Свен Хассель - Уничтожить Париж
Фон Хольтиц фыркнул в трубку.
— Можно узнать, какова цель этого бессмысленного маневра?
— Мне приказано пересечь границу под Страсбургом, там мы перегруппируемся и получим четыреста новых танков прямо с завода. Генерал-фельдмаршал дал мне целых две недели на то, чтобы солдаты освоились с новыми машинами. — Мерсель засмеялся снова, офицеры закачали головами и стали негромко переговариваться. — Он не очень щедр на время подготовки, но мы будем делать все возможное. К концу месяца снова сможете увидеть нас в Париже.
— Генерал Мерсель, повторяю, я категорически запрещаю вам покидать Францию! Я отменяю приказы фельдмаршала Моделя, вам ясно? Можете не считаться с ними! Всю ответственность я беру на себя. Я немедленно свяжусь с главным штабом, сообщу о своем поступке. Но настаиваю, чтобы вы и ваши солдаты оставались здесь до моих дальнейших распоряжений!
— Мне очень жаль, — повторил Мерсель с тяжелым вздохом. — Если генерал Модель сам не отменит свой приказ, мы через два часа снимаемся с места.
— Вы, кажется, забыли, генерал, что командую здесь я, а не Модель! Вашу дивизию специально отправил ко мне сам рейхсфюрер! Если посмеете нарушить мои приказания, я отдам вас под трибунал, клянусь Богом!
Наступила тишина, прерываемая лишь прерывистым дыханием взбешенного фон Хольтица.
— Мерсель, вы слушаете?
— Так точно.
— Полагаю, я выразился ясно?
— Совершенно ясно.
— Если выведете своих людей из Парижа до моего разрешения, я отдам вас под трибунал за саботирование приказов самого фюрера! Ей-богу!
— Верю, — спокойно ответил Мерсель.
Пауза. Фон Хольтиц взял себя в руки и заговорил более рассудительно.
— Дело в том, что без ваших войск я не смогу продержаться и дня против этого треклятого Сопротивления. Его участники теперь убивают моих солдат средь бела дня! Даже застрелили одного штабного офицера! Уверяю вас, Мерсель, положение отчаянное.
— Понимаю, генерал. Но повторяю, что могу повиноваться только приказам генерала Моделя.
— Вас расстреляют за это, Мерсель! Я отправлю рапорт, не сомневайтесь! Самому генералу Гейтцу[163]!
— Поступайте, как сочтете нужным. А теперь, прошу прощения, я должен приниматься за организацию отправки.
Мерсель неторопливо положил трубку. Повернулся с задумчивым выражением лица к офицерам.
— Мы все-таки отправляемся? — спросил один из них.
— Конечно. — Мерсель улыбнулся. — Думаю, я сказал все необходимое. Теперь идите. Чем скорее мы выедем отсюда, тем лучше. И имейте в виду: не позволяйте никому — повторяю, никому — вставать у нас на пути!
Казармы напоминали потревоженный муравейник. Люди носились туда-сюда с обмундированием, оружием, документами. Одни машины отъезжали, другие останавливались. Разведроту отправили найти девять танков. Малыш и Порта скрылись в суете и нанесли неожиданный и совершенно нежелательный визит фельдфебелю.
— Что вам, черт возьми, нужно? — заорал тот, едва завидев их.
— Герр фельдфебель, — ответил Порта в полном соответствии с уставом, — обер-ефрейтор Порта и обер-ефрейтор Кройцфельд из пятой роты…
— Я знаю, кто вы, черт побери! Чего явились мешать мне? Не видите, что я по горло в делах?
— Мы пришли предложить свои услуги.
— Что за польза может быть от вас кому бы то ни было? — язвительно усмехнулся фельдфебель.
— Мы хотим помочь группе продовольственного снабжения.
— Господи Боже!
Брань фельдфебеля взлетала к потолку, отскакивала от стен, заполняла все помещение. Сигара, которую он курил, вскоре была изжевана в лохмотья.
— Черт возьми, я и близко не подпущу вас, шутов, к группе продовольственного снабжения!
— Если вы так считаете… — начал было оскорбленный до глубины души Порта.
Да, я так считаю! И так счел бы любой, кроме полного идиота! Будь моя воля, я оставил бы вас в Париже и передал французам! Самые бестолковые, бесполезные…
Порта и Малыш с величавым достоинством покинули фельдфебеля. И отправились искать прибежища уязвленной гордости к приятелю Порты, санитару Людвигу, сидевшему в полном одиночестве в изоляционном отделении лазарета. Они стояли, тоскливо глядя в окно на то, как более удачливые солдаты грузят продовольствие в грузовик.
— Только посмотрите на это! — Малыш понизил голос до благоговейного шепота. — Ящики тушенки, бекона, шоколада…
— Кофе! — вожделенно произнес Людвиг.
— Коньяка! — взвизгнул Малыш.
— Взгляните на этого идиота. — Людвиг указал на потного солдата, шатавшегося под тяжестью ящика. — Как, по-вашему, что там у него?
— Не знаю, но твердо намерен выяснить! — Порта задумчиво почесал зад. — Что бы там ни было, можно не сомневаться, что это съедобно! А все съедобное имеет смысл упереть…
— Если схватят за кражей чего-то оттуда, это будет стоить тебе жизни, — серьезным тоном сказал Людвиг. — Только на прошлой неделе расстреляли двух артиллеристов за ящик табака.
— Я делаю дела так, — сказал Порта, — что пропажи не замечают. В том-то и беда кое с кем из нынешних солдат: не умеют сделать дело и не попасться. Когда я только вступил в армию, солдат не считался солдатом, если время от времени не тащил чего-то. Технику эту перенимаешь быстро. А теперь кое-кто из них настолько труслив, что может провести целый день один, запертый в продовольственном складе, и не стащить даже пары пачек сигарет.
— Есть разница, — возразил Людвиг, — между парой пачек сигарет и громадным ящиком, наполненным Бог весть чем.
— Хочешь посмотреть, как я это делаю? — вызывающе спросил Порта. — Хочешь, научу тебя нескольким трюкам?
Он достал из кармана гранату. Медленно вышел во двор, праздно постоял, дожидаясь возможности, и незаметно юркнул за большую стопу ящиков. В дальней стороне двора стояли бочки с бензином, дожидаясь погрузки. Они представляли собой прекрасную цель для гранаты и с грохотом взорвались сплошной стеной пламени; солдаты из погрузочной команды бросились во все стороны для спасения жизни. Порта перевалился через высокий борт грузовика и стал подавать ящики Людвигу и Малышу; те, забыв от жадности о страхе, бросились помогать ему. Они успели спрятать в лазарете пять ящиков до того, как во дворе стало слишком жарко в буквальном смысле слова. Они заперлись со своей добычей и смотрели из окна на пляшущее пламя и густой черный дым.
Тем временем казармы были охвачены ужасом и догадками. Группы солдат начинали драться друг с другом только лишь из-за полнейшей паники. Нервозный часовой выстрелил в одного из своих и убил. Все считали, что французское Сопротивление начало атаку крупными силами. В результате погибли четверо, семнадцать были ранены, кое-кто — тяжело.
В этой неразберихе Порта с Малышом принесли четыре ящика в расположение пятой роты.
— Господи! — воскликнул Старик, сразу догадавшись, что произошло. — Вы оба просто-напросто обыкновенные преступники! Можно тащить время от времени немного продуктов, но бросать гранаты и потом грабить — это уже слишком. Вы оба надоели мне до смерти!
И раздраженно отвернулся.
— Беда с тобой в том, — дружелюбно сказал Порта, — что ты слишком уж честный. На мой взгляд, государство украло у нас лучшие годы юности, и мы вправе отвечать ему тем же. Красть у друзей — дело другое. А красть у государства вправе все. Во всяком случае, — добавил он, — мне так представляется.
— Но нельзя же швыряться гранатами, — проворчал Старик.
— Иначе я не мог добыть жратвы, — весело ответил Порта.
Малыш уже открыл банку сардин. Проткнул одну рыбку перочинным ножом и протянул Старику.
— Вот, — сказал он, — съешь сардину. Пища, достойная героев, а ты, я считаю, настоящий герой.
Мы двигались по Парижу плотной колонной, от казарм до Орлеанских ворот. Город был в возбужденном состоянии. Теперь, когда мы отступали, все хотели сделать попытку сквитаться с нами. Появились снайперы. Выстрелом из чердачного окна был тяжело ранен один унтер-офицер. Небольшая группа солдат тут же отделилась и ворвалась в дом. Он был пуст, если не считать двух мальчишек, схваченных на чердаке со старой немецкой винтовкой. Дрожащих от ужаса ребят бросили к нам в грузовик ждать решения генерала Мерселя. На решение ему потребовалось всего несколько минут: несмотря на весьма юный возраст, расстрелять. Приведение приговора в исполнение было отсрочено до тех пор, пока мы не выедем из Парижа. Расстреливать их на глазах у разъяренных толп означало напрашиваться на осложнения. К тому же неразумно было останавливать всю колонну в центре города.
Полчаса спустя раненый умер под испуганными взглядами мальчишек.
— Видите? — Порта заставил их обратить внимание на этот факт. — Может, это научит вас больше не играть с оружием. А?
После этого звучно шлепнул их по щекам и велел смотреть на мертвого до конца пути.
