Валерий Горбань - Память Крови
Даже не обострившимся слухом, а скорее, интуицией Игорь уловил чье-то присутствие за дверью: очевидно, глянув в глазок и никого не увидев, человек замер.
— Привет, Янек. Это мы, — голос Петрова был спокоен, как обычно. — Сейчас ты откроешь замок, отвернешься к стене и сцепишь руки за головой. Если через минуту не сделаешь, что говорю, сломаем дверь, и я тебя пристрелю. Лично. С удовольствием.
Минута не показалась вечностью, как принято писать в детективах. Она прошла, как положено, ни медленно, ни быстро.
Сыщики подняли вверх приготовленные ПээМы, Игорь отшагнул чуть назад, чтобы снять все происходящее, и в этот момент замок стал медленно проворачиваться. Когда он щелкнул в последний раз, Саня спросил:
— Стоишь, как сказано?
— Д-да, — отозвался из-за черной дерматиновой обивки глухой, вздрагивающий голос.
Толчком ноги Витька распахнул дверь, и стволы Макаровых, готовых выплюнуть смерть, нацелились на стоящую в углу высокую фигуру. Янек, белый, как мел, повернув голову, обреченно смотрел из-под локтя на приближающихся оперов.
Саня, обыскав его, неторопливо убрал пистолет в кобуру под мышку, развернул Янека и без лишних слов въехал ему кулаком в зубы. Тот согнулся, пытаясь защитить лицо и пах. Подскочили Пашка с Виктором, и пару минут слышались только глухие звуки ударов кулаками и звонкие — оплеух.
— Достаточно! — Саня, будто и не участвовал в этой молотиловке, был по-прежнему уравновешен и деловит.
— Понял, за что?
— Понял… — вытирая кровь с рассеченной губы, ответил Янек. И не было в его голосе ни злобы, ни обиды. Только бесконечная усталость.
Сыщики сами закрыли Янека в одну из камер рядом с дежуркой. В тесном пенале с узким приступочком у стены было холодно. Саня разрешил своему подопечному оставить дубленку, в которой его привезли после задержания, но при этом тщательно проверил ее, заставил Янека застегнуться на все пуговицы, а потом лично стянул ему руки за спиной наручниками. Молодой сержант, помощник дежурного Кумыков, со скептической улыбкой наблюдал за этой сценой. Когда металлическая дверь камеры захлопнулась, он не удержался и подначил оперов:
— А наручники-то в камере зачем? Мы его мыть не повезем!
— Вы, товарищ сержант, поменьше острите, побольше смотрите, а то как бы он вас самих не умыл, — зло ответил Саня.
Идея «обмыть это дело» не просто витала в воздухе, она настойчиво зудела над головами, как комариный рой. Наконец-то завершился двухмесячный марафон, в котором роль допинга играли уязвленное самолюбие всего уголовного розыска и три строгача в приказе для отличившихся. Да и погода располагала. Морской ветер, припахивающий снегом, притащил откуда-то пузатые черные тучи и явно готовился принять у них роды.
Игорь, который без общения с операми уже не мог провести и дня, предложил:
— Давайте ко мне.
— Ты на часы давно смотрел?
— Без разницы. Моя все равно не спит, пока я не вернусь. А пожевать в нашем колхозе всегда что-нибудь найдется.
Павел весело посмотрел на Витьку:
— Ну?
— А что «ну»?
— А в сейфе?
— А у тебя?
— А в прошлый раз?
— Эх, язык мой — враг мой! — и Витька, скорбно вздохнув, отправился в кабинет. Там, за металлической дверкой старенького сейфа, лежали две бутылки «Столичной», недавно из столицы и привезенные. Причем, не далее как вчера, он сам похвастался друзьям этим гостинцем от старого приятеля.
Но долго грустить Витька просто не умел. И уже через полчаса, яростно размахивая вилкой за накрытым столом в Игоревой коммуналке, наседал на Саню:
— А я тебе говорю, что никаких особых причин нету! Просто они все паразиты и работать не хотят. А жрать, пить и блядям своим подарки дарить хотят. Вот и вся причина.
— Ну, во-первых, фильтруй базар, а то хозяйка тебя вместо котлет сковородкой угостит.
— Она ж на кухне…
— Неважно. А во-вторых, вот взять того же Янека. Он после армии куда ни сунется, ему говорят: вот поработаешь годик — другой на подхвате, за копейки, а потом посмотрим: заслужишь — дадим заработать. А он парень молодой. Ему красиво пожить хочется, перед девчонками повыгребаться. Ему бы, при его дури, в спецназ где-нибудь на Западе, или в Иностранный легион. Чтобы повоевал месяц-другой, шкурой рискнул, а потом год на Багамах пузо грел. Риска он не боится, мозги есть, здоровья — на троих хватит. А у нас где такой человек себя найти может? Какой сыщик из него мог бы получиться! Только много мы в розыске зарабатываем? Он меня спросил, сколько получаю, и говорит: «Саня, за твою зарплату ты меня сам отпускать должен!».
— Ребята, кто добавку будет? — Аннушка, осторожно маневрируя со сковородкой, подошла к столу.
Витька галантно кинулся помогать, Павел аккуратно налил по третьей. Разговоры стихли.
Хозяйка, присев рядом с мужем, с улыбкой поглядывала на мужчин. Когда садились за стол, Игорь на полном серьезе предупредил:
— Солнце мое, с голодными сыщиками будь осторожна. Действуй, как хоккейный арбитр: делаешь вбрасывание — и в сторону! И не смотри, что два часа ночи. Они даже во сне могут палец откусить.
* * *— Эй, ну дайте воды? — громкий голос Янека наконец дошел до сознания помдежа.
— Сиди, не засохнешь, — лениво отозвался Кумыков и посмотрел на часы: половина третьего.
Помещение дежурки опустело. Оператор 02 тихонько клевала носом за пультом. Дежурный ушел в комнату отдыха дремануть часок, пока затишье. За окном выл ветер, швыряясь в окна горстями мокрых снежинок.
Хорошо, хоть сегодня мало было доставленных. К часу ночи практически всех распихали. Кого — в камеры при дежурке, кого — в кабинеты к сыщикам и следователям, кого — отпустили, составив материалы и выписав повестки на завтра. Что-то задерживается машина из ИВС, позвонить, что-ли…Заберут всех «сидельцев» и, Бог даст, до утра воцарится полное спокойствие.
— Ну вы люди, или нет, что издеваться-то?
— Вот достал, придется вывести… Отойди от двери, — Кумыков, погромыхивая связкой ключей, открыл камеру.
Янек дисциплинированно сидел на бетонном приступке. Дубленка, наброшенная на плечи, прикрывала заведенные назад руки. Вид — присмиревший.
Позевывая, сержант наблюдал, как Янек, неловко склонив голову под кран, жадно глотает тепловатую, противную воду.
— Хорош, а то потом придется всю ночь тебя ссать водить.
Закрыв кран, Кумыков пропустил Янека вперед, придерживая дверь.
Тот вышел и вдруг, резко развернувшись, рывком сбросил дубленку на пол. Последнее, что увидел помдеж — милицейские «браслеты», болтающиеся на одной руке арестанта. Распахнувшись от мощного удара, обитая металлом дверь врезалась ему в лицо, пополам развалила губу и вырубила сознание.
Прибежавший на грохот дежурный увидел только своего помощника, лежавшего ничком на полу.
А Янек вылетел на крыльцо и невероятными, длинными скачками рванул в ночь, в белую занавесь последней пурги этого года.
* * *Саня поднялся из-за стола.
— Надо звякнуть дежурному. Скажу, чтоб не отдавал Янека в ИВС, завтра с утра переговорим с ним и сами отвезем.
Через минуту он вернулся.
— Ну что, отдохнули? А не хотите снова поискать нашего дружка?..
* * *— Вот он, родной!
— Высокий человек, в теплой куртке с капюшоном, настороженно оглянувшись, но не увидев ничего подозрительного, вошел в подъезд.
Если бы он мог предположить, что из темноты, сквозь лобовое стекло стоявшего среди других машин зашторенного УАЗика, за ним наблюдает не кто иной, как Саня Петров…
Со звериной хитростью, наученный горьким опытом двух предыдущих провалов, Янек готовил свой уход на «материк». Помогавший ему Кантемир, старый рецидивист, харкающий кусками туберкулезных легких и доедаемый саркомой, вложил в эту подготовку всю душу и весь свой черный опыт. Был готов липовый паспорт. Дотачивались детали для переделанного под мелкашечные патроны пневматического пистолета. Собирались общаковые деньги. Против обыкновения «братва» делала взносы охотно, втянувшись в эту азартную игру. Так хотелось утереть нос «ментам»!
Но уголовный розыск тоже отсутствием самолюбия не страдает.
Пять месяцев, раскрывая бесконечную череду различных преступлений, задерживая десятки людей, выполняя всю рутинную розыскную работу, сыщики с особой настойчивостью вели поиск именно этого человека.
Пять месяцев во всех магаданских средствах массовой информации с четкой периодичностью появлялись объявления о розыске беглеца. Наверное, не было в городе и на трассе человека, который не видел его фотографии и не запомнил приметы.
И все пять месяцев опера, знавшие о том, что именно Кантемир опекает Янека, искали к нему подход.
Но только в первых числах октября удалось напасть на след.
