Олег Коряков - Странный генерал
Мысль лихорадило. Откуда здесь англичане? Неужели во время его поездки они успели продвинуться до Витбанка? Или Ян спутал дорогу и они попали вовсе не туда? Такого с Яном не бывает… Петр не знал, что накануне, после стремительного обходного маневра, английская конница вышла в тыл войскам Бота, и, не рискуя быть окруженным, командующий приказал отойти от Витбанка, чтобы сосредоточить главные силы для обороны Миддельбурга и Махадодорпа.
Ян продолжал куражиться. Солдаты слушали его, пересмеиваясь.
– Веселый малый!
– Видать, хлебнул изрядно.
– А может, это лазутчики?
Дядя Поль, толстый, обрюзгший бур, лысеющий и седой, поглядывал на Яна испуганно.
– Вы меня, ребята, не бойтесь. – Ян фамильярно похлопал по плечу подвернувшегося под руку солдата. – Понятно? Вы, может, не знаете, кто я? – Я – Ян Коуперс. Дядя Поль подтвердит вам, что я Ян Коуперс. Меня знает вся Африка. Меня знают достойнейшие люди Великобритании. А почему? А потому, что я вожу сафари. Быстрее кончайте эту военную неразбериху, гоните мне кварту вина, и я поведу ваш сафари бесплатно. Мы с моим помощником, – расслабленной рукой он махнул в сторону Петра, – поведем ваш сафари в такие места, где… Где что, дядя Поль? Кр-рокодиллы! Хо-хо-хо!
Хозяин таверны, испуганный и за Коуперса, и за себя, посчитал, что ему уже пора вступить в разговор.
– Господа, – сказал он, – это действительно Ян Коуперс, знаменитый в наших краях охотник и лучший проводник сафари. Его отец верно служил Ливингстону, а сын так же верно служит подданным ее величества королевы Великобритании.
– Милашечка! – Ян бросился к стойке с явным намерением расцеловать толстяка Поля. – До чего правильно он меня расхваливает! Уж теперь-то мне поставят кварту вина. Я верно говорю, ребята?
– Плесни ему, хозяин, – крикнул сержант, – парень заслужил, потешил нас.
И тут Петр увидел, как, встав из-за стола в дальнем углу, к ним сквозь сизый табачный дым неспешно подходит Якоб Мор. Губы его чуть кривила усмешка, глаза смотрели льдисто-холодно. Мор расстегивал кобуру.
Ян тоже заметил его. Схватив со стойки бутылку вина, он выкрикнул в пьяном восторге:
– Кого я вижу?! Сам господин Мор! Вот, ребята, он тоже подтвердит, что я Коуперс и что я водил его сафари.
А голос у Яна все же дрогнул, щеку задергало.
– Охотно, Коуперс, – почти весело сказал Мор. – Встаньте-ка, ребята, там у входа. Славные зверюги забежали к нам на огонек, не хотелось бы их выпустить.
Дядя Поль выговорил сипло:
– Ян, ты перебрал сегодня. Может, отдохнул бы немножко на кухне? – Он кивнул на вторую дверь, прикрытую дешевой занавесью.
– Помолчи, хозяин! – одернул его Мор. – Или хочешь вместе с ними стать к стенке?
Солдаты, видимо, не знали Мора и никак не могли взять в толк, что происходит.
– Идея, дядя Поль! – воскликнул Ян, вдруг захотевший и верно отдохнуть. – Идем, Питер.
– Стойте! – крикнул Мор.
В этот миг Ян резко метнул бутылку в лампу. Таверна ухнула во тьму. Внезапно со звоном полетели стекла одного из окон, ударил по ушам винтовочный выстрел, затем второй, и чей-то бас за окном скомандовал:
– Держите окна на прицеле, я пойду ко входу.
В таверне замерли все.
– Черт их задери! – выругался сержант. – Похоже, буры накрыли нас!
– Хозяин, давай свет, – брюзгливо сказал кто-то.
– Никакого света! – возразили ему. – И без того мы в мышеловке, так тебе еще надо эту мышеловку осветить?
Чьи-то кони за окном взяли с места в галоп, зачастили с чавканьем копыта.
– Канальи! – заорал Мор. – Они околпачили нас! Догнать их, солдаты! За этих-то буров командование не пожалеет награды.
– Как же, догонишь их, – резонно возразил из тьмы сержант. – Давай-ка, хозяин, свет, выпить требуется, в горле ссохлось все…
Надо бы, конечно, сказать спасибо Каамо. Только какое ж тут особое спасибо – каждый на его месте должен был сделать так же. Просто, узнав на кухне, что в таверне англичане, еще вчера вступившие в городок, он, естественно, не стал расседлывать лошадей, а, обеспокоенный и напуганный, приник к окошку с карабином в руках. Конечно, хорошо, что догадался паники ради выстрелить, и, пожалуй, особенно хорошо, что придумал крикнуть своим толстым, не по годам внушительным басом, будто буры окружили кабачок.
Но ни Петр, ни Ян об этом не обмолвились. Переживали, наверное, свое легкомыслие: надо ж было так опростоволоситься!..
3Весна грянула дружная и спорая. Еще не кончился сентябрь, а вельд набух уже такими роскошными травами, что, казалось, прокормить здесь можно не то что бурские стада, а всю скотину земледельцев мира. С зимних пастбищ у границ Мозамбика буры гнали табуны па запад, но тут с гневом и страхом обнаруживали, что гнать-то придется недалеко: со скоростью, не уступающей весенней, рекой текла на восток армия оккупантов.
Наступление ее вдоль железной дороги на Лоренцо-Маркес началось еще в августе. Вскоре случилась беда в Оранжевой республике. Генерал Принслоо с отрядом в четыре тысячи человек выкинул белый флаг неподалеку от Блюмфонтейна. Словно празднуя удачу, англичане усилили натиск и на севере, и один за другим вслед за Витбанком пали Миддельбург, Махадодорп, Эрли и Нелстрейп. Петля вокруг армии Бота затягивалась. Еще обороняя Комати-порт, крайний на востоке республики город на железной дороге, армия отходила в Лиденбургские горы.
И вот настал час отъезда из Африки Пауля Крюгера.
Разговоры о необходимости этого шага давненько уже шли из кругов президента. Его мольбы о помощи, обращенные к монархам и иным главам европейских держав, приносили до сих пор лишь крохи на алтарь войны, да и то больше стараниями частных лиц, а лица официальные предпочитали отделываться излияниями словес, хотя и добрых, но бесполезных. Старый же Крюгер продолжал истово верить в праматерь буров Европу и полагал, что личным своим влиянием сможет воздействовать и на так называемое общественное мнение, и на мнение тех, кто общество возглавлял.
Отправляясь в Комати-порт проводить президента, Луис Бота прихватил с собой несколько генералов, дабы дядя Поль мог напоследок почувствовать и боевой дух покидаемой им страны, и почтительную грусть бурского воинства, провожавшего главу государства.
Суждения по поводу отъезда президента были весьма неодинаковы. Кое-кто – не очень, правда, громко – говорил, что миссия Крюгера обречена на неуспех, и совсем уж потихоньку добавляли нечто вовсе не патриотичное, намекая не только на преклонный и потому негожий для войны возраст президента, но и на крупные деньги, якобы заблаговременно переведенные им в европейские банки. Другие же – и было их большинство – твердо, почти безоговорочно верили если не в успех поездки, то уж в самого дядю Поля наверняка.
Петр смотрел на Крюгера, еще более состарившегося, но по-прежнему кряжистого, на тихую, в темной одежде старушку крестьянского вида рядом с ним – его жену, решившую сопровождать супруга, и чувствовал, просто сердцем понимал, с какой болью покидают они родную землю, и верил в их ярую честность, и, ощущая их боль, точно свою, испытывал к ним симпатию и, наоборот, неприязнь к тем, кто сомневался в президенте.
Пауль Крюгер стал прощаться с государственными чиновниками и генералами. Протягивая свою большую, широкую, как у землекопа, ладонь Петру, он оглядел его коротко, но внимательно, сказал негромко:
– Что-то незнакомое лицо.
– Генерал Кофальоф, господин президент, – представил Петра Бота.
– А! Русский бур. Наслышан.
Крюгер все не отпускал руку Петра из своей, а теперь еще и левую ладонь присоединил к правой и, слегка наклонив голову, заглянул снизу в глаза молодого генерала, как будто желая разобраться в его натуре. Видно, генерал старику понравился. Еще раз пожимая ему руку, президент сказал с этакой искренней и грустной душевностью:
– Вот так, герр Кофальоф, вот так, – словно делился сокровенным и призывал русского с высоты многовекового и многострадального опыта его народа понять и не осудить его, Крюгера.
– Успехов вам, господин президент, – внятной, но смущенной скороговоркой сказал Петр и отошел.
Вскоре Крюгер поднялся в свой вагон. Через минуту он вышел на открытую площадку и сказал речь. Она была краткой и энергичной, в ней выражалась надежда, что господь еще даст восторжествовать справедливости; президент бодрился.
Прощально прогудев, паровоз взял ход.
– Как вы полагаете, – повернулся Петр к Луису Бота, – удастся что-нибудь президенту?
Бота слегка пожал плечами.
– Можно надеяться, что какая-либо держава предложит свое посредничество и это поможет нам заключить почетный мир.
Стоявший рядом Шальк Бюргер, теперь оставшийся за президента, покосился с высоты своего роста на генералов, хотел что-то сказать, но лишь пожевал сухими, слинявшими губами и, сцепив руки за спиной, пошагал по платформе, важно переставляя длинные, тощие ноги.
