Василий Ардаматский - Я 11-17. Ответная операция
— Служить еще долго? — участливо спросил Субботин.
— Долго… Когда в дивизии был, служилось легче. Товарищи… Понятное, ясное дело. А тут… — Он махнул рукой. — Если бы не “Подснежник”, удавиться можно. Может, поедем, шеф?
— Поехали, маршал.
“Подснежник”… Так назывался придорожный ресторанчик вблизи аэродрома. Посматривая сбоку на шофера, Субботин думал, случайно ли упомянул Поль о “Подснежнике”. Дело в том, что со вчерашнего дня этот ресторанчик стал для Субботина местом явки для связи со своими. Все же, скорей всего, Поль болтал по простоте душевной. Но все равно нужно быть начеку…
Курсантов Субботин застал всех дома. Они не расходились после ужина. Настроение у всех было неважное. Заметив это, Субботин сделал вид, что вечерние прыжки прошли нормально, и, ничего о них не говоря, стал смешно рассказывать, как он сам прыгал в первый раз. Так как он действительно прыгал, его рассказ был полон деталей, только что пережитых курсантами. На их лицах затеплились улыбки…
Курсанты разошлись по комнатам и легли спать. Субботин зашел к дежурному по штабу и посмотрел сводку погоды на завтра. Из аэродромного бара доносился гомон голосов, музыка. Субботин через штабную проходную вышел с аэродрома и направился в “Подснежник”.
Маршал Поль был там и уже успел выпить. Самое смешное (а может, тревожное?), что он сидел за одним столиком со связным Субботина. Это был пожилой, плохо побритый человек с оплывшим лицом пьяницы. Хозяин дремал, прислонившись к буфету. Кроме них, в ресторанчике никого не было. Посетители из местных жителей уже разошлись по домам. На столе стояла начатая бутылка виски. Наверно, ее принес с собой Поль.
— Шеф! Сюда! Сюда! — закричал Поль.
Хозяин ресторана встрепенулся. Субботин сделал жест, чтобы он не беспокоился.
— Садитесь, шеф. Знакомьтесь. Зовите его Фрицем… Хотя он говорит, что он Ганс… — Поль пьяно рассмеялся. — Хотите, шеф, послушать идиота? — Поль показал на своего собутыльника. — Он только что убеждал меня, что их Гитлер — гений, которого не поняли. От этого, он говорит, и пьяницей стал. С горя, так сказать… Господин Фриц, а ты, может, ненормальный?
Ганс обиженно отвернулся.
— Не надо смеяться над ним, — по-английски тихо сказал Субботин. — Лучше налей мне немного.
Поль встал, неуверенной походкой сходил к стойке за стаканом и вернулся. Пока он ходил, за столом прозвучали две фразы шепотом.
— Он не пытался что-нибудь узнать? — спросил Субботин.
— Успокойтесь. Тоскующий щенок, не больше… У вас что-нибудь есть?
Субботин отрицательно покачал головой.
Поль налил Субботину виски, чокнулся с его стаканом и выпил. Субботин сделал глоток и поставил стакан.
— Нельзя, — улыбнулся он шоферу. — Ты хочешь, чтобы твое начальство выгнало меня?
Последовало неожиданное. Поль ударил кулаком по столу и крикнул:
— Хочу! Да, хочу, чтоб вас выгнали! Вы, шеф, — хороший человек. Поля не обманешь, у меня на людей нос шоферский. Так слушайте, шеф… Вы хороший человек, а занимаетесь дерьмом.
— Что ты болтаешь? — обиделся Субботин. — Выпей сельтерской — промой мозги.
Но Поля остановить было уже нельзя. Он схватил Ганса за руку:
— Ты послушай, Фриц, я скажу тебе, чем он занимается…
— Молчать! — тихо, но властно приказал Субботин. — Забыл, что ты на военной службе? Забыл, что для болтунов есть военный суд?
Поль смотрел на Субботина глазами, полными ненависти, но тут же ненависть в его глазах погасла, руки безвольно упали, точно он хотел встать по стойке “смирно”. И вдруг он заплакал, молча, с окаменевшим лицом, по которому стекали слезы.
Ганс наклонился к нему через стол:
— Слушай, друг, как тебе не стыдно? Ты же мужчина.
— Мне надоело… — по-детски всхлипнул Поль. — В аэродромный бар мне войти нельзя — там для офицеров. Здесь я тоже не человек… — Он резко повернулся к Субботину. — Идите, шеф! Сообщите все начальству! Пусть меня судят! — В глазах его снова появилась ненависть. — Но будет суд и вам за ваши дерьмовые дела! Будет!
Поль встал и, не оглядываясь, пошел к двери.
— Интересно? — тихо спросил Субботин.
— Весьма, — отозвался Ганс.
— Спокойной ночи. Я догоню его. Как бы он там не нарвался на скандал…
На шоссе Субботин нагнал Поля и взял его под руку. Тот не сопротивлялся. Не разговаривая, они дошли до аэродрома. Субботин подтолкнул Поля вперед, и он благополучно миновал задумавшегося часового.
49
Вылет курсантов был назначен в ночь под воскресенье. Субботин узнал об этом только в пятницу вечером и очень встревожился. Пока он знал только то, что агенты будут сброшены парами, одновременно с трех самолетов. Но он до сих пор не смог узнать места выброски. По некоторым данным он мог только догадываться, что районом действий всех шести агентов должна быть Белоруссия.
Субботин отправился к майору Лавенсу, но тот точного адреса выброски, по-видимому, тоже не знал.
— Да и зачем вам это? — насмешливо спросил он. — Насколько я понимаю, вы же сами не летите.
— Но мои-то люди должны знать?
— Когда будет нужно, им скажут, — ответил майор и, улыбаясь, добавил: — По мнению инструктора по парашютам, ваши парни храбрые, как львы. Им, наверно, наплевать, куда прыгать, хоть в ад.
— Храбрость, майор Лавенс, не учебный предмет. Она или есть в крови, или ее нет! — зло сказал Субботин.
— О-о, наука о храбрости не моя специальность, я — пас! — Майор, смеясь, поднял руки.
В это время вошел приземистый офицер со знаками различия капитана. Увидев майора с поднятыми руками, он спросил:
— Разучиваете, майор, любимый жест немецких генералов?
— Мне предложена научная дискуссия о храбрости, но я — аллее капут.
Капитан удивленно посмотрел на Субботина, который сидел с непроницаемым лицом.
— Это руководитель группы русских храбрецов, — пояснил Лавенс.
— А-а! — Капитан засмеялся. — О ваших героях по аэродрому легенды ходят. Вы их кальсоны проверяли — в порядке?
— До этого не дошло! — Субботин тоже засмеялся. Он решил поддержать смешливое настроение американцев. Вдруг это что-нибудь даст? И он не ошибся.
— А помните, майор, того рыжего поляка? — Капитан еле сдерживал смех. — Этот поляк, — продолжал он, обращаясь уже к Субботину, — во время ночного прыжка успел сделать все, что делают дети, сидя на горшке. На земле его ищут и не могут найти. Кричат, зовут — пропал поляк! Целый час искали, пока нашли. Сидит наш поляк голый у речки и белье стирает… — Капитан зашелся от смеха.
Вовсю смеялись и Лавенс с Субботиным.
Теперь Субботин решил сам посмешить американцев.
— Это что! — сказал он. — А вот я слышал про случай похлеще. Забросили одного на Украину. Он приземлился… возможно, тоже бельишко постирал и явился в назначенный город. Живет там день, другой. От страха чуть не умирает. И решил: самое лучшее — сдаться. И вот на улице останавливает он прохожего и говорит ему: “Слушайте, я шпион, сведите меня куда надо”. Прохожий от него бегом. Он к другому: “Слушайте, я шпион…” Короче говоря, его забрали и посадили в сумасшедший дом.
Американцы хохотали до слез.
— Как же вы узнали об этой героической истории? — спросил Лавенс.
— Говорят, русские в своих газетах фельетон об этом напечатали.
— Да, что ни говори, тяжелая у вас работа! — смеясь, сказал Лавенс.
— Дорогой майор, я все-таки иду в бар. — Капитан встал. — Не составите ли вы мне компанию на часок?
— Увы! — Майор показал на телефон. — Должно звонить начальство.
Субботин вышел вместе с капитаном. У входа в бар они остановились.
— Может, зайдете? — спросил капитан.
— С удовольствием…
Они сели рядом у стойки и заказали коньяк.
Спустя час Субботин уже знал, кому на аэродроме раньше всех известен точный адрес выброски. Капитан рассказал, что летчики узнают этот адрес очень просто — в метеобюро. Синоптики получают адреса раньше всех.
Уже глубокой ночью Субботин зашел в метеобюро. Дежурный спал, положив голову на сцепленные руки. Субботин разбудил его и строго спросил:
— Как с погодой на моем завтрашнем ночном маршруте?
— Это на Кипр, что ли? — зевая, спросил дежурный.
— Какой там Кипр? В Советский Союз!
— Советский Союз… Советский Союз… — бормотал дежурный, отыскивая какую-то бумагу. — Вот. На ноль часов завтрашняя перспектива выглядит так: район Барановичи — облачность, дождь… в общем, то, что надо. Район Бреста тоже, а вот в районе Витебска хуже: там будет ясно. Но нам сказано: полеты не отменяются. Более свежие данные будут завтра на пятнадцать ноль-ноль.
— Спасибо, дежурный. Спокойной ночи.
50
