Александр Чуксин - Однополчане
Самолет держит курс на полигон. Вот и цель. Сбросив бомбы, Колосков с креном уходит от полигона и смотрит на часы. В его распоряжении двадцать минут до встречи с буксировщиком. И вдруг из эфира слышится голос командира части:
— Сокол-3, я Арфа-1. С курсом 160 градусов, на высоте одиннадцать тысяч метров неизвестный самолет, немедленно обнаружить.
«Пока наши истребители, дежурящие на аэродроме, поднимутся и наберут высоту, нарушитель улетит», — думает Яков, а сам всматривается в бесконечную синеву. Он знает, что без самолетного локатора вряд ли ему удастся обнаружить самолет. И все же…
Внезапно внизу блеснул позолотой неизвестный самолет.
— Самолет иностранной марки, реактивный бомбардировщик, — доложил Снегов. — Курс 190 градусов.
Большое дело вовремя уметь определить зрительно тип самолета противника, тогда легче и догнать его. Колосков сразу представил себе этот самолет. Возможная скорость до 800 километров в час. Практический потолок — двенадцать тысяч двести метров. Вооружен пулеметами. Надо использовать высоту и внезапно зайти сзади и сверху. Прячась за обрывками облачности, Яков приблизился к неизвестному самолету. Их разделяла высота примерно в шестьсот метров.
Неизвестный самолет вдруг рванулся вперед, словно собака, спущенная с цепи, сзади блеснул огонь.
— Отстреливается, гад! — крикнул штурман.
На землю понеслись тревожные позывные:
— Арфа-1, я — Сокол-3. В квадрате семь неизвестный самолет открыл огонь. Я Сокол-3, прием.
— Сокол-3, я — Арфа-1, — вмешиваются еще несколько станций и забывают слышимость.
— Арфа-1, я — Сокол-3, иду в атаку, — торопливо бросает в эфир Колосков и ждет ответа. Но ответа нет.
Неизвестный самолет короткими очередями ведет огонь из пулемета и пытается уйти на максимальной скорости. Делая резкие повороты на 10–15 градусов в обе стороны, он не дает возможности вести по нему прицельный огонь. Потом пират с невероятной скоростью врезается в большой массив облачности.
Что делать? Нырнуть за врагом в облачность — значит потерять его. Лучше всего идти над облачностью по кратчайшей прямой на максимальной скорости. Облачность закончится, и враг будет обнаружен. Колосков мгновенно принимает решение.
— Следите за облачностью, — передал он команду штурману. — Стрелок Цимбал, увидите неизвестный самолет — открывайте огонь.
В эфире слышатся голоса:
— Над морем небо чистое. Разрешите посадку.
— Продолжайте поиск!
— Слушайте мою команду. Я — 01. Разворот влево. Держать 45 градусов. Высота цели десять тысяч метров. Осторожно, там наш бомбардировщик.
Прошло пять минут полета, но конца облачности еще нет.
— Товарищ командир, до границы двести километров, — предупреждает штурман.
«Неужели я просчитался? — думает Колосков. — Вот и конец облака. Если я предугадал маневр нарушителя, значит, сейчас он должен появиться». И в эту минуту из облаков вырывается чужой самолет.
— Огонь! — командует гвардии майор, нажимая на гашетки.
Первая же атака оказалась удачной, нарушитель накренился на крыло, вспыхнул и камнем полетел вниз…
Как только самолет Колоскова приземлился, его окружили люди. Все уже знали о происшествии в воздухе. Старший техник эскадрильи Исаев бегло осмотрел бомбардировщик и доложил:
— Четыре пробоины в плоскостях. От души поздравляю вас, товарищ гвардии майор, с победой.
Воздушные стрелки-радисты окружили Цимбала и расспрашивали его о подробностях. Он чувствовал себя героем. Ведь он стрелял в настоящего врага, и кто знает, сколько именно его снарядов попало в самолет-нарушитель. Куприян воодушевленно рассказывал товарищам о полете, о том, как уходил от них пират, но его обхитрили, не дали перелететь границу.
Пересекая летное поле, к стоянке эскадрильи мчалась «победа». «Полковник Зорин», — решил Колосков и построил свой экипаж возле самолета. Из машины вышли командир части и штурман Морозов. Колосков доложил:
— Товарищ гвардии полковник. При выполнении задания в квадрате семь экипажем был обнаружен бомбардировщик без опознавательных знаков. Заметив нас, он открыл огонь. Я вынужден был вступить в бой. При перехвате, в районе между Нагорной и Заречной, самолет-нарушитель был сбит.
— Благодарю за выполнение боевого задания.
Летчик, штурман и воздушный стрелок-радист дружно ответили:
— Служим Советскому Союзу!
— Итак, товарищи, на наших бомбардировщиках можно не только отлично бомбить, но и, когда необходимо, вести воздушный бой с самолетами противника, — сказал Зорин, подошел к самолету и стал внимательно осматривать пробоины. Морозов обратился к улыбающемуся Цимбалу и поздравил его:
— Рад за тебя, Куприян.
— Стараюсь.
— Почему не заходишь к нам? Жена и дети о тебе спрашивают, — продолжал Морозов. — Приходи сегодня.
— Обязательно приду!
Командир части и штурман Морозов уехали на старт. Колосков, собрав летчиков и штурманов, стал проверять, как они приготовились к воздушным стрельбам.
Возвращаясь поздно вечером домой, Колосков остановился возле штурманского класса. Или кто-то из офицеров его эскадрильи еще не ушел, или дежурный забыл погасить свет. Яков вошел в класс. Возле большой карты стояли лейтенант Гордеев и штурман Снегов. Они так были поглощены своим делом, что не заметили командира эскадрильи.
— На четверку ты знаешь, — говорил Снегов.
— Товарищ старший лейтенант, я хочу на отлично. Спросите еще.
— Пора и совесть знать. Замучил ты меня. Я еще дома не был.
— Лейтенант, не старайтесь, у нашего штурмана невозможно получить отличную оценку, — офицеры одновременно повернулись на голос командира. — Перед зачетами тренируетесь? Что ж, хорошо, продолжайте, я вам мешать не буду. Только не забывайте, завтра летаем в первую смену.
Командир вышел из класса и сразу же во всем теле почувствовал усталость. Погода изменилась. Небо заволокло тучами. Крупные капли дождя забарабанили по крышам казармы. «Неужели завтра нелетный день?» — подумал Колосков. Погруженный в свои мысли, он незаметно подошел к своему дому.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Скорый поезд нырнул в туннель, и Колосков быстро закрыл окно и задернул шторы. Он был один, соседи по купе ушли в вагон-ресторан.
Вчера ночью его разбудил звонок телефона. Командир части передал приказание командующего сегодня утром выехать в округ. Очевидно, его вызывают в связи с происшествием в воздухе.
«Имел ли он право сбивать самолет, не получив на то разрешения начальства? Правильно ли он поступил? Да, правильно. Разрешения ждать не было времени, и, кроме того, нарушитель открыл огонь», — так думал Колосков.
Поезд замедлил ход и, выйдя из туннеля, пошел на подъем. Колосков опять открыл окно. На взгорье раскинулись сады, приземистые мандариновые деревья гнулись от плодов. Внизу, почти у самой насыпи, плескалось море. Отдыхающие махали пассажирам загорелыми руками и, разбрызгивая воду, убегали далеко в море. «Дадут отпуск, поеду с Танюшей куда-нибудь в Крым или в Сочи», — решил Колосков.
Включил радио. Сразу же, словно по заказу, из репродуктора полились знакомые слова песни:
В небесах мы летали одних,
Мы теряли друзей боевых.
Ну, а тем, кому выпало жить,
Надо помнить о них и дружить.
Вечером Колосков прибыл в приморский городок. В большом многоэтажном доме он отыскал нужный кабинет. Его принял худощавый полковник с суровым обветренным лицом.
— Поздравляю, майор, с победой, — сказал он. — Вы заслужили награду, — и протянул широкую крупную ладонь.
— Благодарю, товарищ полковник, — ответил Колосков, а сам насторожился. «За этим меня и вызывать не надо было, что-то поважнее есть, наверное». Словно отвечая на мысли Колоскова, полковник сказал:
— Я вызвал вас по одному очень важному вопросу. Скажите, вы точно видели, что из сбитого вами самолета-нарушителя никто не выпрыгнул?
— Так точно, товарищ полковник. Я, штурман и стрелок наблюдали за горящим самолетом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Правда, до того, как мы его сбили, нарушитель находился некоторое время в облачности. Но он шел с такой скоростью, что вряд ли кто из экипажа мог рискнуть катапультироваться.
— Вы не могли ошибиться в определении типа самолета-нарушителя?
— Нет. Самолет был реактивный бомбардировщик, имел на вооружении крупнокалиберные пулеметы. Пробоины в моем самолете наглядно подтверждают это.
— Допустим, этот вопрос мы уточнили. Тогда ответьте на другой. Вы сбили нарушителя в 7 часов 30 минут. В это время никаких самолетов не было в вашем районе?
— Не было. Наш самолет-буксировщик находился на сотню километров севернее.
— Да, загадочная картина, — задумчиво проговорил полковник. Он несколько раз прошелся по кабинету и остановился возле карты. — Яков Степанович, перейдите, пожалуйста, в соседнюю комнату, сядьте там на диван, и внимательно слушайте показания человека с самолета, который вы сбили.
