Сборник - Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии)
Однажды на озере разыгралась трагедия, о которой до сих пор нельзя вспомнить без содрогания.
Один из тендеров возвращался в Кобону, имея на борту около 60 ленинградцев, эвакуируемых на Большую землю, — женщин, детей и стариков. У многих женщин на руках были малыши. Погода стояла солнечная, почти безветренная.
На середине трассы тендер атаковали два фашистских истребителя. Уже после первого их захода на судне появилось много раненых. Были и убитые. Женщины заметались в панике. Некоторые из них стали размахивать платками, стараясь вызвать сострадание у летчиков. Но гитлеровцы продолжали расстреливать беззащитных людей. Вот упала одна из женщин, сраженная насмерть. Как-то неестественно опустилась на колени другая, прижимая к груди умирающего ребенка…
Крики, стоны и проклятья убийцам слышались со всех сторон.
К попавшему в беду тендеру полным ходом шел «морской охотник», ведя огонь по самолетам врага.
Сделав еще два захода, фашистские стервятники улетели. На борту тендера оказалось около 20 убитых и раненых. Среди убитых было четверо детей.
…На следующий день, загрузившись мешками с мукой, мы вышли в очередной рейс. Погода стояла свежая. На середине озера нас обогнал транспорт «Совет». Он также участвовал в перевозках грузов на блокированную землю и эвакуации из Ленинграда населения и раненых воинов.
«Совет» держал курс на Осиновец. Мы находились от него не более чем в 2 кабельтовых. В воздухе появились шесть «юнкерсов-87». Разделившись на две группы, они атаковали судно с разных сторон. На палубе «Совета» стояли два 45-миллиметровых полуавтоматических орудия, которые тут же открыли огонь по самолетам. Из винтовок по врагу стреляли и мы. Гитлеровцы с пикирования сбрасывали на транспорт свой смертоносный груз. Многие бомбы падали рядом с бортом «Совета», но, к счастью, ни одна из них не попала в цель.
Во время этого неравного поединка один вражеский самолет получил повреждение. Израсходовав все бомбы, «юнкерсы» улетели. «Совет» благополучно пришел в Осиновец.
Через некоторое время ошвартовались и мы.
Во время обратного рейса несчастье произошло на нашем тендере. Мы вышли в озеро, имея на борту около 60 эвакуируемых ленинградцев. Разместили людей в трюмах, не разрешая им показываться на верхней палубе. Но не самолеты фашистов — сама природа на этот раз оказалась нашим врагом.
Ветер вскоре достиг пяти баллов и продолжал усиливаться. Волны бросали тендер, как щепку.
Наконец долгожданный причал. Заводим стальные концы. Они натягиваются, как струны. С опаской поглядываем на них: выдержат ли швартовы свирепый напор разбушевавшейся стихни?
Открываем трюмы. Пассажиры не поднимаются. Подаем команду на выход, но почти никто не двигается. На помощь приходят моряки, оказавшиеся на пирсе. Здесь же несколько человек в белых халатах. Многих пассажиров выносили на руках. С берега к месту выгрузки поданы тележки — люди так ослабели и укачались, что не могли идти сами.
Тендер бьет о причал со страшной силой. Заводим дополнительные швартовы. Сделать это не так-то легко.
Наконец и вещи выгружены. Стоять у пирса больше невозможно. Но тревожит судьба доставленных нами людей. Спрашиваем у старшего врача о состоянии их здоровья. Оказалось, что, несмотря на принятые меры, некоторые из эвакуированных продолжают оставаться в тяжелом состоянии. У троих не прощупывается пульс…
Через несколько дней командиру пришлось подписать акт о смерти трех ленинградских граждан, находившихся на борту тендера во время шторма, — медицина оказалась не в силах помочь им…
Заводим двигатель — решили выйти на рейд. Мне приказано стоять наготове в носовой части судна и по первому сигналу отдать якорь. Идет напряженнейшая борьба со стихией. Вот уже четверть часа, как тендер отошел от причала. Мотор работает на полных оборотах, но мы почти не продвинулись вперед. Вода со всех сторон обрушивается на палубу. И хотя мы с командиром одеты в штормовое платье, на нас нет сухой нитки. В носовой части качка ощущается особенно сильно.
Когда тендер проваливается вниз, палуба уходит из-под ног. Кажется, что в следующий миг будешь выброшен за борт. Крепко держусь за якорь-цепь.
Наконец отошли от пирса в озеро кабельтовых на три. Отдали якорь и вытравили всю якорь-цепь. Запасной якорь также привели в полную готовность.
Старшина 1-й статьи Антонов выходит из машинного отделения.
— Молодец, Иван Иванович! Мотор работал как часы, — говорит командир мотористу и крепко жмет ему руку.
Я с уважением смотрю на Антонова. Недаром он часами пропадает в машинном отделении, используя каждую свободную минуту для профилактического осмотра и ремонта двигателя. Большой мастер своего дела, он любовно относится к технике.
И. И. Антонов — мой первый учитель, который помог освоить специальность моториста.
Во время якорной стоянки верхнюю вахту несем поочередно все трое. Сменяемся через каждые два часа. Внимательно следим, чтобы судно не дрейфовало, — может выбросить на берег. Недалеко от нас стоят на якорях тендера старшины 1-й статьи Арсентия Иванова, старшин 2-й статьи Федора Светлова, Василия Калачева и Ивана Якунина.
К концу третьих суток ветер стихает. С берега по семафору принимаем приказание следовать под погрузку ко второму причалу. Становимся к пирсу. Рядом с нами грузятся тендера старшины 2-й статьи Мартынова и старшины 1-й статьи Казанцева. Выходим на пирс. На другой стороне причала стоит тендер старшины 2-й статьи Валентина Радкевича. Вместе с этим бывалым старшиной мы воевали на сухопутном фронте в составе шестой бригады морской пехоты. Потом, после госпиталя, попали в Новоладожский экипаж.
Встретились здесь тепло, как старые фронтовые друзья.
Ветер заметно ослабевает. И хотя волны все еще гуляют по озеру, выходить на трассу уже можно. В озере встречаем тендер старшины 1-й статьи Константина Гашева. У него на буксире — однотрюмный тендер, потерявший ход.
Константин Гашев — бывалый моряк. До войны он плавал на судах речного флота. Он знает цену доброго слова и цену помощи, оказанной товарищу в тяжелую минуту. Вот и сейчас, завидев сигналы, подаваемые с тендера, старшина изменил курс…
Десятки тендеров идут нам навстречу. Они спешат за грузами — ведь почти трое суток бушевал шторм.
В стороне, справа от нас, над самой водой летят несколько «дугласов». Их сопровождают истребители. «Дугласы», как и мы, совершают грузовые перевозки в осажденный Ленинград.
Заходим в знакомый «ковш». Швартуемся к причалу. Разгрузка начинается немедленно. Часа через полтора мы уже идем в обратный рейс.
Около погрузочного причала, там, где несколько дней назад мы высаживали укачавшихся пассажиров, стоят два буксира. Они снимают с берега выброшенные штормом тендера. Сейчас сделать это очень сложно: вода ушла, и тендера оказались на сухом берегу. Уже несколько часов идет напряженная работа…
Стихия не прощает моряку ни малейшей оплошности. Иногда за совершенные ошибки приходится расплачиваться кровью, а то и жизнью. В службе моряка нет мелочей, здесь все главное. Все должно быть предусмотрено и учтено. Тогда и штормы не страшны…
Становимся к причалу. Грузимся, и снова — в рейс.
Вскоре погода снова прервала наши перевозки. Дул холодный северный ветер, и тендера, застигнутые штормом у причалов Большой земли, укрылись от волн за угольным пирсом в Кобоне.
На берегу работали люди военизированного батальона, состоявшего главным образом из девушек-ленинградок. Они строили оборонительные рубежи, трудились на торфоразработках, на перевалочных базах, ухаживали за ранеными в госпиталях, стирали воинам белье…
Прозвучал сигнал воздушной тревоги. К нему здесь уже привыкли — никто не уходил в укрытия. Вскоре показались пикирующие бомбардировщики Ю-88. Они шли тремя девятками на высоте около трех тысяч метров. Большинство тендеров отошло в озеро. Зенитные батареи открыли огонь.
«Юнкерсы» вошли в пикирование и сбросили бомбы. Основной удар пришелся по разгружавшемуся эшелону с углем. Увидев самолеты, многие женщины бросились бежать. Но не все успели выскочить из вагонов.
Прямым попаданием бомб несколько вагонов разнесло в щепки, некоторые горели. Кругом раздавались крики и стоны людей.
От прямых попаданий загорелись штабеля ящиков с боеприпасами. На соседних путях, недалеко от угольного эшелона, стояли вагоны со снарядами — их еще не успели разгрузить. Один из них был охвачен пламенем. С минуту на минуту огонь мог перекинуться на соседние вагоны. Их надо немедленно отцепить и оттащить в сторону. Но как это сделать, когда в горящем вагоне рвутся снаряды?
На выручку женщинам пришли моряки. Не обращая внимания на огонь и разрывы снарядов, они на руках бережно выносили пострадавших работниц в безопасное место. Там им оказывали медицинскую помощь. Среди пострадавших была Ксения Михайловна Пономарева — мать пятерых детей, ее подруги по работе Мария Смирнова, Хлопова и другие. Многие уже оправились от первых ужасов бомбежки и вместе с моряками активно помогали раненым. Здесь уже и командир батальона Михайлова, и бригадир Анна Расщетова, молодые девушки Раиса Иванова, Фаина Бердницкая, Анна Селезнева, Мария Понюгалова, Авдотья Корнаухова и многие другие. Раненых отправляли в госпиталь, убитых уносили в сторону и накрывали брезентом.
