Алексей Матиясевич - В глубинах Балтики
Вслед за мной на мостик вышел штурман Митрофанов. Он быстро спустился на палубу и втащил буй на були. Ему на помощь подоспели рулевые Корешков и Белоглазов. Буй отцепили от сети и перенесли в рубку. Кусок сети с пробковым поплавком я отрезал на память, и он до сих пор хранится у меня.
В сеть запуталось несколько рыбин. Улов был небольшой, но во время ужина мы поели свежей жареной рыбы.
Вскоре нас отозвали в базу. Я хотел показать виновника нервотрепки товарищам, но буй таинственно исчез. Оказалось, что ночью, когда шли в базу, под шум работающих дизелей буй хотели расколоть на части, но он был очень крепким и его, порядочно исковеркав, [271] выбросили в море. Кто был участником этого дела — я так и не дознался. Говорили, что этот буй следовало сжечь на медленном огне, чтобы он почувствовал ту боль, которую он причинил нервам подводников.
Этот поход проходил формально в мирное время, то есть после 9 мая 1945 года. Однако фактическое несение службы было таким же, как и в военное время. Минная опасность сохранялась полностью, так как места минных постановок противника в районе дозора нам не были известны и не исключалась встреча с вооруженными беглецами. Службу несли скрытно, всплывали на поверхность на ограниченное время только для подзарядки аккумуляторных батарей и чтобы провентилировать отсеки лодки. Из записей в навигационном журнале видно, что за двадцать пять суток похода более семнадцати суток дозор несли в подводном положении.
8 июля мы возвратились в Турку.
Вскоре мне сообщили, что лодка включена в состав группы кораблей для участия в праздничном параде. Мы принялись наводить чистоту и готовить парадную форму.
В воскресенье 22 июля 1945 года, в день праздника Военно-Морского Флота, на Таллинском рейде состоялся парад военных кораблей. В почетном строю находилась и украшенная флагами расцвечивания Краснознаменная подводная лодка «Лембит». «Морскому охотнику» под командованием Героя Советского Союза капитан-лейтенанта Обухова выпала почетная миссия. Утром, когда он стоял у причала в Купеческой гавани, на борт прибыли для приветствия военных моряков Председатель Президиума Верховного Совета ЭССР Варес, секретарь ЦК КП(б) Эстонии Каротамм, начальник Политуправления КБФ генерал-майор Торик, Председатель Совета Народных Комиссаров ЭССР Веймер, представители командования Советской Армии, ряд ответственных партийных и советских работников и делегация от трудящихся Эстонской республики. [272]
Катер с гостями и принимавшим парад вице-адмиралом И. Д. Кулешовым обошел все стоявшие на рейде корабли. Моряки, выстроившиеся на верхних палубах кораблей, отвечали на поздравление с праздником громким троекратным «ура».
Отсюда, из Таллинской гавани, 12 августа 1941 года лодка «Лембит» уходила в свой первый боевой поход. 27 августа под обстрелом врага мы уходили с рейда на восток. Мы не сомневались, что вернемся сюда победителями. Так и свершилось.
Праздник моряков в столице Эстонской ССР прошел при ликовании всего народа, шумно и весело.
Вторая встреча с «Нюрнбергом»
После парада перешли в порт своего постоянного базирования. Я очень удивился, когда в конце октября в военную гавань Либавы вошел крейсер «Нюрнберг» и ошвартовался. На его борту находился бывший начальник штаба КБФ вице-адмирал Ю.Ф. Ралль. Я попросил его устроить встречу с командиром крейсера для выяснения некоторых вопросов военного времени. Юрий Федорович, узнав о причине, побудившей меня обратиться с такой просьбой, сказал:
— Хорошо. Приходите через два часа.
Точно через два часа адмирал представил нас друг другу. Командиру крейсера на вид можно было дать лет сорок — сорок пять, вся его подтянутая фигура говорила о том, что это кадровый офицер «великого рейха». Выражение его лица было спокойным, но несколько удивленным. Сели в кресла за маленьким круглым столиком. Адмирал Ралль свободно владел немецким. Другого такого переводчика, к тому же большого флотского специалиста, даже при желании нельзя было найти. Я стал задавать вопросы командиру.
— Скажите, пожалуйста, был ли крейсер в море десятого — тринадцатого октября сорок четвертого года [273] в Померанской бухте и к востоку от острова Борнхольм?
— Да, был, мы производили маневры, и у нас должна была произойти встреча с другими кораблями.
— Во время похода не был ли замечен перископ подводной лодки?
— Один раз сигнальщики докладывали об обнаружении перископа, но мы этому не придали значения, так как наши лодки были предупреждены и в то время в этот район не допускались. Появление неприятельской лодки в этих местах считалось невероятным. Сочли, что сигнальщику померещилось.
Адмирал сказал командиру, что я дважды выходил в атаку по крейсеру и ему просто повезло, что торпеды не были выпущены. На лице командира крейсера появилась улыбка и выражение явного недоверия.
— Скажите, пожалуйста, — спросил он, — каков был ордер наших кораблей?
Я точно рассказал о построения эскорта, каким видел его в перископ.
— Да, правильно! — подтвердил командир. Он заметно оживился, было видно, что мой ответ был неожиданным.
Я задал еще вопрос:
— Известно ли командиру о подрыве судов на коммуникации Кольберг — банка Штольпе осенью сорок четвертого года и в западной части фарватера косы Хелла в районе маяка Риксхефт в конце марта и в апреле сорок пятого года?
— Насколько мне известно, на линии Кольберг — банка Штольпе подорвались транспорт и военный корабль. У Риксхефта в упомянутое вами время подорвался большой транспорт с пассажирами и другие суда. В этих районах обнаружили мины. На несколько дней, пока производили траление, фарватеры были закрыты.
Это сообщение немецкого командира было очень кстати, так как оно подтверждало, что наш ратный труд не пропал даром. Немец предложил пройти в штурманскую рубку и посмотреть карты. На картах на [274] местах наших минных постановок были нанесены большие квадраты с надписью: «Мины» — и показаны места гибели нескольких судов. Я поблагодарил Юрия Федоровича и командира крейсера за встречу и важную информацию.
На другой день рано утром вся немецкая команда во главе с командиром крейсера была переведена на наш военный корабль и отправлена согласно тройственному соглашению в английскую зону оккупации Германии.
Как сообщала в январе 1946 года «Правда», на Берлинской конференции было принято решение, что годные к использованию надводные суда германского флота вместе с тридцатью подводными лодками будут поровну разделены между тремя державами-победительницами, а остаток германского флота должен быть уничтожен. При решении вопроса, как делить корабли, члены комиссии заключили, что самым правильным и объективным будет применение метода жеребьевки. В результате жребия «Нюрнберг» достался Советскому Союзу. Моряки нашего Военно-Морского Флота быстро освоили немецкую технику. Крейсер вошел в состав Краснознаменного Балтийского флота как учебный корабль и под названием «Адмирал Макаров» прослужил после войны более пятнадцати лет.
В конце марта 1946 года я сдал лодку капитан-лейтенанту Юрию Сергеевичу Руссину — старшему помощнику командира крейсерской подводной лодки. Он был опытным подводником, ранее командовал подводной лодкой М-90, в качестве старшего помощника командира подводного минного заградителя Л-21 ходил в боевой поход, и я был рад, что «Лембит» попал в надежные руки. [275]
Лембитовцы в боях на суше
Шел первый послевоенный год. Повсюду, где побывал враг, были видны разрушенные дома, фабрики, заводы. В тысячах деревень и сел торчали лишь печные трубы. Советские люди находились под тяжелым грузом пережитого.
Везде велись восстановительные работы. Во многих городах в числе первоочередных приводились в порядок лечебные учреждения, дома отдыха, санатории. Всем, прошедшим по дорогам войны, были необходимы отдых и лечение.
В октябре 1946 года меня направили в санаторий Балтийского флота, который уже успели привести в порядок после гитлеровской оккупации. Здесь меня неожиданно навестили лембитовцы — Тойво Бернгардович Сумера и Эдуард Михайлович Аартее. Много времени мы провели в разговорах, и я узнал о боевых делах этих неразлучных друзей после ухода их с подводной лодки осенью 1941 года.
В те же дни мы встретились и с Ильей Егоровичем Амурским, тем самым батальонным комиссаром, который осенью 1942 года провожал и встречал «Лембит» на острове Лавенсари. Он пополнил свои военные записи.
Группе моряков-эстонцев с подводных лодок «Лембит» и «Калев», откомандированных в конце сентября 1941 года к новому месту службы, удалось вылететь из Ленинграда лишь в конце ноября и в декабре. В ожидании отправки они не сидели сложа руки, а выполняли важное и опасное боевое задание.
