего и коммунистического движения? Уместно ли?
— Вполне уместно, — заверили нас, — Подождите, договоримся, когда товарищ Димитров вас примет.
Принял нас Димитров через какие‑нибудь пятнадцать минут. Не успели открыть массивную дверь кабинета, как из‑за письменного стола поднялся, пошел на встречу богатырского роста, атлетически сложенный человек с огромной серебристой шевелюрой и черными как смоль усами.
Димитрову в сорок втором году исполнилось шестьдесят лет. Возраст и трудная, исполненная борьбы жизнь, пребывание в фашистских застенках оставили следы на его мужественном лице, черты которого казались резкими и суровыми. Лишь большие темные глаза смотрели дружески–ободряюще.
— Проходите, проходите, товарищи! — с характерными болгарскими интонациями в густом голосе предложил Димитров. — Как говорят у меня на родине, добре дошли!.
Расположились за письменным столом. Я сообщил о цели прихода.
— Знаю, испанские товарищи говорили. Дадим вам подкрепление! — ответил Димитров. — Бить фашистскую гадину должны все народы! Но мне еще сказали, что вы имеете большой опыт партизанских действий. Это так?
— Приходилось готовить пограничников, ходить в тылы франкистских войск, обучать минеров и партизан в эту войну.
— Скажите, а могут почерпнуть, что‑либо из вашего опыта бойцы сил Сопротивления в оккупированных странах Европы? Скажем, французские коммунисты? Маки ведут мужественную борьбу с гитлеровцами!
— Я полагаю, наш опыт не повредил бы, товарищ Димитров.
— Пожалуйста, разъясните, что именно следует использовать из вашего опыта?
Я говорил довольно долго, подробно, даже чертил схемы, и Димитров слушал очень внимательно. Когда я закончил, задал множество вопросов. Его интересовало буквально все: как минеры переходят линию фронта, как передвигаются по оккупированной территории, как производят минирование путей сообщения врага. Беседовали около двух часов.
Крепко пожимая на прощанье наши руки, Димитров сказал, что доволен встречей, благодарит за рассказ.
— Вам спасибо за сердечный прием, товарищ Димитров!
Вскоре бригада получила пополнение: сто испанских товарищей. Они немедленно приступили к подготовке для действий во вражеском тылу.
Глава 19.
Ухожу в партизаны
Генерал–полковника Конева результаты нашей поездки в Москву удовлетворили, в штабе инжвойск фронта нас поздравляли с успехом, бойцы и командиры 5–й инжбригады, уверенные, что их включат в состав спецвойск первыми, ходили именинниками.
Мы с Болотиным тоже верили, что в ближайшем будущем 5–я инженерная бригада получит новый статус, а с ним и новые штаты, новое вооружение и, главное, такие необходимые средства радиосвязи!
Пока все шло по–прежнему: большая часть подразделений минировала фронтовые рубежи, в тыл врага ходили только отдельные группы. И когда 23 июля Совинформбюро сообщило, что подразделение, где командиром товарищ Старинов, пустило под откос десять поездов противника, мы расценили это не только как признание заслуг минеров, но в первую очередь как свидетельство того, что создание спецвойск не за горами!
Не хочу, чтобы у читателя создалось впечатление, будто вопросы нарушения работы вражеских коммуникаций, вопросы разрушения вражеского тыла и создания для этого специально подготовленных подразделений тревожили только командование Калининского фронта, меня и моих близких товарищей. Читатель помнит, конечно, имена генерала Невского и военинженера 2–го ранга Ястребова — организатора и участника массового минирования в Харькове. Летом 1942 года они находились на Карельском фронте. Ястребов откликнулся на мое письмо, сообщил, что в отдельной инженерной бригаде специального назначения, где он является заместителем командира, развернута подготовка сотен минеров для действий в тылу врага. Уже после войны я узнал, что и на Западном, и на Южном фронтах к лету сорок второго года минеры некоторых инженерных бригад, минеры саперных и инженерных батальонов армий, а также минеры саперных батальонов стрелковых дивизий неоднократно ходили во вражеский тыл, разрушая вражеские пути сообщения, дорожные сооружения, уничтожая живую силу и технику врага. Надо полагать, их боевая деятельность говорила сама за себя, а Невский, Ястребов и другие командиры инженерных войск также обращались к высшему командованию с предложениями усилить удары по коммуникациям противника. Словом, идея создания специальных войск для уничтожения живой силы и техники врага во время перевозок к фронту носилась в воздухе. А события на южном крыле советско–германского фронта, где Красная Армия с кровопролитными боями, нанося контрудары, вынуждена была с 17 июля отходить к Сталинграду, к Ростову и предгорьям Кавказа, подтверждали: медлить с ударами по растянувшимся вражеским коммуникациям недопустимо! И тут меня срочно вызвали в Москву, к заместителю наркома обороны начальнику Главного управления формирований Е. И. Щаденко. Я предложил А. И. Болотину поехать со мной: вместе начали дело, вместе и до конца доводить?
— Вы?! — удивился генерал Назаров, увидев меня на пороге своего служебного кабинета, — Михаил Петрович вас не вызывал, по–моему.
— Вызывали к заместителю наркома, товарищ генерал, но я полагал, вы знаете — зачем.
— Представления не имею. Может, Михаил Петрович?..
Но и генерал–лейтенант Воробьев не имел представления о причине моего вызова.
— Очевидно, что‑то решилось со спецвойсками, — высказал он догадку,
Это происходило поздним вечером, явиться к заместителю наркома на ночь глядя я счел неудобным, поспешил к Щаденко следующим утром.
Центральный штаб партизанского движения
Улицы Москвы, несмотря на погожий день, поражали малолюдностью, зато во 2–м доме НКО, в его дворах, коридорах, людей было много.
Армейский комиссар 1–го ранга Щаденко, среднего роста, плотный, уже не молодой, с одутловатым лицом человек, выслушав представление, указал на кресло у письменного стола:
— Садитесь. Как доехали?
— Благодарю. Хорошо, товарищ армейский комиссар первого ранга!
— Знаете, зачем вас пригласили?
— Нет.
— Наркомат направляет вас на новую работу — в Центральный штаб партизанского движения, товарищ полковник.
Заметив мою растерянность, Щаденко поощрительно добавил:
— Работа большая, важная. Сегодня же получите предписание и явитесь к товарищу Пономаренко.
Он улыбнулся, и меня осенило:
— Понятно, товарищ армейский комиссар первого ранга! Спецвойска будут формироваться Центральным штабом партизанского движения!
