Александр Одинцов - Огненная вьюга
— Куда, куда? — переспросил комиссар.
— Так что в известную нам деревушку, где добрые старушки нас тепло угощали, а рядового Махоркина напрочь околдовали! — не удержался в рамках служебного тона Хохлов.
— Вот теперь все понимаю, — с сожалением сказал Огнивцев, разделяя чувства бойцов. — А где же сам Махоркин?
— У ворот казармы он. Собрался к вам да Марина ни на шаг его не отпускает. Наверное, боится, как бы не убежал, — хохотнул Хохлов. — А может, сам боится, как бы ее у него не увели. Уж больно хороша!
— Кончайте треп, — сухо сказал комиссар. — А Махоркина с его девушкой проведите ко мне. Я позвоню дежурному по части, чтобы их пропустили.
Не прошло и десяти минут как Махоркин с Мариной и их сопровождающие оказались в комнате Огнивцева. На лице девушки, укутанной в белый пуховый платок, горел румянец, радостно блестели глаза. Гораздо хуже выглядел Махоркин. Бледность впалых щек, преждевременные морщины на лбу, тяжелая неуверенная походка — все свидетельствовало о том, что он еще далеко не оправился от тяжелого ранения.
Увидев Огнивцева, Махоркин вскинул руку к ушанке:
— Товарищ комиссар! Представляюсь по поводу… — в глазах его блеснули слезинки, — по горькому поводу, товарищ комиссар. Как ни просил, ни умолял… Комиссовали. Нельзя, говорят, вам в строю. Может шок какой-то случиться. Со временем, может, и пройдет, а пока…
Комиссар вышел из-за стола, обнял бойца, пожал руку девушки и как мог бодрее заговорил:
— Что ж ты загрустил, воин? Рано сам себя списываешь в отставку. Ну ранен, ну пока не пускают на фронт… Экая беда! Дело солдатское. Подлечишься — отойдешь помаленьку. Всего и делов. Война не завтра кончается. Ты еще к нам вернешься, повоюем еще вместе… А пока отдыхай.
— Да какой там отдых? — развел руками Махоркин. — Сами видели, какая деревня — одни слезы. Оклемаюсь чуток — буду вкалывать. А мужиков там: я да Кудин, да еще один… Один, почитай, на всю округу. Работать пойду, пока военкомат не затребует. А потом к вам буду проситься.
— Что ж, верно! — одобрил Огнивцев. — Солдату не пристало лежать на печи да считать кирпичи. Заодно будешь присматривать и за могилами наших сослуживцев. Сделай так, чтобы ни одна из них не была забыта. Это тебе наш общий наказ, Василий. — Бойцы одобрительно зашумели. — Прежде всего, — продолжил комиссар, — съезди в Надеждино и установи, где захоронены погибшие герои из взвода Васильева. Мы обязаны им своей жизнью. Затем побывай в Румянцеве и Высокове. Жители этих деревень должны знать, чьих рук дело — уничтожение фашистских складов. Пусть потом детям и внукам своим расскажут.
— Хорошо, товарищ комиссар! — кивнув головой, сказал Махоркин. — Все сделаю, как сказали.
— Вот и прекрасно! — положил руку ему на плечо комиссар. — Мы, бойцы отряда особого назначения Западного фронта, тебя назначаем нашим полномочным представителем в волоколамских лесах. Вы, хлопцы, как, согласны?
— Согласны! — дружно ответили бойцы.
— И вам наш сказ, Мариночка. Доброго, хорошего парня вы полюбили. Поверьте — он того стоит. Надежный человек. Герой битвы за нашу столицу! Дружно живите, счастья вам обоим.
Затем к Махоркину и Марине подступили со своими пожеланиями его товарищи.
— Деток вам поболе, — поклонился Хохлов. — И урожаев в поле. Избу попросторней, и внуков, и правнуков заведите попроворней!
— И чтобы ваша юрта всегда была для друзей открыта, — тряс руки Махоркину и Марине Сандыбаев. — А друзья… Мы, конечно, к тебе, к вам, извиняюсь, обоим, в гости приедем. А пока, — он взял из рук одного, куда-то сбегавшего бойца узел, кокетливо обвязанный розовой лентой, и протянул его Марине. — Вот вам наш свадебный подарок.
— Одеяло верблюжье на две персоны — прокомментировал Хохлов. — А в нем, развернув не спеша, найдете пустышку для малыша.
— Да когда же вы успели? — удивился комиссар.
— Мы еще вчера узнали, что он сегодня выписывается, и что за ним Марина приедет, — улыбаясь сказал Хохлов. И, помрачнев, добавил: — Не знали только, что его комиссовали. Решили отметить это событие. Еще бы — первая свадьба в отряде!
— Какая там свадьба, — развел руками Махоркин. — Не везет мне, как с Асей.
Марина насторожилась:
— С какой?.. С какой Асей?..
Комиссар поспешил утешить не на шутку встревоженную девушку:
— Да не волнуйтесь. Это наша отрядная шутка. А Василий у нас первый заводила. Он вам не одну побаску расскажет… Кстати, — Огнивцев достал из кармана бумажник и вынул из него пачку денег. — Возьми, Василий, от командования отряда свадебный подарок. В дополнение, так сказать, к твоему боевому ордену.
Махоркин засмущался, замахал руками:
— Зачем, не надо, спасибо большое.
— Бери, бери, Василий, а то обидишь. Это от твоих боевых друзей на первое обзаведение. И не смей возражать, — с досадой добавил комиссар, увидев, что Махоркин прячет руки за спину. — Что мы, чужие тебе, что ли?!
— Спасибо, товарищ комиссар. Век не забуду, — растроганно сказал Махоркин, обнимая Огнивцева.
Махоркина и его невесту пошли провожать шумной группой. По пути к КПП Огнивцев встретил полковника в новой кубанке, который быстрой походкой лихого рубаки, звеня шпорами, направлялся в кабинет командира части. Это был старый знакомый комиссара — командир одного из полков Доватора.
— Ба-а! Какая неожиданная и приятная встреча, старший политрук. Это что тут у вас?.. Что за шум, а драки не видно? — пожимая Огнивцеву руку, спросил полковник.
— Наш один разведчик, вот он — орденоносец-гвардеец Махоркин по ранению в запас уходит. Да и жениться задумал. Вот мы его и поздравляем с предстоящей свадьбой.
— Со свадьбой? Когда же это он успел? Молодец!
— И невеста не обычная, — продолжал комиссар. — Встретил он ее во время нашего рейда. Так что романтичная случилась история.
— В каком тылу? Где? — спросил полковник.
— Под Москвой. В тылах фашистской группы армий «Центр». Отважный боец. Восьмерых претендентов на парад немцев в Москве ухлопал. Орденом награжден.
Полковник крепко пожал Махоркину руку, со вкусом расцеловал его избранницу и отвел Огнивцева в сторонку:
— И у меня радость. Назначение на кавалерийскую дивизию получил. И вот свадьбу встретил. Говорят, что для военных это добрая примета. Все бы хорошо, да не могу забыть Льва Михайловича…
— Доватора? — тревожно спросил Огнивцев. — Почему… забыть, что случилось?
— А ты еще не знаешь… Беда, брат, случилась. Погиб Лев Михайлович около Палашкино. Есть такая богом забытая деревня в Рузском районе.
— Как это случилось?
— Долго и тяжело рассказывать. Погиб, как и воевал, геройски. Уже на второй день после гибели ему звание Героя Советского Союза присвоили. Посмертно.
Огнивцев почувствовал, как острой болью сжало сердце. Такой молодой обаятельнейший человек погиб. Что за несправедливость судьбы!
— А сейчас-то куда вы направляетесь, как к нам попали? — спросил полковника Огнивцев.
— Так этой частью мой старый друг еще по гражданской войне командует. Подполковник Спрогис, Артур Карлович. Иду попрощаться с ним перед выездом на фронт. Ну, будь здоров, старший политрук.
Зашагал дальше по коридору полковник — удалью, хваткой, даже внешней осанкой похожий на генерала Доватора. Ушли и Махоркин с Мариной. Долго комиссар и его боевые друзья стояли у КПП и прощально махали руками.
Вернувшись в казарму, Огнивцев прилег на койку и задумался. Весть о смерти Льва Михайловича Доватора не давала покоя. В чем же секрет солдатской судьбы? Как так получается, что одни гибнут, как говорится, на взлете, а другие все же остаются в живых на пользу дела, на радость родных, близких и друзей? Случайность? Конечно, она на войне неизбежна. Это и шальная или напротив метко выпущенная пуля, точно угодивший снаряд, случайный осколок… И тут уж ничего не поделаешь.
Чаще всего, конечно, гибнут люди в неравном бою, неожиданных стычках, гибнут, когда положение безвыходное и только ценою жизни можно выиграть бой, спасти положение. Иногда виновниками гибели бойцов выступают командиры и начальники. Необдуманная операция или бой, головотяпский приказ: «Вперед, ура!». Занятие невыгодных позиций на виду у врага… И все же немало погибло, ранено бойцов и командиров по их собственной неосторожности, нерасторопности, неосмотрительности, халатности, излишней горячности.
Как могло случиться, что в засаде на высоте 238,0 Махоркин не уберегся от вражеской пули, которая едва не оборвала ему жизнь? Видимо, мелькнуло на солнце стекло прицела его снайперской винтовки и этого было достаточно врагу. Ему повезло, что вражеская пуля прошла вскользь и он хоть и получил тяжелое ранение, но остался в живых. А могли и его похоронить в лесах Подмосковья. Нет! В будущем надо очень тщательно и глубоко анализировать бой не только в общем плане, но и поведение в нем каждого бойца, на живых примерах…
