Винценц Мюллер - Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала
«Потом, когда в конце января 1933 года стало ясно, что Старика окончательно обработали и я уже принял решение об отставке моего кабинета, фон Хаммерштейну, начальнику Главного управления сухопутных сил, пришла в голову мысль упрятать Старика куда-нибудь, иными словами, убрать его со сцены. Но я сразу же отклонил этот проект. Что вы хотите! Перепрыгнуть через собственную тень я не мог, несмотря на весь гнев и ожесточение против Старика, который, вместо того чтобы говорить со мной, законным главой правительства, вел прямые переговоры с Папеном и — через посредников — с нацистской партией. Переданные Старику слухи, что потсдамский гарнизон приведен в боевую готовность для вступления в Берлин, разумеется, были чистейшей выдумкой. Ничего подобного не произошло да и не могло произойти хотя бы уже потому, что я не допускал и мысли об этом».
Мюнхен 30 июня 1934 года
В 1933–1934 годах среди сторонников нацизма, особенно в штурмовых отрядах, усилилось недовольство и распространились оппозиционные настроения против Гитлера, который не сдержал ни одного из своих псевдосоциалистических обещаний, получивших отражение прежде всего в программе национал-социалистской партии. Нацистской верхушке «национальная революция» дала богатство и власть, но многим, так называемым рядовым участникам движения она не принесла решительно ничего. Главарь штурмовиков Рем и его клика решили использовать в своих интересах кризис в фашистских организациях, подорвавший массовую базу нацизма. Стремясь нажить на этом политический капитал, они требовали, между прочим, зачисления в рейхсвер значительного числа руководителей штурмовых отрядов с сохранением за ними соответствующих командных должностей. Ведь не только они сами, но и официальная пропаганда нацистской партии до 1933 года не уставала говорить о штурмовых отрядах как о «ядре армии будущего». Теперь они хотели, чтобы за словами последовали наконец и дела. Рем собирался даже объединить рейхсвер и CA, СС и «Стальной шлем» под властью единого военного министерства, возглавить которое рассчитывал сам. Однако генералы, обеспокоенные разногласиями среди нацистов, опасаясь выступления вооруженных банд штурмовиков, которое нелегко было бы подавить, и вовсе не желая уступать свои позиции главарям CA, резко выступили против этих планов и пригрозили в случае необходимости двинуть рейхсвер.
Ради достижения общих целей Гитлер уступил требованиям рейхсвера об «умиротворении» штурмовиков.
Для этого решено было ликвидировать руководителей CA, предъявив им обвинение в подготовке путча.
Однако в проскрипционные списки, составленные при подготовке этой акции, нацистские главари включили не только верхушку CA, но и ряд других, не угодных им лиц, устранения которых они добивались по разным причинам. Некоторые из этих людей слишком много знали о методах и темных делах гитлеровской верхушки, другие имели несчастье почему-либо вызвать неудовольствие главарей нацистской партии.
В канун кровавой резни командование рейхсвера привело его части в полную боевую готовность, во-первых, желая тем самым показать Гитлеру и его ближайшему окружению, что настала пора действовать, и, во-вторых, намереваясь вмешаться в случае сопротивления со стороны штурмовиков. Желая еще раз подчеркнуть, что решающее слово в военных делах принадлежит рейхсверу, а не CA, но что при этом армия безоговорочно поддерживает фашистскую диктатуру, министр рейхсвера генерал фон Бломберг выступил 29 июня 1934 года со статьей в гитлеровской газете «Фёлькишер беобахтер». В этой статье он подчеркивал, что армия служит нацистскому государству, которое она «принимает безоговорочно, исходя из глубочайшего внутреннего убеждения», и полностью поддерживает его руководителей, «вернувших вооруженным силам страны их святое право пользоваться безграничным доверием народа и государства».
«Армия, — писал в заключение Бломберг, — сохраняя железную дисциплину и исполненная сознания своего долга, пойдет за рейхспрезидентом Гинденбургом и фюрером рейха Адольфом Гитлером, который сам вышел некогда из ее рядов и которого мы всегда будем считать своим человеком».
В личном архиве Мюллера, с апреля 1933 года проходившего службу в штабе VII военного округа, сохранились следующие записи о событиях 30 июня 1934 года:
«29 июня 1934 года я находился в служебной командировке в городе Регенсбурге. Во второй половине дня начальник штаба VII округа полковник Кюблер по телефону приказал мне немедленно вернуться в Мюнхен. К пяти часам пополудни я прибыл в баварскую столицу.
В штабе командующий округом генерал Адам сказал мне следующее:
— Согласно сообщению, поступившему из Берлина от начальника военно-политического отдела генерала фон Рейхенау, сегодня ночью рейхсканцлер на самолете прибудет из Годесберга в Мюнхен. По прибытии он тотчас же направится в баварское Министерство внутренних дел, где устно передаст важные распоряжения специально откомандированному туда офицеру из штаба нашего округа. Этим офицером будете вы, поскольку, занимаясь вопросами территориальной обороны, вы уже не раз вступали в контакт с баварским министром внутренних дел Вагнером. На аэродроме Гитлера встретит подполковник Зинцених, который доложит ему об обстановке в Мюнхене. Откровенно говоря, мы сами пока не знаем точно, о чем ему надо докладывать. Во всех частях гарнизона запрещены отпуска и выдача увольнительных в город. О подробностях нам пока ничего не известно. По словам связного от СС, который был здесь сегодня утром, дело идет о штурмовых отрядах. Между прочим, он сказал, что особенно важно не дать штурмовым отрядам возможность завладеть оружием. Вот и все. Остальное вы сами узнаете в Министерстве внутренних дел и доложите нам. Не теряйте времени и тотчас же отправляйтесь к Вагнеру. Прежде всего узнайте у него точно, когда сюда прибудет Гитлер.
В приемной баварского Министерства внутренних дел я застал начальника канцелярии министра Кёгльмейера, приземистого, тучного бригадефюрера СС по фамилии Вебер (во всяком случае, представляясь, он так назвал себя) и Шауба, личного шофера Гитлера (если мне не изменяет память, Шауб тоже был в эсэсовском мундире со знаками различия бригадефюрера).
В приемной было полно народу — одни уходили, другие приходили, образовалась целая очередь к министру, и лишь час спустя меня провели в его кабинет.
— По указанию генерала Рейхенау командующий военным округом направил меня к вам, — доложил я, — чтобы получить от рейхсканцлера, прибывающего сегодня ночью, важный приказ частям нашего военного округа.
Вагнер прежде всего осведомился, получили ли мы приказ об отмене увольнительных в казармах гарнизона.
Я ответил утвердительно. Тогда министр сказал, что время прибытия фюрера ему еще точно не известно — говорили лишь, что он приедет вечером, часов в 10–11. Я обратил внимание министра на то, что штаб округа вообще еще не в курсе дел.
— Речь идет о подавлении готовящегося путча штурмовиков, — сказал Вагнер. — Фюрер вызвал все высшее руководство CA на совещание в Висзее. Об этом вы можете сообщить только командующему округом. Все остальное скажет вам сам фюрер.
Во время беседы со мной Вагнер один раз подошел к двери и, приоткрыв ее, спросил своего начальника канцелярии:
— Кстати, вы уже уточнили, где находятся сейчас Шнейдхубер и Шмидт [обергруппенфюрер CA в Баварии и группенфюрер CA в Верхней Баварии. — Нем. ред.]: еще в Мюнхене или они уже выехали в Висзее?
Кёгльмейер ответил, что это еще неизвестно.
— Давно уже пора это выяснить. Уточните немедленно! — недовольно заметил Вагнер.
Прощаясь, я сказал министру, что возвращаюсь в штаб округа и вновь буду у него к десяти часам вечера. Выйдя из кабинета, я немного задержался в приемной и успел услышать, как Кёгльмейер и бригадефюрер СС Вебер говорили, что на исходе дня на учебный плац Обервизенфельд в северной части Мюнхена прибыли с неизвестной целью два вооруженных отряда штурмовиков.
Я доложил генералу Адаму в присутствии начальника штаба округа о своем разговоре с министром. Адам, в свою очередь, рассказал, что он тем временем позвонил в Берлин, в Министерство рейхсвера, барону фон Фричу и спросил его, что, собственно, случилось. Фрич подтвердил приказания Рейхенау и сказал, что все остальное в штабе округа узнают после прибытия в Мюнхен Гитлера. Втроем мы тут же стали гадать, что же все-таки могло произойти. Дело, во всяком случае, было связано с CA — об этом свидетельствовало все, что я услышал в Министерстве внутренних дел. Мы вспомнили в этой связи и о том, что еще весной этого года штурмовые отряды требовали "продолжать и развивать национальную революцию" и что с самого начала года мюнхенское руководство CA вело себя по отношению к штабу округа крайне настороженно. Впрочем, личные контакты между командирами штурмовых отрядов и офицерами гарнизона не прерывались. Далее, генерал Адам знал о том, что уже несколько месяцев руководство CA стремится усилить свое влияние в рейхсвере. Наконец, весьма примечателен был и следующий эпизод. В апреле 1934 года начальник штурмовых отрядов в Австрии бригадефюрер CA Решны по своей инициативе, без договоренности с мюнхенским руководством CA явился в штаб VII военного округа с просьбой предоставить для австрийских штурмовиков оружие и боеприпасы. Запросив указаний у Рейхенау, который в ответ вообще запретил выдавать штурмовым отрядам оружие и боеприпасы, штаб округа отказал Решны в его просьбе.
