Михаил Алексеев - Грозное лето
Нет, не одиноки вы, товарищи солдаты!
– А как там полки... готовятся? - спросил кто-то Забарова осторожно, как бы опасаясь выдать свою тревогу.
– Готовятся, конечно. Может, уже начали.
– Генерал о нас не забудет, - уверенно сказал кто-то в темноте.
– Это точно.
– Говорят, он сам на первой лодке поплывет.
– А как же!
– Посмотрите, товарищи. Немецкие прожекторы опять по Днепру шарят. Почуяли, сволочи!..
Немцы снова пошли на хутор, и атака их опять захлебнулась. После этого они как будто угомонились. Но Забаров почувствовал что-то недоброе. "Что еще замышляет враг?" - лейтенант не мог найти ответа на этот вопрос. Однако ответ пришел скоро. Наполняя воздух постылым, ноющим воем, появились косяки ночных немецких бомбардировщиков. Их было много. Они сбросили десятки бомб на левом берегу и в воду, потом стали кружиться над разведчиками и выбросили на парашютах осветительные ракеты. Холодный свет повис над хутором.
– Только этого еще не хватало... Ну, держись, Семен Прокофьевич! -скомандовал сам себе Ванин и проворно юркнул в щель.- Наташа, лезь в окоп!- крикнул он девушке, не высовываясь из своего укрытия. Лихой, отважный разведчик, Сенька, однако, побаивался бомбежек, смерть от них считал глупой и бессмысленной.- Прячься, Наташа! - повторил он.- Сейчас начнут!..
Между тем самолеты не спеша кружились над огородами, где залегли наши бойцы. Вдруг Сеньку осенила хорошая мысль. Преодолевая робость, он высунулся из своего убежища, выхватил из кармана ракетницу и выстрелил несколько раз в сторону немцев, желая навести вражеских летчиков на их же солдат. Но Сенькина уловка на этот раз не помогла.
– Ослеп, что ли, фриц?..- Однако слова Сеньки заглушил сухой, громовой раскат первых бомбовых разрывов.
Земля колыхнулась и затряслась. Казалось, бомбардировка продолжалась целую вечность. А когда самолеты все-таки улетели, разведчики, черные и злые, высунулись из своих нор и увидели впереди оврага темные фигуры вражеских солдат.
– Открыть огонь, приготовить гранаты! - скомандовал Забаров. Он сейчас особенно берег каждого бойца и не хотел поднимать их в контратаку.
Когда немцы, прячась в воронках от своих бомб, показались на окраине хутора, разведчики стали забрасывать их гранатами. Оттуда послышались стоны. Потом все стихло. Ванин подполз к ближней воронке и заглянул туда. Немцев там уже не было. Ванин добрался до следующей воронки. Но и в ней гитлеровцев не оказалось. Сенька вернулся и доложил Забарову.
– Что еще за чертовщина? Куда делись немцы?..- протирая красные глаза, спросил Забаров Ванина, который теперь был у него вроде заместителя по политической части.
– Уползли. Наверное, по промоинам. Их там много, промоин, видите, у дороги?
Федор только теперь различил узкие, извилистые черные канавки, ведущие от дороги к оврагу. Немцы, конечно, воспользовались ими, чтобы отойти и утащить убитых и раненых. Должно быть, по этим промоинам они попытаются вновь совершить вылазку. Забаров послал связного к Марченко и просил вызвать по радио огонь нашей артиллерии. Вскоре тяжелые снаряды вновь стали рваться в овраге.
Федор прислушивался к этим разрывам и еще к каким то звукам слева и долго и задумчиво глядел на присмиревшую Наташу. Девушка этого не замечала. Маленькая и хрупкая, она полулежала на земле, положив голову на санитарную сумку. Лунный свет озарил ее лицо.
– Наташа,- тихо окликнул Забаров.
Она вздрогнула и приподняла голову.
– Наташа, ты слышишь что-нибудь сейчас?
– Слышу... Я давно слушаю.
– И я,- сказал он.- Кто, по-твоему, там?
– Шахаев, конечно,- сказала она.
– И я так думаю. Ты понимаешь, Наташа, как он нас выручает?..
– Понимаю. Выручает... а мы его нет...
Забаров и Ванин с удивлением посмотрели на девушку: так вот она о чем задумалась?
– И мы его выручим,- твердо сказал лейтенант.
– Им там тяжело. Наверное, много раненых.
– Вот вы и пойдете сейчас к нему.
– Я... к нему?
– Да. С Ваниным вместе. Пробирайтесь осторожно вдоль берега.
– А вы с кем же останетесь? - испугалась Наташа.
– Не беспокойтесь. Здесь нас немало. Кроме того, скоро должна прийти помощь с того берега. Так что продержимся,- сказал Забаров.
Ванин не понимал Забарова, ни чуточки не понимал!
В Сенькиной голове никак не укладывалось, как это можно совмещать в себе дьявольскую удаль с холодной расчетливостью. А Забаров совмещал. Вот и сейчас остается лейтенант с небольшой группой бойцов, окруженный со всех сторон врагами,- какая смелость! А тут, оказывается, расчет. Точный, безошибочный расчет.
– По пути зайдите к командиру,- спокойно продолжал Забаров,-доложите, что все в порядке.
– Нет, мы вас одних не оставим,- воспротивилась Наташа.
– А я вам приказываю исполнять.
Пришлось подчиниться. Наташа поправила санитарную сумку, проверила медикаменты. Сенька взял ее за руку, и они пошли. Курить Ванину хотелось страшно. Но он боялся. Наконец нашел выход. Сунул щепоть махорки себе в рот. В пересохшем горле стал быстро накапливаться горьковатый сок, утоляя одновременно и жажду и голод.
"Если полки не переправятся, грустновато нам будет тут, кумушка, с тобой,- невесело размышлял Семен, осторожно ступая по суглинистой приднепровской земле и чмокая губами.- Эх, сидеть бы тебе на ловом бережку с Верой!.."
Мысли Сеньки прервал дружный крик "ура", покатившийся от реки им навстречу, сюда, в гору. Сенька, стиснув руку Наташи, с колотившимся от радости сердцем быстро побежал вниз, перепрыгивая через какие-то канавки и бугорки, то и дело падая и вновь вскакивая на ноги. Он слышал за собой горячее дыхание девушки.
Небо задернулось тучами. Они громоздились одна на другую. Стало совсем темно - хоть глаз выколи. От Днепра вместе с криками "ура" доносилась тугая прохлада.
4
Левый берег еще с вечера, как только стемнело, зажил напряженной жизнью. Сотни рыбачьих лодок и сооруженных саперами и пехотинцами плотов были спущены на воду и замаскированы ветвями. Изредка сюда упирался длинный язык прожектора и, лизнув раза два берег, отворачивал в сторону, видимо ничего не обнаружив. После этого у реки долго стыла тревожная тишина. Многочисленные каски солдат чуть-чуть светились под зелеными ветвями маскировки. От лодки к лодке, от плота к плоту, пригнувшись, как на переднем крае, перебегали взводные командиры, отдавая вполголоса какие-то приказания. Из леса тянулись бесконечные вереницы повозок с боеприпасами, продовольствием и новыми переправочными средствами. Натужно, будто жалуясь на свою усталость, стонали моторы перегруженных, вращающих в песке горячие колеса легковых машин и полуторок. Вслед за ними подходили машины с паромами. Глухо квохтали высветленными теплыми траками танки, располагались в лесу полки вновь прибывшего соединения. Все это делалось осторожно, без лишней суеты, по единому и тщательно разработанному плану.
Ночь раскинула над солдатами одеяло мягко взбитых туч, сквозь которые на волны Днепра падал неживой лунный свет. Лодки покачивались на ленивой волне, терлись бортами.
В одном утлом челноке сидели четверо. Трое из них с напряженным вниманием слушали рассказ сидевшего в середине старшины.
– ...Дальше что ж,- говорил он неторопливо.- Прибыл, как вот и вы, с маршевой ротой, молод да зелен. В сорок первом году это было... Приняли в полку как полагается. Поужинал, помню, крепко. Фронтовики научили ложку за обмоткой прятать. Хоть, говорят, ты человек и грамотный, агрономом был, но того не знаешь, что без ложки и малой саперной лопатки солдату не жить...-Рассказчик на минуту замолчал, проводив глазами взмывшую на том берегу и медленно падающую в реку зеленую ракету.- А бой там, видимо, не на шутку разыгрался, товарищи! - кивнул он в сторону правого берега; когда ракета потухла, старшина продолжал: - Стали они меня, как говорят, вводить в курс дела, учить фронтовым премудростям. А однажды подходит ко мне командир взвода младший лейтенант Черненко и говорит: "Вот что, Фетисов! Пойдете с отделением в разводку, узнаете, есть ли в селе немцы, много ли их".
– Так сразу?
– Сразу. Ну что ж. Есть, говорю, идти в разведку! А самому, разумеется, скучновато стало, сразу вспотел весь. Я ведь не только в разведке, но и в бою-то еще ни разу не бывал. Пробрались в село. Видим -немцы. А сколько их? Как узнать? А узнать надо непременно - таков приказ. Вот мы и поползли, стали считать солдат, пушки, лошадей. По неопытности я увлекся и не заметил, каким образом к нам со всех сторон подобрались гитлеровцы. Хорошо, что командир наш не растерялся: "Внимание!" - крикнул. Началась перестрелка. Я все к сержанту жмусь, словно бы меня магнитом к нему притягивает. А он посмотрел на меня строго и еще строже заметил: "За немцами следи, а не на мной!.. Стреляй, черт те побери!.." Стыдно мне, ребята, стало, ну просто не могу передать вам, как стыдно!.. Прикусил со злости язык и так начал палить по фашистам!..
