Дадли Поуп - Новогодний бой (73 параллель)
Снова катер «Хиппера» отправился в странствие сквозь полярную ночь. Ему предстояло пройти 15 миль, но вскоре катер оказался в крутящейся мгле, так как на фиорд опустился туман. Очень быстро они сбились с пути.
В конце концов катер все-таки добрался до Боссекопа, отчет был зашифрован и отправлен по телетайпу. Он прибыл в Берлин в оперативный отдел РВМ в 19.00, с опозданием в 3 часа. Адмирала Редера немедленно вызвали в штаб, и он ознакомился с отчетом. Затем он вызвал по телефону Вольфшанце и в 19.25 переговорил с Кранке. Он коротко пересказал отчет о бое, и Кранке записал от руки. Когда гросс-адмирал закончил, они обменялись неизменным «Хайль Гитлер», и Кранке отправился перепечатывать отчет. Фюрер в это время спал, поэтому Кранке распорядился вызвать его, когда Гитлер проснется.
Вызов пришел в 20.15, адмирал схватил отчет и пошел к фюреру. Хотя документ был озаглавлен «Операция «Радуга», ход боя в нем был обрисован в самых мрачных красках. Гитлер, наливаясь желчью, читал: «Наши силы не смогли прорвать завесу охранения британских эсминцев… «Хиппер» был захвачен врасплох и получил 3 попадания… его скорость сократилась до 18 узлов, а временами падала до 15 узлов… «Экольдт» по ошибке принял британский крейсер за «Хиппер». Поэтому он приблизился к вражеской эскадре и был внезапно потоплен… После повреждения «Хиппера» был отдан приказ прервать бой и отходить».
Вскоре после того как злосчастный отчет попал-таки к Гитлеру, началось обычное вечернее совещание. Фюрер ничуть не успокоился, и сообщение адмирала Редера не заставило его остановиться и поразмыслить. Он уже принял решение в припадке бешенства, решение, не основанное ни на каких логических предпосылках, даже не узнав результатов боя, и менять его не собирался.
Совещание развивалось по тому пути, которого больше всего опасался адмирал Кранке. «Последовал новый взрыв ярости, которую еще больше распалило сообщение, что бой не был доведен до конца. Фюрер заявил, что это типично для германских кораблей, но британские поступают совсем наоборот. Они, верные своим традициям, сражаются до конца.
Он хотел бы видеть армейское подразделение, которое поступило бы подобным образом. Командир этого подразделения был бы тут же расстрелян. Фюрер заявил что это конец германского Флота Открытого Моря. Я получил распоряжение передать гросс-адмиралу, что фюрер желает видеть его немедленно, чтобы лично сообщить о своих окончательных решениях.
Я сообщил об этом главнокомандующему флотом по телефону, постаравшись смягчить выражения. После совещания Гитлер оставил при себе фельдмаршала Кейтеля и полковника Шерфа. Потом Шерф сказал мне, что он готовил письменные приказы».
Кранке понял, Редеру сейчас просто опасно встречаться с фюрером, так как Гитлер непрерывно бушевал уже несколько часов подряд. Поэтому Кранке встретился с морским адъютантом фюрера фон Путткамером, чтобы договориться об отсрочке визита Редера, насколько это удастся. Им удалось прийти к соглашению, и встреча Гитлера с Редером была назначена на 4 января.
Теперь оставалось сделать только одно: сообщить всему миру о битве. Англичане сделали это сразу в своем заявлении вечером 31 декабря. Затем, 2 января было выпущено немецкое коммюнике. Это не была легкая лакировка правды, этакое манипулирование словами, чтобы представить события в наиболее благоприятном свете. Коммюнике было просто нагромождением лжи.
В нем говорилось:
«Немецкие морские силы в Арктике возле острова Медвежий атаковали британское соединение, состоящее из крейсеров и эсминцев, сопровождавших конвой. В ходе боя, длившегося несколько часов, артиллерия наших крейсеров повредила несколько вражеских крейсеров и эсминцев, а также торговых судов.
Визуальное подтверждение успехов было затруднено погодными условиями. Вражеский эсминец, поврежденный в ходе боя, был потоплен немецким эсминцем. Немецкие подводные лодки торпедировали 4 судна в составе конвоя, но не смогли пронаблюдать их гибель из-за обстановки в районе боя. Один из наших эсминцев не вернулся после боя».
В действительности вместо «повреждения нескольких крейсеров» немцы сумели причинить лишь легкие осколочные повреждения «Шеффилду» и «Ямайке», причем команды крейсеров потерь не имели. Одно торговое судно получило несколько попаданий осколками. Потопленный «эсминец» в действительности был тральщиком «Брэмбл». Ни один транспорт и ни один эскортный корабль даже не видел торпед, не говоря уже о том, что никто не был потоплен. Ирония судьбы заключается в том, что немцы даже не упомянули о своем истинном успехе - «Акейтесе».
С точки зрения Адмиралтейства, это коммюнике вскрыло один интересный факт. Немцы так и не поняли, что британские крейсера не входили в состав непосредственного сопровождения конвоя. В очередной раз англичане одержали победу в пропагандистской войне.
Глава 23 Шербрук, кавалер Креста Виктории
Капитан- лейтенант Том Мерчент привел поврежденный «Онслоу» в Ваенгу у входа в Кольский залив. Корабль пришвартовался к пирсу в полдень 1 января. В бою погибли 14 человек, еще 3 скончались позднее и тоже были похоронены в море. Теперь все усилия были сосредоточены на спасении раненых, которых насчитывалось 23 человека. Еще до того как эсминец подошел к причалу, врач Холланд и помогавший ему Хенли заполнили необходимые бумаги, указав имена, диагнозы и принятые меры.
На причале корабль встречал врач из госпиталя Королевского Флота, находящегося в Ваенге, и 3 машины. Было решено на первой из них отправить капитана 1 ранга Шербрука и 2 других моряков с наиболее тяжелыми ранениями. Вместе с ними поехал Холланд. Путешествие заняло всего 5 минут, и это было очень кстати, потому что температура воздуха была около минус 18є С.
Госпиталь вряд ли заслуживал этого названия, это был просто барак, в котором работали два врача, лейтенанты МакЮэн и Робинсон. Они делали все возможное, невзирая на трудности. Было невозможно поднять температуру в палатах и операционной выше 12є С. Постоянно пропадало электричество, что не позволяло пользоваться рентгеновскими аппаратами. В качестве аварийного освещения использовались аккумуляторные фонари и даже факелы.
В здании не было ванной комнаты, не было прачечной для стирки белья, санитарные удобства были самыми примитивными. К счастью, на «Онслоу» нашлось немного парафина для стерилизаторов. И, несмотря на все это, врачи взялись за дело, и первые несколько дней им практически не пришлось отдыхать.
После того как раненые были отправлены на берег, экипаж «Онслоу» взялся за приведение корабля в относительный порядок. Вечером на борт прибыла русская техническая группа, которая должна была уточнить повреждения и объем ремонта. Группа состояла из двух инженеров ВМФ и симпатичной блондинки. Нина Александровна была не только инженером-конструктором, но и переводчиком.
Осмотр повреждений занял у русских очень мало времени, и самым подозрительным было то, что они не делали никаких письменных заметок. Однако, проведя около 20 минут в офицерской кают-компании, они распрощались очень тепло.
«Онслоу» не мог отойти от причала в Ваенге, потому что паропровод к носовому шпилю был перебит. Русские предложили разместить экипаж на берегу. Но в выделенном ими здании не было никаких удобств, кроме портретов Сталина и Тимошенко. Там не было даже умывальных и туалетов. Эти деревянные будочки были сооружены во дворе, где всегда стоял жуткий холод. В половине комнат не было освещения, и все здание было грязным и запущенным. Учитывая это, было решено «перекантоваться» на корабле.
В воскресенье 3 января на корабль снова прибыла русская техническая группа. На сей раз ее возглавлял инженер-капитан 1 ранга. Нина Александровна снова переводила. Уже в кают-компании она сообщила Тому Мернченту, что ремонт «Онслоу» будет проводиться в Ваенге. Эсминец не будут переводить в Росту, которая находилась на 9 миль ближе к Мурманску и подвергалась ежедневным налетам Люфтваффе.
Позднее Мерчент вспоминал: «Я был очень рад услышать это, но моя радость оказалась очень кратковременной. Буквально через полминуты меня отозвал в сторону инженер-капитан 1 ранга и сообщил, что ремонт будет проводиться в Росте и начнется, как только корабль прибудет туда.
Это показалось мне довольно странным. Когда я передал это переводчице, она только пожала плечами. «Если он так говорит, наверное так и будет», - вздохнула она».
Русские с самого начала не хотели верить, что «Онслоу» вел бой с тяжелым крейсером. Было это неверие искренним, или оно имело политическую подоплеку - не известно. Ведь Сталин был взбешен, когда узнал о решении приостановить конвои до осени. К счастью, на борту нашлось донце одного из 203-мм снарядов «Хиппера», и его показали русским. Они замерили донце и были вынуждены признать очевидное.
8 января «Онслоу» должен был перейти из Ваенги в Росту для ремонта. Траулер «Ноферн Гем», который прибыл вместе с конвоем, был пришвартован к борту эсминца, стоящего у пирса. Шкипер Айсторп начал маневрировать, чтобы освободить дорогу «Онслоу», когда внезапно он услышал звуки горна на крыле мостика. Все крики немедленно смолкли, наступила тишина. Шкипер Бьюкен, который в дни мира работал солистом в Армии Спасения, воздавал должное героическому эсминцу.
