Богдан Сушинский - Секретный рейд адмирала Брэда
— Существенное уточнение, — согласился полярник.
— Члены Высшего Совета способны простить любой грех, любую человеческую слабость, но они жестоко наказывают каждого, кто осмеливается проявлять неуважение к существующим в Пирамиде Жизни, или, как они ее еще называют, в «Пирамиде Вечности», правилам, условиям и традициям.
— Ясно, вы истребляете их точно так же, как совсем недавно, исповедуя спартанский образ жизни общества, истребляли их германские власти под предводительством фюрера.
— Оказывается, между Страной Атлантов и Страной Германских Арийцев уже просматривается кое-что общее, — поспешила завершить его мысль Лилия Фройнштаг.
Чувствуя, что гауптштурмфюрер расставляет политические сети, Посланник Шамбалы дипломатично промолчал. А после небольшой паузы вновь обратился к командующему эскадрой:
— Выслушав зачитанный вам «Меморандум Повелителя Внутреннего Мира», вы, адмирал Брэд должны поблагодарить самого Повелителя, Хранителя Священных Истин и членов Высшего Совета, пообещав при этом, что все услышанное здесь вами будет доведено до сведения высшего руководства США.
— Оно действительно будут доведено, — заверил его полярник. — Я обязан доложить обо всем увиденном и услышанном во время этого рейда в Антарктику своему командованию, а возможно, докладывать придется и лично президенту.
— На все вопросы, которые возникнут у вас после оглашения «Меморандума», отвечать буду я, так положено.
— А в чем придется заверять членов Высшего Совета и клясться мне? — напомнила о своем существовании журналистка.
Консул с удивлением взглянул на нее и едва заметно улыбнулся.
— С вами все проще, госпожа Фройнштаг. Вам ничего не нужно будет обещать Хранителю, поскольку в Зал Основателей вас попросту не допустят.
— Как же вы все упростили, господин Консул!
— Не я, а канцелярия Хранителя Священных Истин. Вы не уполномочены представлять здесь ни правительство США, ни правительство какой-либо иной державы.
— Скажите проще, Консул, — что в Зал Основателей женщин попросту не допускают. Не только пришлых, но и местных, атланток. Я с этим не смирюсь, но пойму.
— Такого запрета не существует, Фройнштаг. И я бы вам не советовал распространяться на тему дискриминации женщин в Стране Атлантов в каком-либо издании. А было бы еще лучше, если бы вы вообще не упоминали о существовании такой страны и своем посещении ее.
— Скрытая угроза?
— Открытый дружеский совет человека, озабоченного вашей личной безопасностью.
— О чем же мне тогда позволено будет писать?
— О красотах Ледового Континента, о колониях королевских пингвинов и мужестве американских моряков, действовавших в условиях Антарктики. Ну и, конечно же, о жизни морских пехотинцев США во временном лагере исследователей «Адмирал-Форт».
— Все, что вы только что сказали, так же понятно, — поморщилась Фройнштаг, — как и банально.
— Напрасно вы так скептически относитесь к этому, Фройнштаг. — Если все это вы приправите какой-то слезливой историйкой о возникшей в экспедиции любви, я не имею в виду ваши личные переживания, — тотчас же предостерег ее от излишних эмоций Консул» — читатели будут в восторге.
— И все? — простила ему Лилия намек на «личные переживания», после появления которого адмирал нервно покряхтел. — Не было никаких дисколетов, никакого преследования нашей «Кобры» невесть откуда появившимися посреди Антарктиды германскими истребителями, никакой Страны Атлантов и никакой «Базы-211»?
— Вы забыли упомянуть о контр-адмирале фон Риттере, с которым мило болтали в небе над антарктическими льдами.
— Считайте, что уже упомянула.
— Вот об этом мы с вами и поговорим, госпожа Фройнштаг, но уже после того, как господин адмирал предстанет перед Хранителем Священных Истин и членами Высшего Духовного Совета.
— Но предстанет уже без меня, чего мне очень не хотелось бы.
— Я поделюсь с вами впечатлениями от встречи, — пообещал адмирал. — О сути меморандума вы тоже узнаете.
Однако Фройнштаг это не очень устраивало, ей хотелось самой предстать перед Высшим Духовным Советом. Сообщить читателям, что ее оставили под дверью Зала Основателей, а значит, под дверью одной из тайн Антарктиды? Для нее это было бы позором, профессиональным крахом.
И потом, Фройнштаг не уверена была, что у адмирала хватит мужества повести себя должным образом: полярник, исследователь, доктор наук — все это в какой-то степени способно было впечатлять. Но он так и не стал настоящим боевым адмиралом.
— А если я все же решусь ослушаться вашего совета, господин Консул? — предприняла последнюю попытку гауптштурмфюрер СС.
— Не рекомендую. В Стране Атлантов так и не научились прощать женщинам их слабости и причуды. Здесь вообще не мыслят себе атлантов со слабостями и причудами, не говоря уже о физических и психических отклонениях. И потом, если бы вы самоубийственно решились нарушить запрет Высшего Духовного Совета, то не спрашивали бы моего разрешения на этот шаг Повторяю, самоубийственный. А мне не хотелось бы, чтобы ваше прекрасное тело уже с сегодняшнего дня покоилось во льдах Антарктиды.
— Я, конечно, тронута вашей заботой, Посланник Шамбалы, но, видите ли…
— Кажется, — воспользовался её заминкой Консул, — я забыл уведомить вас, что скучать здесь, под дверью, вам не придется. С вами желает побеседовать, ну, скажем так, один ваш коллега из Страны Атлантов.
Фройнштаг и адмирал переглянулись и уставились на Консула.
— Ничего интригующего, — невозмутимо заверил тот. И в ту же минуту в зале прозвучал зычный голос, который по-английски объявил:
— Введите в Зал Основателей пришельца из наземной Страны, — окончательно определяя таким образом, что в зале для избранных адмирала действительно желают видеть без его спутницы.
— Не смейте накалять обстановку, Фройнштаг, — упреждающе молвил командующий эскадрой.
— И все же это какое-то недоразумение, — проворчала Лилия вслед уходящим мужчинам. — Если бы я вошла, выставить меня за дверь никто бы не посмел.
— Это точно. Потому что вышли бы все остальные, — не оглядываясь, саркастически заметил адмирал, явно подуставший от общества своенравной германки.
37
Декабрь 1944 года. Антарктида.
Столица страны Атлантов город Акрос.
Резиденция Повелителя Этлена Великого.
Как только Консул и адмирал Брэд скрылись за легкой, созданной из какого-то золотистого полупрозрачного материала, дверью, перед Фройнштаг возник парень в тоге и, представившись «храмохранителем», в полупоклоне указал ей на боковой переход, о существовании которой журналистка даже не догадывалась.
В конце этого перехода перед ней автоматически раздвинулся ажурный металлический занавес, и она оказалась в небольшом офисе, который был назван ее провожатым «Пристанищем Посланника Шамбалы».
К удивлению журналистки, обстановка в комнате оказалась вполне европейской: небольшой кожаный диван, письменный стол и два кожаных кресла по обе стороны приставного столика, справа от которого, у готического окна-бойницы, виднелся тоже вполне европейский, хотя и явно искусственный камин.
Единственное, что свидетельствовало о связи ее хозяина с Шамбалой, это заснеженные вершины на двух висящих на стене картинах да прикрепленный между ними кусок белой ткани с начертанными на нем магическими символами, среди которых выделялась такая знакомая ей свастика. Но это всего лишь было данью Шамбале, а пребывать ее Посланник предпочитал во вполне европейском офисе, приобщаясь таким образом к европейской культуре.
Не успела Фройнштаг основательно осмотреться, как часть стены у камина бесшумно отошла и в проеме двери показалась коренастая фигура в форме морского офицера и со знаками различия вице-адмирала Военно-морского флота Третьего рейха.
Поздоровавшись, адмирал жестом, указал Фройнштаг на одно из кресел у приставного столика, уселся сам и несколько секунд внимательно всматривался в лицо журналистки.
— Признаться, я все же представлял вас в форме офицера СС, гауптштурмфюрер.
— Такие фантазии способны рождаться лишь у человека, который давно не встречался с людьми из послевоенной Германии. Нет уже рейха, нет СД, офицером которой я была, нет СС, нет Главного управления имперской безопасности. Как бы мы теперь ни храбрились и словесно не изощрялись, а правда заключается в том, что Германия разгромлена, расчленена и поставлена на колени. Иное дело, что лучшие из воинов фюрера становиться на колени не пожелали. Но о них история будет говорить отдельно.
— Если говорить честно, то с людьми из послевоенной Германии я вообще встречаюсь впервые, — сознался адмирал.
