Януш Пшимановский - Четыре тануиста и собака - книга 2
По карте Кос помнил, что где-то здесь канал Хафель резко поворачивает на запад и, продвигаясь на юг, они должны будут его пересечь. Если у противника здесь есть участки обороны, если он блокирует подходы к Шпандау, то именно здесь он должен организовать заслоны или хотя бы засады. Но, по всей вероятности, путь был свободен, так как с той стороны — ни ракеты, ни выстрела.
Мотоциклы, ехавшие слева и справа от танка, задержались среди кустов. «Рыжий», не ожидая их, легко тронулся в гору, преодолел канал и без команды резко затормозил на каменной насыпи. Впереди, не более чем в двадцати метрах, стояли Лажевский и два разведчика с поднятыми руками. Их охраняли пятеро советских солдат, направив на них винтовки с примкнутыми штыками. К танку шел молоденький младший лейтенант с пистолетом в руке и кричал:
— Стой! Стой!
— Смотри, Густлик, — приказал Янек и, соскользнув с танка, подошел к офицеру. — Прикажите, товарищ лейтенант, своим опустить оружие.
— Вы кто?
— Мы из Первой польской армии.
— Куда направляетесь?
— На огневые позиции нашей артиллерии. К Шпандау.
— Впереди наших войск нет.
— Если мы пройдем, то будут. Прикажите опустить оружие.
— У меня приказ никого не пропускать.
— Но у вас приказ задерживать всех, кто направляется на север, а не на юг. — Кос догадался, что эта группа является частью войск, завершающих окружение.
— Останьтесь здесь. — Офицер не имел намерения продолжать спор. — Сдайте оружие, а я доложу своему начальству...
Обстановка становилась все более нервозной. Янек бросил взгляд в сторону танка. На другом берегу он заметил хорошо замаскированную семидесятишестимиллиметровую пушку, ствол которой был грозно направлен на «Рыжего». Итак, они попали в ситуацию не только нелепую, но и опасную. В глазах лейтенанта, который был ровесником Коса и, наверное, всего лишь месяц назад окончил училище, казалось, можно было прочесть заученные на память пункты устава.
— Меня зовут Янек, то есть Иван. — Кос переменил тон. — А тебя? — Он протянул руку лейтенанту.
— Александр, — опешил лейтенант и тоже подал ему РУКУ-
— Значит, Сашка. А откуда родом?
— С Дальнего Востока.
— Земляки! А я с Уссури. Охотился там на тигров. Вот смотри... — Янек вытащил из кармана завернутое в тряпочку мохнатое ухо.
— Ого! — удивился дальневосточник.
— Долго ты собираешься держать нас на мушке?
— А почему вы вперед лезете, если там наших войск нет? — спросил лейтенант, но все-таки подал знак своим опустить винтовки.
— По той же причине, по которой ты сидишь со своими пушками в засаде. Таков приказ.
Лажевский подошел ближе, осмотрелся и свистнул. Из кустов на другом берегу выехали мотоциклисты. Лейтенант удивился и высоко поднял бровь.
— Вот так, — сказал Кос. — Нашла коса на камень...
— Честно говоря, — признался русский, — я не очень хорошо знаю, что это за армия. Всего неделю на фронте.
— Я так и думал, Саша. Знаешь, нам пора ехать.
— Поезжай, Ваня. А в случае чего поворачивай назад под прикрытие моих пушек.
Чтобы наверстать потерянное время, поехали быстрее. Через лес проскочили, не меняя строя. Переправились вброд через небольшую речушку. Не встретили ни одной живой души, только время от времени попадались на глаза примятые груды брошенных мундиров, оружие да разбросанные среди кустов каски.
Вихура снова вылез на башню и болтал:
— После демобилизации жена нужна. Девушку выберу дома, а вот как быть с профессией? Хорошо бы раздобыть трофейную машину и — крутить баранку. Но мне это уже порядком надоело. Стихи сочинять учусь... Вот слушай: на поле взметаются взрывов столбы...
— Чего?
— Взрывов столбы. Слушай дальше... взметаются взрывов столбы, пули звенят, как склянки, наша бригада идет на штурм, идет на Студзянки. Хорошо?
— Неплохо. А теперь давай к пулемету.
Редеющий лес внезапно кончился, и Кос увидел панораму большого города. Над ним, закрывая полгоризонта, висела завеса дыма и кирпичной пыли, оттеняемая снизу заревом пожаров и лучами заходящего солнца. Выше, расположившись в несколько этажей, бомбардировщики сбрасывали поблескивающие в лучах солнца бомбы.
Несколько брошенных, мрачного вида, с сорванными крышами зданий из красного кирпича и неуклюжих дачных домиков стояли на окраине леса. Дальше тянулся пустырь, перепаханный бомбами, какие-то заводские здания, разрушенные артиллерией.
Все как будто вымерло: ни людей, ни движения. А ведь это уже Берлин.
— Экипаж, по местам! — приказал Кос, а сам под заслоном открытой крышки люка наблюдал за местностью.
С тех пор как кончился лес, Янек кроме свиста тяжелых снарядов все время слышал пулеметную стрельбу впереди, по сторонам и даже как будто сзади. Внезапно, не далее чем в трехстах метрах впереди раздались очереди. Янек увидел, как мотоциклы резко увеличили скорость и повернули в сторону заводской стены, откуда велся огонь. Стреляя из ручных пулеметов, разведчики стремительно приближались к цели.
— Вправо... влево... — командовал Кос и, когда танк, совершив маневр, вышел во фланг, так что можно было видеть противника, приказал: — По пехоте — прямой наводкой...
Он не успел даже сообщить расстояние, а Густлик уже поймал их в прицел. Из спаренного с пушкой пулемета он дал длинную очередь, но, увидев разведчиков, которые, забросав противника гранатами, бросились врукопашную, прекратил огонь.
Кос захлопнул люк и прильнул к перископу, но в это время танк сильно тряхнуло и все исчезло из поля зрения.
Густлик, внимательно наблюдая через прицел за боем, еще успел скосить пулеметной очередью двух вражеских солдат, которые убегали, прячась среди развалин. Бой утих так же внезапно, как и вспыхнул.
Навстречу танку выбежал Лажевский и указал место, прикрытое со всех сторон развалинами.
— Верхний не открывай! — крикнул он, заметив, как приподнялся люк, и застучал прикладом по лобовой броне. Щелкнул замок, люк механика открылся, и в нем рядом с возбужденным Саакашвили появился Кос. Шарик тоже пытался высунуть свою любопытную морду. — Могут быть снайперы на крышах.
— После лейтенанта, который хотел нас разоружить, никаких следов фронта, — вслух рассуждал Янек, — и сразу...
— Город хуже, чем лес.
— Как твои?
— Только одного зацепило.
Подхорунжий показал на солдата, который стащил куртку и, придерживая зубами конец бинта, помогал перевязывать свое плечо.
— Вы быстро атаковали, здорово помогли, поэтому без потерь, — добавил он после секундной паузы.
— Засада?
— Скорее всего нет. Просто понадеялись на себя. Что дальше?
— Будем искать артиллеристов. Они, видно, где-нибудь недалеко здесь. Может, левее.
— Хорошо. Только теперь осторожно.
Янек кивнул головой, и в тот же миг они услышали, как впереди, не более чем в километре, вспыхнула ожесточенная стрельба; частые очереди и взрывы снарядов сливались в один гул, а на их фоне басом с десятисекундной паузой било орудие.
— Может, поляки?
Кос выскользнул из танка и в сопровождении Лажевского по расшатанным ступенькам пожарной лестницы, которая едва была прикреплена к стене, взбежал на балкон второго этажа.
— Рванем на помощь? — предложил он.
— Давай! — поддержал Даниель.
Они сбежали вниз, громыхая по металлическим ступенькам.
Как будто гаубица! — успел еще крикнуть Кос, влезая в танк. — Может, и правда наши артиллеристы? — добавил он, подключая шлемофон к радиостанции, но подхорунжий уже не слышал его.
От улицы остались лишь два дома напротив друг друга, соединенные развалинами и баррикадой. Под прикрытием баррикады, широко раскинув станины, стояла стодвадцатидвухмиллиметровая гаубица, которая вела частый огонь. По предполью ползли три танка и два транспортера, ведущие огонь из всех видов оружия. Снаряды буравили стены домов, по баррикаде прыгали черно-красные клубы разрывов.
Немного сзади, под стеной, стоял сожженный остов грузовика и поврежденная снарядом, сильно наклоненная агитмашина с динамиком над кабиной водителя. В редкие секунды тишины между выстрелами и разрывами из динамика слышны были обрывки медленного танго.
От дыма и пыли становилось все темнее, все ближе ревели двигатели вражеских машин. Худенький сержант, вжавшись между обломками на вершине баррикады и стеной дома с пылающей кровлей, кричал охрипшим голосом:
— Заряжай! По правому! Огонь!
Один фашистский танк запылал, но транспортеры, преодолев развалины, высадили пехоту. Немцы, горланя, двинулись в атаку.
— Осколочным под ноги! — крикнул сержант.
Струйки пота, стекая по его лицу, оставляли бороздки, как узоры жука-короеда. Он вскинул автомат и начал стрелять очередями по противнику, хотя уже было ясно, что позиции он не удержит. Гимнастерка, свободно висящая на узких плечах, все больше темнела от пота.
