Павел Павленко - Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха
Одним из упрямцев, выступивших в защиту Гесса, был все тот же профессор геополитики мюнхенского университета Хаусхофер, знавший Гесса еще студентом и поддерживавший с ним тесные отношения в последние годы. За дело профессора, которому исполнилось семьдесят два года, и его сына Альбрехта Мартин взялся с особой свирепостью. [288]
Обоих арестовали, причем сына продержали в тюрьме долгое время. Научные труды отца были запрещены{40}.
Борман инициировал преследования всех, кого можно было отнести к категории гипнотизеров, астрологов и им подобных, хотя не существовало свидетельств того, что они повлияли на решение Гесса. Просто бывший заместитель фюрера был ипохондриком, страдавшим от целого букета психических комплексов и абсолютно не доверявшим официальной медицине. Он верил в силы природы и в мастерство знахарей и лечился — как, кстати, и Гиммлер — у знахаря и массажиста Феликса Керстена, который считал, что в данном случае причиной расстройства психики является сексуальное бессилие. Узнав об этом, Борман написал Гиммлеру, что перелетом в Шотландию Гесс, возможно, стремился продемонстрировать свою мужественность.
Примитивный реалист, Борман и прежде приходил в недоумение, выслушивая странные откровения своего патрона, которые не укладывались в рамки национал-социалистской идеологии. Теперь же он разослал гауляйтерам инструкцию, направленную против религиозных и оккультных кругов, предписывая самым решительным образом оградить общество от неопределенности и смуты; как клерикалы пугали людей неизбежным концом мира, так и предсказатели, ясновидцы, астрологи и гадалки твердили, что некие сверхъестественные силы природы выше политических и военных законов развития войны. Гауляйтерам следовало поработать над идеологическим просвещением населения, доказывая, что лозунги политических предсказателей опровергнуты практикой национал-социализма, всегда опиравшегося [289] на научное познание законов расы, жизни и природы.
Две недели спустя Розенберг, рейхсляйтер идеологии, получил от Бормана циркуляр, предписывавший принять меры, которые поощряли бы в народе изучение национал-социалистской идеологии, настоятельную необходимость которого подтвердили события прошедшей недели. Глава министерства пропаганды получил указание провести соответствующую чистку магазинов, торговавших книгами и периодическими изданиями, ликвидировав все материалы по астрологии и прочим лженаукам, основанным на вере в сверхъестественное.
Благодаря рвению Бормана эта кампания растянулась на несколько месяцев и привела к появлению огромного числа приказов, инструкций, циркуляров, разъяснений и прочих документов, на которые было потрачено неимоверное количество бумаги, чернил и рабочего времени. Маги и иллюзионисты надолго исчезли с большинства цирковых арен и подмостков варьете. Им разрешали работать только в том случае, если они подписывали обязательство (перед партией и гестапо) объяснять в конце представления технику исполнения своих номеров — от карточных фокусов до распиливания женщины, — доказывая тем самым, что ничего сверхъестественного в этом нет{41}.
Оказавшись шефом партийной канцелярии, Борман ринулся в бой, завоевывая для себя и своего ведомства главенствующее положение. Он понимал, [290] что вряд ли у него есть истинные друзья в среде рейхсляйтеров и гауляйтеров и что новое назначение наверняка увеличило ряды его недоброжелателей. Первым своим приказом он вновь утвердил в должностях всех партийных лидеров и дал понять: для любого у него найдется не только пряник, но и кнут.
Подчеркнув, что партийная канцелярия (а значит, и ее руководитель) действует под непосредственным руководством фюрера, с его ведома и по его приказам (что делало Бормана недосягаемым для критики), рейхсляйтер НСДАП привел длинный перечень своих достижений и заслуг, заключив его выводом, что для блага партии он «работал, как лошадь, и даже более, ибо у лошади есть возможность отдохнуть в выходные дни и поспать ночью», в чем он зачастую себе отказывал.
Борман был абсолютно уверен в поддержке фюрера и даже предложил всем, кто считал, что справится со столь ответственной работой лучше его, в ближайшее время лично заявить о своих претензиях Гитлеру, обещая немедленно выслать всем желающим приглашения к фюреру на ленч. Однако все уже понимали, чем обернутся эти мероприятия после того, как Борман получит полный список визитеров, не говоря уже о том, что Гитлер и сам мог вспылить, расценив подобные заявления как открытое неповиновение.
Всего через две недели после памятного сбора лидеров НСДАП, 29 мая 1941 года, Гитлер подписал приказ о присвоении Борману правительственных полномочий на уровне министра и ввел его в состав совета министров по вопросам обороны на правах члена правительства. Кроме того, фюрер объявил, что в компетенцию главы партийной канцелярии отныне входят все аспекты, которые прежде — в соответствии с законами, постановлениями и декретами — находились в ведении заместителя фюрера. Таким [291] образом, Борману были даны все прежние прерогативы Гесса, за исключением официальных должностей министра и заместителя фюрера. Итак, Гитлер сдержал слово: формально Мартин не стал преемником Гесса. Но Борман не расстраивался: без громких званий и титулов он мог и далее оставаться в тени, сосредоточив в своих руках огромную реальную власть.
Весьма примечательно, что теперь рейхсляйтер НСДАП доводил приказы фюрера до сведения Ламмерса, который возглавлял административный аппарат правительства и осуществлял связи между главой государства и министерствами. Вопреки законам, Гитлер установил новый порядок в иерархии, о чем известил каждого руководителя правительства специальным письмом с грифом «Лично в руки!». Отныне фюрер правил самодержавно, восседая на троне в заоблачных высотах; шеф партийной канцелярии оберегал его от необходимости самому разбираться в ворохе многочисленных предложений, планов и просьб. Таким образом, Борман стал советником, интерпретатором и глашатаем высшей воли — и притом единственным!
* * *В то время его опаснейшими противниками были Геринг и Лей, принадлежавшие к высшим кругам нацистской иерархии и старавшиеся настроить против него самого Гитлера. Инстинкт подсказывал Борману не затевать борьбу одновременно с обоими. Декрет Гитлера от 29 мая сохранил его влияние в правительственном секторе, но внутри партии Лей собирал союзников, надеясь, что без поддержки Гесса Борман не устоит.
4 июля 1941 года Борман отправился к Герингу, заранее испросив у того согласие на встречу. В ходе [292] беседы рейхсмаршал подчеркнул, что осведомлен о распространенном мнении, будто партией можно пренебречь, но сам его не разделяет. Борман же обратил внимание собеседника на попытки отдельных рейхсляйтеров создать некие группировки внутри НСДАП, чтобы проводить (каждый — в своей области) согласованную политику посредством законов, указов, циркуляров и пр. Поразмыслив, Геринг назвал подобные планы нереальными. После полуторачасовой беседы они пришли к соглашению. В заключение Борман просил рейхсмаршала немедленно обращаться к нему напрямую, если возникнут какие-либо идеи, в реализации которых партия сможет оказать поддержку. Сразу после этих переговоров рейхсляйтер НСДАП приказал своим помощникам Гельмуту Фридриксу и Герхарду Клопферу работать в тесном сотрудничестве с аппаратом Геринга.
Соглашение между ними было мерой временной, направленной против общих врагов всех рангов и званий. Оба стремились надеть узду на самовольных рейхсляйтеров и гауляйтеров. Теперь у Бормана появилась уверенность в том, что правительственный сектор его службы не подвергнется сокрушительному нажиму конкурента и ему не придется вести войну на два фронта. Пришло время начинать кампанию против бунтовщиков. Начало июня Гитлер полностью посвятил последним приготовлениям к нападению на Советский Союз и, предвкушая роль верховного командующего и отгородившись от всех государственных чиновников — исключение было сделано только для Бормана, — обживал ставку «Вольфшанце» («Волчье логово») в Восточной Пруссии.
Одновременно Борман сумел приобрести еще одного важного союзника (его высоко ценил Гитлер) в лице рейхсминистра Фрица Тодта, который возглавлял министерство вооружений и «Организацию Тодта» (ОТ) — особые полувоенные формирования [293] рабочих и инженеров, занятых в основном возведением фортификационных сооружений вдоль побережья Атлантического океана. Борман жаловался ему на негативные последствия, к которым вела раскольническая деятельность Лея вкупе с рядом рейхсляйтеров внутри партии. Альянс с Тодтом не стал для Бормана неожиданной удачей. Давние разногласия между Леем, как руководителем германского трудового союза, и Тодтом, как главой ОТ, были столь глубоки, что они не смогли даже договориться, кому отвечать за организацию торговых лавок в поселках строителей. Борман отметил для своих помощников: «Отвечая на мой вопрос, доктор Тодт сказал, что осуществление планов Лея недопустимо, поскольку это может полностью разрушить партию и нанести значительный ущерб планам правительства».
