Григорий Солонец - Форпост
Кстати, о девушках. Эта новенькая машинистка с Украины ничего: симпатичная краля. Всегда опрятно одета, пунктуальна в работе. А улыбка у нее, как у Джоконды: загадочно-обворожительная. Глаза же — с грустинкой, светло-голубые, как у Маши — жены. Как там она? Трудно ей, конечно, с двумя пацанами управляться, да еще уроки вести. Просил в письмах временно оставить школу, но разве ее, педагога-фаната, переубедишь? Мысли о жене, любимых сыновьях-погодках, Коле и Сереже, без пяти минут первоклашек, но уже умеющих читать и писать, развеяли грусть и наполнили душу теплом, спокойствием. Эти три родных живых существа — главный его резерв в жизни, крепкий тыл, с которым никакая война не страшна. Так должно быть у каждого человека, претендующего на звание счастливого.
…Инне приснился странный сон. Будто после кораблекрушения попали они с майором Селивановым на необитаемый остров. Робинзоны по несчастью оказались перед выбором: погибнуть порознь или спастись, став одним целым. И тогда перед лицом смертельной опасности поклялись они всегда быть вместе, скрепив обещание жарким и до бесконечности долгим поцелуем.
В сладостной истоме она и проснулась. Как жалко, что это был всего лишь мираж, фантазия во сне, невозможная в действительности. А может, Афганистан и есть тот необитаемый остров — риска для жизни, настоящих испытаний здесь с лихвой на всех хватит?
В четверг после обеда майор Селиванов загрузил ее по полной программе: на следующий день он ехал с обстоятельным докладом в штаб дивизии. Требовалось напечатать кучу документов и справок. Инна, заваленная работой, едва успевала справляться с ними. Поэтому не сразу заметила появившегося в дверях начальника штаба.
— Инна Николаевна, мне что-то нездоровится. Пойду к себе. Когда закончите, принесите, пожалуйста, бумаги в модуль. Я еще с ними поработаю.
Около восьми вечера, старательно сверив напечатанное с рукописным оригиналом и разложив листы в строгой последовательности, Нестеренко направилась в офицерское общежитие. Она не была в нем еще ни разу, но ей сказали, что комната майора Селиванова от входа третья справа.
Инна тихонько несколько раз постучала в дверь, но никто не ответил. Поняв, что открыто, она переступила порог без разрешения. На кровати у окна увидела спящего в спортивном костюме начальника штаба. На его красивом лице была заметна печать усталости. На столике лежал термометр и какие-то таблетки. Оставив бумаги, Инна повернулась и сделала пару шагов к выходу, когда услышала за спиной знакомый голос:
— О, это вы, извините, я тут вздремнул немного.
Поднявшись с кровати, он усадил ее на один из двух стульев, предложил чаю.
— Знаете, я до Афгана вообще не признавал этот напиток. И кипяченой воде с листочками и травами предпочитал компот, молоко, кефир. Все удивлялся: как в такую жару люди пьют горячий чай. Оказалось, что он-то как раз лучше всего и утоляет жажду. Правда, наш грузинский не выдерживает конкуренции с индийским, китайским. У меня и тот, и другой есть: вам какой?
— Все равно. — На глаза снова попался термометр и после наступившей паузы Инна спросила: — У вас высокая температура?
— Уже почти нормальная — 37,5. Вот сейчас еще чай таблеткой закушу и буду здоров, — пошутил хозяин комнаты.
Инна мельком огляделась: обычная холостяцкая обитель. Двухстворчатый шкаф для одежды, умывальник с небольшим овальным зеркалом в углу, тумбочка, стол. Стену у кровати украшало изображение березовой аллеи парка с встающим над ней солнцем.
— Красивая картина. Интересно, кто ее нарисовал?
— Имя этого художника миру неизвестно. Селиванов его фамилия.
Он приятно удивил. Она думала, что начштаба только военные карты рисовать умеет. Рядом с картиной — семейные фотографии супруги, сыновей. «Жена симпатичная», — с горчинкой ревности отметила про себя Инна. Селиванов заметил этот оценивающий взгляд и продолжил в тему:
— Маша и медведи, как я в шутку называю сыновей — Никиту и Гришу. Славные они у меня. А у вас, насколько я знаю, тоже сын есть?
— Да, чуть моложе ваших — Ромка. Скучаю по нему больше, чем за мамой.
— И я тоже часто своих вспоминаю, особенно когда устаю, как загнанный волк, или когда на душе паршиво.
— Не переживайте вы так, Игорь Иванович, из-за этой дурацкой комиссии. Главное, что вас в полку уважают и… любят.
Последний глагол она произнесла с запинкой, чуть покраснев. Но Селиванов, похоже, не придал этому значения.
После чаепития Инна подумала, что неприлично допоздна засиживаться в гостях у женатого мужчины, к тому же непосредственного начальника. Но и уходить ей не хотелось. Она с удовольствием осталась бы в этой комнате на правах хозяйки, навела бы здесь идеальный порядок. Если бы он только предложил.
— А давайте я посуду помою, — обрадовалась Инна внезапно возникшей идее. И не дожидаясь согласия, ловко собрала на поднос чашки, ложки, блюдца, тарелки и унесла их к раковине.
— Вот и моя жена такая же, ненавидит грязную посуду. А уборку в квартире каждый день делает, сдувая пылинки с мебели, ковров. Прямо комплекс какой-то развился…
«У тебя самого комплекс, — со злостью подумала Инна. — Только про Машу свою, ненаглядную труженицу, и тараторит, никого не замечая вокруг».
— Я пойду, Игорь Иванович. Уже поздно.
Инне казалось, что он в последний момент под надуманным предлогом остановит ее, скажет теплое слово, по-мужски крепко обнимет за талию, плечи и прижмет к себе. Она нисколечко не будет сопротивляться ни этому напору, ни последующему за ним страстному поцелую, а с жадной готовностью и удовольствием откликнется на них.
— До завтра. Спокойной ночи, — эти четыре холодных слова вмиг спустили ее с небес на грешную землю и нещадно разбили все тайные надежды.
«Дура, навоображала себе черт знает что! — в такт шагам стучали в голове возмущенные мысли. — Захотелось разведенке снова ощутить себя женой, пусть даже походно-полевой. Хоть на год, хоть на несколько месяцев — неважно. Лишь бы опять было кому дарить неистраченную нежность и заботу. Так уж мы, бабы, устроены. Но этот дефицит настоящему служаке майору Селиванову, оказывается, не нужен. Хотя в чем он виноват? Только в том, что преданно любит свою жену?»
После того вечера за ночь, как дрова в печке, все перегорело и улеглось в душе штабной машинистки Нестеренко. Будто сработал внутренний предохранитель, в целях безопасности вовремя отключивший предельный накал эмоций и страстей. Так в тихой печали и скончалась в ней безответная короткая любовь.
Другими глазами уже смотрела Инна на начальника штаба полка, замечая в нем не только очевидные достоинства, но и недостатки. Такие, например, как привычка перебивать собеседника, не выслушав до конца, пусть даже это и твой подчиненный. Или что это за странная манера копаться в бумагах и не обращать никакого внимания на вошедшего в кабинет человека, пока тот сам не напомнит о себе? А по телефону как он разговаривает, особенно с младшими офицерами — грубо, бесцеремонно, нередко употребляя для связки слов мат. Да, если критично приглядеться, не такой уж он и красавец: до Алена Делона ему далековато.
А однажды Селиванов позволил себе отчитать ее как девчонку за пропущенный абзац. Она, конечно, виновата, кто-то не вовремя ее отвлек, вот и вкралась досадная ошибка: с кем не бывает? Но зачем же из мухи делать слона? И этого педанта-зануду она любила?
А вчера что он на общем построении сообщил? Хотя, говорят, это рекомендация работавшей в полку комиссии, но без служебного рвения начальника штаба, оставшегося за командира, здесь вряд ли обошлось. Назавтра объявлен субботник, только не трудовой, а боевой. Все офицеры, прапорщики, а также гражданские специалисты, включая женщин, идут на полигон выполнять упражнение учебных стрельб из автомата и пистолета. Дескать, обстановка военная, поэтому каждый при необходимости должен уметь защитить себя сам. «Ворошиловские стрелки» из женщин вряд ли получатся, но первоначальные навыки обращения с оружием им не помешают.
Инна отнеслась к этой затее спокойно. Хоть какое-то разнообразие в монотонной службе. Светка Разумкина в своей манере выдала лозунг-речевку:
— Главное для бабы — научиться стрелять глазками, а не из пистолета Макарова.
Штабные женщины подошли позже, поэтому выполняли упражнение последними. Майор Селиванов вальяжно прохаживался, как петух среди кур, давая неопытным стрелкам практические советы. Вот и к Инне приблизился, показал, как лучше и куда именно целиться. Она явно промахнулась, оставив мишень нетронутой. Он успокоил:
— Ничего страшного. Не напрягайтесь, внутренне пожелайте себе успеха.
Она, как примерная ученица, все так и сделала. Но что это? Вместо выстрела — сухой щелчок.
— Товарищ майор! Что-то с пистолетом случилось. Смотрите.
