Николай Сташек - Крутыми верстами
— А-а-а, вот где комиссар, — протянул Иван Николаевич, когда Титов оказался рядом. — Давно вернулся?
— Сейчас, перед закатом.
Пошли молча, а когда оказались возле хода сообщения, оба сразу остановились. На переднем крае небо загорелось ракетами, зачастили пулеметные очереди, а у реки разорвалось несколько снарядов.
— Что это он вздумал? — взглянул Сергей Данилович в сторону передовой. — Неужели что-то засек?
Дремов, немного помолчав, засмеялся.
— Молодчина! Все-таки своего добился — обманул противника. О саперах говорю, — кивнул комдив в сторону реки. — Данилов, наш инженер, мужик дотошный, а главное — неугомонный. Был недолго на курсах. Оттуда привез новинку — как строить подводные мосты.
Дело, конечно, стоящее, но беда с лесом. Нет его. Так что ты думаешь? Тащил, как муравей, буквально по бревну, правдами и неправдами добывал. И вот пожалуйста. Вчера приходит, докладывает: «Готово, товарищ генерал». Сам сидел на реке по ночам, лез по шею в воду и все без шума, без трескотни. И даже людей задействовал для этого совсем мало. Несколько солдат.
Дремов на минутку умолк. Утихло на реке.
— Сейчас возвращался по мосту. Утоплен под воду на пятнадцать-двадцать сантиметров, грузоподъемность до двадцати тонн. Ты понимаешь, что это? Это чудо! Будем беречь до наступления. А посмотрел бы, как замаскирован. Не подкопаешься. Молодец! А то, что немцы открыли огонь, — также его выдумка: установил на берегу, далеко в стороне от моста, старый, изношенный движок. К нему пристроил что-то вроде ветряка с колотушками на концах крыльев. Пусть изображаемая молот-баба колотит всю ночь. К утру поставит там макеты разбитых автомобилей, другую технику. Утром противник сфотографирует «причиненный урон».
— Значит, кроме отвлечения внимания противника от мест истинных переправ, во время стрельбы вражеской артиллерии можно засечь ее огневые позиции?
— Совершенно верно, — подтвердил Дремов. — Разведчики начеку.
В районе НП послышались удары кувалды. Солдаты строили блиндаж, а Дремов, хотя и не протестовал, про себя думал: «Лишнее это. Недолго придется здесь сидеть».
С того времени, как Иван Николаевич стал командиром дивизии, возможности оценки общей обстановки у него значительно расширились. Он стал видеть глубже и шире. Поэтому и подход резервов, и перегруппировку войск внутри фронта он понимал как подготовку к новой наступательной операции.
Своими мыслями он пока ни с кем не делился, но исподволь предпринимал такие меры, которые способствовали бы будущему наступлению частей дивизии. Постройка подводного моста — наглядный тому пример. Он знал по опыту, что одно дело паромами цедить по каплям все необходимое войскам, перешедшим в наступление, а другое — двинуть без задержки по мосту. Сюда же относилась и подготовка исходного положения. Новикову он поставил задачу ежедневно, методически подбираться к противнику и вынудить его на ряде участков оставить занимаемые позиции. За исполнением приказа следил лично. Пока срывов не было. Полк, соблюдая маскировку и ведя по ночам саперные работы, понемногу подошел чуть ли не вплотную к вражеским окопам. На некоторых участках, пока небольших, вражеские подразделения вынуждены были отойти несколько глубже, так как неожиданно оказались от наших новых окопов ближе чем на бросок гранаты.
Установил комдив строжайший лимит не только на снаряды да мины, но и на все боеприпасы, вплоть до патронов. Это тоже подготовка к наступлению. Двойная польза: с одной стороны, накопление ввозимых запасов, а с другой — усыпление бдительности обороняющегося противника.
— Так что там у Лымаря? — спросил Дремов у начподива, когда сели на земляной топчан в командирском блиндаже.
Сергей Данилович, вспомнив свои рассуждения и положение дел у Лымаря, неловко замялся.
— Как вам сказать? Внешне все в норме. — Полковник кашлянул в кулак, подумал и, не поднимая головы, продолжил: — А все же хотелось видеть полк более боевым. Кажется, не хватает там, если так можно выразиться, злости. Невредно было бы иметь и более живого командира и, конечно же, позубастее замполита. Майор Океании, видно по всему, человек слабый. Не только не видит дальше своего носа, но и под носом замечает далеко не все. Пришлось круто поговорить. Дал слово, что исправится. Посмотрим.
Дремов внимательно слушал полковника, а когда тот сказал, что майор Океании дал слово активизировать свои действия, засмеялся, махнул рукой.
— Напрасная потеря времени, — вскинул он голову. — Тут допущена ошибка, в которой главным виновником является ваш покорный слуга. — Дремов положил пятерню себе на грудь.
Сергей Данилович, вскинув брови, посмотрел на комдива.
— Не понимаю.
— Да, да! Повинен я. История простая. Майор был здесь у нас в политотделе вроде бы в роли кадровика, а по сути — посыльным, или, как ты говоришь об Оксанине, — телохранителем. Только не при Лымаре, а при начальнике политотдела. Тихон Карпович, грешным делом, любил иметь при себе человечка на подхвате. Когда встал вопрос о его убытии на учебу (почему-то очень поспешно), то с мольбами вырвал у меня слово «выдвинуть майора на самостоятельный участок». Чувствовал, что не потянет, что полк ему не под силу, но прямо отказать смалодушничал — подписал представление. Беру грех на себя. Так и доложи, что виноват комдив. Дремов призадумался, а когда в блиндаже неожиданно вспыхнул свет от включенного в соседней землянке аккумулятора, посмотрел Титову в глаза.
— Какие же, по-твоему, можно сделать выводы о боеспособности полка?
Титов удивился: «Вроде читает мои мысли».
— Об этом и думал, но хочется говорить не о тактике, а в несколько ином аспекте — о, так сказать, психологическом настрое.
— Ну что ж! Интересно послушать свежее впечатление. Возможно, мы присмотрелись? Чего-то не замечаем. А то и несамокритично оцениваем положение дел.
Титов улыбнулся.
— Насколько мне известно, такое не в вашем характере. Свою точку зрения хотелось высказать, начиная со сравнения. Вы сказали о том, как готовится трамплин у Новикова. Судя по всему, там люди смотрят вперед, думают о том, как придется наступать. Вполне понятно, что такому отношению к службе можно только радоваться. Считаю, что не погрешу, если скажу, что в полку у Лымаря подобного нет. И прежде всего в работе с личным составом. Известно, что сейчас мы нередко получаем, с одной стороны, зеленую молодежь, а с другой — людей разных возрастов, проживавших продолжительное время на оккупированных территориях.
— Попадаются и такие, которые эти годы укрывались под бабьими юбками, — вставил Дремов.
— Ну да. Одни у своих, другие — у первых попавшихся. Во всяком случае, это обстоятельство должно быть строго учтено и отражено в деятельности командования полка. К сожалению, ни у Лымаря, ни у его заместителей оно не вызывает беспокойства. Не случайно в полку то тут, то там наталкиваешься на инертность. Как мне представляется, люди, занимая плацдарм, не чувствуют себя настоящими хозяевами.
Дремов насторожился. В его спокойных глазах мелькнула тревога, а когда Титов на минутку умолк, пододвинулся к нему поближе.
— Выслушал я тебя внимательно и считаю, что тут подняты важные вопросы, но их нельзя рассматривать скопом. Давайте по порядку. Прежде всего следует обстоятельнее поговорить о руководстве полка. О командире долго говорить не стоит. Вопрос о нем поставлен, и думаю, что в ближайшее время должен быть решен. Нет никаких оснований держать в полку человека с низкими моральными качествами. Начальник штаба и заместитель командира полка — люди неплохие. Что касается замполита — о нем у нас мнения не расходятся. Во-вторых, о полке. Прямо сказать, полк боевой, с хорошими бойцовскими традициями. За оборону Тулы был награжден орденом, геройски проявил себя в боях на дуге, отличился при форсировании Днепра и Припяти, да и здесь чуть ли не первым оказался на западном берегу. Успешно тягался с Новиковым. Сохранился в нем боевой костяк коммунистов. В его подразделениях находятся сильные, испытанные люди. Так что есть на кого опереться. Чего только стоит комбат-два. Вероятно, встречал коренастого, широкоскулого майора, удмурт он, что ли? Казаров его фамилия, Ким Кимыч. При случае обязательно поговори. Личность интересная. Только имей в виду, не корить. Лучше найди предлог похвалить. Тогда он черту голову свернет.
Теперь о том, что полк сидит у воды. Тут есть некоторые тактические соображения и кроются они в простом — не хочется на этом участке шума поднимать. Пусть противник привыкнет к тому, что там у нас чуть ли не пустое место. А вот когда будет подготовлен главный удар с участка Новикова, мы бросим здесь бесшумно того же Казарова. Пройдет он по болотам через жидкое охранение противника и в ту минуту, когда нам это будет очень нужно, появится у противника в тылу. Сейчас пусть сидит, меньше потерь. Люди, сам знаешь, нам дороже всего. Что же касается спячки, то ее надо самым нещадным образом стряхнуть. Людьми мы должны заняться, их так-то враз не подготовишь. Тут ты прав. В их души надо проникнуть и не просто разбудить, их надо зажечь.
