Прощай, Германия - Прокудин Николай Николаевич
— Сбрендили? Я уже неделю «борт» жду, чтоб уехать домой, а они генеральское шмотки вывозят! — громко заорал какой-то крупный прапорщик в годах, опухший от сна и обильно выпитого спиртного, услышав решение лётчика. — Сажай нас быстрее!
Лейтенант невозмутимо сверял списки, забирал талоны на перелёт и проверял паспорта. Народ у рампы бушевал, но каждый, едва попав на борт, мирно усаживался на лавку и сразу успокаивался. Особенно шумели и напирали задние ряды, резонно опасаясь, что всем мест не хватит.
— Сто сорок восемь, сто сорок девять, сто пятьдесят! — отсчитывал пилот, подталкивая пассажиров к трапу. Доведя счет до намеченного числа, он решительно встал поперёк движения и растопырил руки. — Стоп! Всё, посадка окончена. Остальные улетят завтра!
Народ, не попавший на борт, загомонил, засуетился, начал возмущаться. Эдик оказался сто сорок восьмым с двумя чемоданами в руках, один свой, второй был той самой официантки Вики, которая отправлялась домой в отпуск и чуть приотстала от однополчанина. Комендант грубо оттёр стройную девушку от трапа самолёта могучим животом.
— Мне надо на борт! — взвизгнула девица, — там мой чемодан!
— Где? — невозмутимо спросил комендант.
— Вон он, у капитана Громобоева, — Вика привстала на цыпочки и указала пальчиком во чрево воздушного лайнера.
— Капитан, верни её чемодан, — велел седовласый комендант.
— Не нужен мне чемодан, я хочу в самолёт! — продолжала визжать девица.
— В самолёт сядешь завтра, а пока отдыхай… — ухмыльнулся пилот. — Или пошали, развлекись напоследок…
Внезапно в дело вмешался озорник Афанасьев, он каменной глыбой вырос позади Виктории, хитро и весело подмигнул Эдику, подхватил однополчанку под локотки, приподнял над собой.
— Эдуард, принимай ценный груз!
Громобоев схватил официантку за красивые, изящные загорелые руки, Вика мгновенно высоко задрала стройные ноги и, пронзительно взвизгнув, вскочила на край аппарели.
— Стоять! Вы что делаете! — взвизгнул пилот. — А ну верни бабу назад! Сейчас высажу всех на хрен.
Юбка красотки-официантки во время прыжка задралась до ажурных трусов и сидящие на борту мужики громко заржали и отпустили в её адрес сальные шуточки, обрадовавшись нежданному стриптизу.
— Вернуть на хрен или вертать взад? — хохотнул Афоня и уперся мощным торсом в худосочную грудь лейтенанта ВОСО.
Виктория шустро пробежала мимо хохочущих пассажиров в самую глубь самолета, и забилась в угол среди сумок и чемоданов. Там она крепко вцепилась во что-то металлическое, торчащее из корпуса, и тяжело дыша и испуганно, смотрела на аэродромное начальство. ВОСОшник кинулся было к ней, заругался матом, но получив от кого-то тычок в бок, запнулся о подставленную ногу, рухнул на прохладный металл, охнул и прикусил язык.
— Сопляк, выбирай выражения при дамах, — строго и нравоучительно произнёс склонившийся над ним седой десантник-подполковник, — шёл бы ты мальчик отсюда, по-хорошему, пока цел.
— Я вас всех высажу, — взвизгнул фальцетом лейтенант. — Никто не полетит!
— Скорее я тебе зубы высажу или челюсть сверну, — пообещал суровый десантник.
Комендант посовещался с суровым лётчиком, потом махнул рукой и отозвал подчинённого обратно.
— Отдай талон! — потребовал лейтенант.
— Повежливее, — решительно напомнил об угрозе подполковник и демонстративно помассировал костяшки увесистых кулаков.
— Девушка, сдайте посадочный талон! Пожалуйста!
Тяжело дышащая Вика, демонстративно чуть приподняла ладонями, красивую, крупную грудь, поправила короткую причёску с завитушками и стрельнула по сторонам глазками, дескать: ну как я вам?.. Раскрасневшаяся и возбуждённая от пережитого, она стала ещё привлекательнее. Чуть отдышавшись, девушка пальчиками утёрла набежавшие на глазки слезки, вновь провела пальчиками по каштановым кудрям, порылась в набитой женским барахлишком сумочке, нашла и протянула испрашиваемую бумажку. Незадачливый лейтенант-тыловик под улюлюканье ветеранов покинул «грузовик».
Вскоре «борт» взревел всеми четырьмя мощными двигателями, погазовал, разогнался по бетонке и резко взмыл ввысь. Пилот круто заложил штурвал, «Ил-76» лёг на крыло под углом сорок пять градусов и пошёл на крутой вираж, сделал два восходящих круга над городом, быстро набрал высоту и взял курс на север. Сердце капитана учащенно билось в груди.
«Только бы не было пуска ПЗРК на прощание! Только бы не сбили!» — лезли в голову тревожные мысли.
Минута за минутой шло время полёта, и ничего страшного не происходило: натужно, но равномерно гудели двигатели, во все стороны летели противоракетные отстрелы сигнальных ракет, самолёт поднимался под облака.
«Уф! Ну, наконец-то лечу домой!» — подумал Громобоев и поплевал через плечо. — «Прощай забытый богом Афганистан! Прощай несчастная, нищая, разоренная бесконечной войной средневековая страна. Только „прощай“ — и никакого „до свидания“! Домой без возврата. Повоевал — хватит!»
Эдик напряжённо смотрел через иллюминатор на проплывающие горные хребты и мысленно просил неизвестно кого, чтоб на пути самолета у притаившихся внизу душманов не было «Блоупайпов» или «Стингеров». Работяга «Ил» полз всё выше и выше в небо, далеко внизу под крылом самолета оставалась неприветливая горная страна. Эдик иногда вытягивал шею и смотрел через плечо соседа в иллюминатор. Картина почти не менялась: тёмно-серая возвышенность, с отдельными заснеженными шпилями вершин и разбросанные во все стороны бесконечные однообразные горные хребты. Через некоторое время командир вышел в грузовой отсек и громко объявил:
— Товарищи, поздравляю, мы пересекли Государственную границу!
— Ура!!! — взревели хором полторы сотни глоток и те, у кого ещё было, что выпить — отхлебнули за успешное возвращение.
— Осталось ещё приземлиться, — прошептала Вика и тесно прижалась упругой грудью к спине Громобоева. Твёрдые соски уперлись пониже лопаток капитана, словно два взрывателя авиабомб, и горячая волна нестерпимого желания нахлынула, захлестнула, накрыла с головой.
— Да не каркай ты, — резко оборвал девушку капитан и чуть отстранился. Сил терпеть это дьявольское искушение более не было, поэтому фраза была произнесена излишне резко и грубо. — Куда мы денемся, сядем! Чай не на метле летим…
Грузовой военный авиалайнер приземлился в Ташкенте ближе к вечеру. Армейский аэропорт Тузель располагался на окраине города, и пока пассажиры прошли таможню, пока их досмотрели пограничники и миновали паспортный контроль, уже стемнело.
— Ты меня не бросишь? — с мольбой в голосе пробормотала Вика. — Я совсем не знаю этого города, боюсь, местные ограбят, изнасилуют, убьют. Сам знаешь, тут такое часто происходит не то, что с девушками, даже здоровенные мужики порой пропадают бесследно.
— А вдруг я сам изнасилую? — пошутил Эдик.
— Зачем? Я тебе и так дам… — многообещающе стрельнула тёмнокарими глазками бывшая однополчанка. — Жалко, что ли для хорошего человека. С меня не убудет…
Капитан оценивающе оглядел стройную фигурку и смазливую мордашку. В полку эта официантка жила с заместителем командира полка, ходила гордо, почти никого не замечала, а тут и в нём достойного мужчину увидала. За эту красивую попку в полку многие готовы были подраться.
— Если только в кусты и по-быстрому, — ухмыльнулся Громобоев. — С удовольствием за твои сиськи подержусь…
Вика кинула взгляд на заросли шиповника и кивнула в знак согласия.
— Эх, ты, заветная мечта Афони! Конечно, заманчиво, но… я лишь пошутил. Спасибо за предложение, однако, меня ждут. Да ты не бойся, не брошу, доставлю в аэропорт Ташкента в целости и сохранности, — заверил капитан девушку.
Эдик предложил замедлившему возле них шаг подполковнику-десантнику ехать втроём, вместе дешевле.
— Я сейчас в военную гостиницу, — ответил суровый десантник, — мой рейс завтра днём. А вы куда? Сразу в аэропорт за билетами?
Громобоев пояснил, что у него в планах тоже вначале разместиться, и лишь потом искать варианты убытия на Родину подальше от этих жарких мест. И без разницы поездом или самолётом, лишь бы домой. Он ухмыльнулся и умолчал, о предполагаемой встрече со своей госпитальной зазнобою. Там на свидании предстояло решить, как быть дальше. По обстоятельствам…
