Максим Михайлов - Своих не сдаю
— А что же тогда по-человечески нам задачу было не поставить? Ясно и четко, как в армии, — сделал последнюю попытку опровергнуть догадку товарища Морген.
— Чудак человек! — расхохотался ему в лицо Бал. — Ты что хотел, чтобы тебе по открытой связи все как есть, по полочкам разложили? Или ты думаешь, Хаттаб наши переговоры не слушает? Наивный! Просто на ВПУ считают, что ты уже взрослый мальчик, сам два и два сложить можешь. Потому и темнят, а ты и уши развесил! Повезло тебе, что я в этой группе оказался, а то до сих пор ходил бы репу морщил!
— Ладно зубы-то сушить, — озабоченно произнес оглядываясь по сторонам Морген.
— Если все действительно так, подготовиться надо. Хорошо, тут скалы вокруг, не подойдешь, ясно откуда гости пожалуют.
Разом посерьезневший Бал согласно закивал.
— Надо приказ с умом выполнять, командир. Допустим, я с парой бойцов на дорогу пойду, хватит вполне для проверки. А остальным лучше здесь укрепиться и нас прикрывать.
— Да, так и сделаем. Посты к ночи удвоим. С тех углов удобно будет по атакующим работать, опять же перехлест секторов выйдет. Основную позицию в коровнике оборудуем, все же, какое-никакое, а прикрытие от пуль. Чечены пусть пока в ложбинке так и сидят, я к ним Чапу с Терехом направлю, парни надежные, у них особо не побегаешь. На ночь их тоже в коровник переведем. Там за ними присматривать легче будет. Ты с собой Цапеля возьми и кого-нибудь из молодых, тебе для спектакля толковые пацаны ни к чему.
Бал скривился как от зубной боли.
— Слышь, командир, оставь себе эту Цаплю. Достал он меня. Малахольный какой-то, то, блин, в ступор падает, только глазищами лупает. А дашь пинка, так выскакивает в рост, как контуженный, на рожон так и прет, и ладно, если бы, хоть толк с этого был. В слепую ведь лезет, дурниной… Вот подогнал Люд подарочек!
— Ладно, — улыбнулся Морген. — Пусть здесь остается. Двух молодых возьми.
Ответ на сделанный в милицию запрос проблем только добавил. Мало того, что все шестеро чеченцев числились законопослушными гражданами никак не связанными с исламским подпольем, так еще и тяжело раненый Асалханов оказался директором местной школы, человеком, пользующимся большим авторитетом и уважением в селе.
— Если с ним что-нибудь случится, — веско произнес начальник местного отделения милиции. — Все село, как один поднимется против обидчиков. Потому его и боевики тронуть боятся, знают, только лишних проблем себе наживут.
«А наши вот ни хрена ничего не боятся! — со злостью подумал, выслушав милиционера Зотиков. — Продырявили уважаемого жителя села и хоть бы дернулись. Нет, все в порядке, сидят и ждут медали. Господи, когда мы уже перестанем все постоянно портить? Ну, право слово, будто слоны в посудной лавке. Сложнейшими, рассчитанными до слова, до жеста дипломированными психологами оперативными комбинациями пытаемся завоевать доброжелательное, да хоть нейтральное отношение местного населения, а потом приходит эдакий срочно нуждающийся в наградной висюльке паркетный шаркун и одним махом пускает все по ветру. Да сколько же можно, в самом-то деле?»
— А что там случилось с Асалхановым? — с явно слышимым беспокойством в голосе спросил меж тем милиционер.
— Нет-нет, ничего страшного, — заторопился Зотиков. — Просто машину задержали на блокпосту для досмотра. Уточняем паспортные данные, если все в порядке, то немедленно отпустим Вашего директора. Не волнуйтесь…
— Точно все в порядке?
— Да, конечно, мы со стариками не воюем. Вон он во дворе на веранде сидит, чай с солдатами пьет. Ничуть на нас не обижается…
— А ну тогда, хорошо. Отпускайте его быстрее, ему в Курчалой сегодня обязательно попасть надо.
— Да, конечно. Не волнуйтесь, сейчас чай допьет и дальше поедет.
— Хорошо. До свидания.
— Лучше прощай! Век бы тебя не слышать! — отпустив тангенту переговорника, проворчал себе под нос Зотиков. — Ни хрена себе, порадовал. «Все село поднимется!» Вот спасибо, хорошо! Не было у мужика проблем, связался мужик со штабными придурками! И что теперь прикажете делать?
— Надо докладывать на Ханкалу, — твердо произнес грушник, оборачиваясь к мявшемуся у него за спиной Столярову.
— Обязательно? — дрогнув голосом, произнес, искательно заглядывая в глаза разведчика тот. — Может быть как-нибудь сами, на месте решим?
— Ничего мы уже сами не решим, — жестко отрубил Зотиков. — Один из раненых видный представитель местной интеллигенции, любой происшествие с ним может спровоцировать волнения в Шуани-Беной. А это, сами понимаете, не тот уровень, где можно брать на себя ответственность, тут погоны запросто полететь могут, если не головы. Так что не тяните, выходите на связь с генералом и ставьте его в известность. Все равно другого выхода нет.
Начальника штаба группировки трясло от ярости, взволнованный эфир гудел, пропуская через себя пенистый вал генеральского гнева, от матюков закладывало уши, и если от холодного интеллигентного презрения Зотикова Столяров ощутимо потерял в росте, то сейчас он, обильно потея, терял и вес, сдуваясь прямо на глазах спущенным воздушным шариком, опадая и сминаясь.
— Не знаю, как ты будешь вытаскивать ситуацию. Не знаю! — слегка подустав, рыкнул напоследок генерал. — Я вмешиваться и спасать твою задницу не собираюсь. Хочешь, лети сюда и тереби своих москвичей, может, они за тебя впишутся, хотя не думаю… А вообще подобные проблемы здесь обычно тихо решают на месте, а не впутывают в них командование группировки. Понял намек?
— П-п-понял, товарищ генерал, все п-понял… — неожиданно начав заикаться, проблеял Столяров, оглушенный полученным нагоняем.
— А раз понял, то и решай, и запомни, я не в курсе этих твоих дел. Понял? Не в курсе. К Зотикову обратись, у грушников в этом опыт есть, он подскажет… Все, до связи, жду доклада о решении проблемы.
— Ну что Ханкала? — полюбопытствовал Зотиков, едва полковник сдернул с головы наушники.
— Козлы, блин, — не сдержался Столяров. — Сказали, заварили кашу — выпутывайтесь сами, никого вытаскивать не будем. Генерал говорит, мол, напорола разведка косяков, пусть по-тихому исправляет.
Виктор Сергеевич весьма неловко переврал генеральское распоряжение, рассчитывая, таким образом, крепче привязать к делу, в какой-то момент как бы отошедшего в сторону грушника. Но тот лишь скептически улыбнулся в ответ. Зотиков в ряды виноватых в провале операции, по собственной воле записываться категорически не желал.
— Говорят у Вас в ходу какие-то свои негласные методы на случай подобных осложнений, — чувствуя себя полным идиотом, продолжил Столяров, с робкой надеждой глянув в суровое обветренное лицо разведчика.
— Какие тут могут быть методы? — вздохнул, разводя руками тот. — Завалить всех и имитировать подрыв на фугасе… Больше предложить ничего не могу…
— А так разве можно? — со страхом глядя на невозмутимо закуривавшего Зотикова, пискнул Виктор Сергеевич.
«Неужели он это серьезно!» — молчаливо вопили расширившиеся глаза полковника.
— Вообще прецеденты бывали, — неохотно буркнул разведчик.
— И что? Неужели с рук сходило?
— Сходило… Тут же все зависит от того, насколько грамотно сделать…
— Так чего же мы стоим? Скорее прикажите своим головорезам, пусть все сделают как надо…
— Э нет! — без всякого почтения покрутил пальцем перед лицом Виктора Сергеевича Зотиков. — Лично я, в этом не участвую! Вы командуете операцией, вот и отдавайте сами этот приказ. Мне под танки лезть, резона нет. В конце концов, не я так бездарно выставил засады, что мирных чичей настрогали…
— Но ведь там, этот майор с ними на связи… А вдруг он откажется передавать такой приказ… А если командир группы не захочет расстреливать пленных? Надо ведь придумать какое-то разумное объяснение… Найти какое-то основание…
— Ничего не надо, — устало вздохнул Зотиков. — Спецназ обучен выполнять приказы не рассуждая… Специфика такая…
Так в итоге и получилось, сидевший на связи в специально отведенный для оперативников палатке Поплавский выслушал распоряжение руководителя операции с нескрываемым удивлением, и на секунду Виктору Сергеевичу даже показалось, что вот сейчас майор потребует объяснений. Но оперативник лишь быстро глянул на стоявшего рядом Зотикова и, получив короткий подтверждающий кивок, поднес к губам гарнитуру рации.
— 513-ый, Главному.
— Ответил.
— Морген, ты?
— Нет, это Бал.
— Бал, это Поплавок. Как там ваши гости?
— В порядке, чего с ними будет? Трое трехсотых, остальные в норме. Один из трехсотых скоро в двухсотые перейдет, если доктора не пришлете.
— У вас шесть двухсотых, Бал. Понял? Шесть.
— Не понял, Главный, повторите.
— У вас нет гостей, 513-ый, у вас шесть двухсотых. Как понял?
