Николай Скоморохов - Служение Отчизне
Пётр Андреевич Карпов, человек тонкой натуры, заметил при этом:
— Товарищ командир, вы преувеличиваете наши заслуги. Я уже на третьем месяце понял, что вы полк знаете не хуже меня, в руководстве полетами тоже никому не уступите.
Я понял, на что он намекал. Как-то, руководя полетами, Карпов не среагировал на ошибки летчика при заруливании самолета. Я ему подсказал раз, два. Карпов предупредил летчика, но нерешительно.
— Я в третий раз обратился к нему. Тогда он, разводя руками, сказал: «Ну что я поделаю, раз он не понимает».
Я взял у Карпова микрофон и стал руководить полетами в течение этого и последующих дней. Спустя некоторое время Карпов извинился, признав ошибку, и мы по-товарищески поговорили. Инцидент был исчерпан.
Сожалел я об уходе Карпова и Макогона не напрасно. Мало того, что я был вынужден взять на себя некоторые обязанности заместителей, но еще должен был отвлекать свое внимание на их обучение на земле и в воздухе, причем процесс освоения «лавочкина» у них затянулся и перешел на следующий год. Все это время мне приходилось почти каждый летный день летать на учебно-боевом самолете для показа тех или иных элементов полета и боевого применения.
Несмотря на все эти трудности, тренировки продолжались. Полк по сигналу взлетал в полном составе буквально за считанные минуты, внезапно появлялся в заданном районе, проводил боевые стрельбы, воздушные бои, скрытно подходил к своему аэродрому, в короткий срок садился звеньями днем и парами ночью. На «лавочкиных» подобного мастерства ни один полк не достигал. Однако из-за ошибок летчиков подломали три самолета: один — днем при посадке звеном и два — ночью при посадке парами.
Через некоторое время меня пригласили на Военный совет. К тому времени командующим у нас стал генерал-полковник авиации К. А. Вершинин. Находясь на посту Главнокомандующего ВВС, он, очевидно, привык по несколько раз в месяц проводить Военные советы. Поэтому и у нас он проводил их часто. На очередной Военный совет ехали все командиры полков нашей дивизии. Мои коллеги были старше меня по возрасту и имели пяти-восьмилетний опыт командования полками. Они неоднократно выступали на Военных советах. Поэтому в пути они поучали меня, как себя вести.
Командир соседнего полка, с которым мы стояли на одном аэродроме, между прочим, сказал:
— Ты, Скоморохов, не увлекайся новаторством. Кого хочешь удивить? Французы в тридцатых годах при выполнении виража описывали внутренней консолью круги на земле и то не удивили мир. А ты?
Я ответил, что удивлять никого не собираюсь, а учить буду, так как быстрый взлет полка сулит большой выигрыш.
— Не знаю, — отпарировал подполковник, — когда он тебе посулит выигрыш, а вот то, что тебе посулят на Военном совете, ты почувствуешь завтра на своей голове.
Потом он, улыбаясь, дал еще несколько советов:
— Во-первых, садись в первый ряд, чтобы тебе смотрели в затылок, а то сядешь в задние ряды, когда тебя поднимут, то все будут оборачиваться, смотреть и своим взглядом выражать: «О, какой же ты… простых вещей не умеешь». Это выбивает из равновесия. Во-вторых, у тебя есть наброски?
— Есть, — ответил я.
— Как выйдешь на трибуну, так и читай их. Тебе зададут вопрос, выслушай со вниманием и снова читай…
В зале Военного совета было людно. Выступил докладчик, затем еще несколько человек, и подошла моя очередь. Вышел на трибуну и, следуя совету опытного коллеги, начал читать. Но меня перебили, задавая один вопрос за другим. Так продолжалось несколько раз. Я понял, что наука мне впрок не пошла: то ли опыта у меня не было, то ли характер не тот, но частые вопросы сбивали и злили меня. Особенно возмутило то, что задавший мне вопрос один из членов Военного совета не понимал, что значит для авиации сократить время взлета в два-три раза. Я пытался объяснить ему, почему я делаю так и что это дает.
— Когда-то даст, — перебил он меня, — а пока дали три поломки.
Не выдержав, я заявил:
— Если вы считаете, что я не готов командовать полком, снимите меня…
Мое заявление подогрело страсти. Выступавшие сосредоточили на мне весь огонь критики.
Товарищи в перерыве шутили:
— Скоморохов вызвал огонь на себя и спас коллег.
Все улыбались. Только мне было не до улыбок.
Генерал Вершинин выступил очень строго. В заключение он сказал: «Я побываю у вас в полку. Очевидно, решил, что надо разобраться на месте: уж слишком ершист командир полка. Вернувшись с Военного совета в свой полк, я начал готовиться к приезду командующего. Его прибытие ускорило одно событие.
К этому времени я сосредоточил внимание больше на ночной подготовке, так как наш истребитель «лавочкин» мог решать задачи дальнего сопровождения, а дальние сопровождения в одиночку не делаются, нужна групповая слетанность. Летали парами, звеньями, а затем и эскадрильями. И вот однажды я повел эскадрилью по маршруту часа на три с половиной. При возвращении шел над Львовом, где в это время был Вершинин. Трудно сказать, как он увидел, что летит группа самолетов. Позвонил в штаб: «Кто летает ночью строем?» Ему доложили: полк Скоморохова.
Назавтра звонок — летит командующий. К этому времени мы успели отдохнуть после ночных полетов, технический состав заканчивал приведение в порядок материальной части. Летчики готовились к очередным полетам.
Я тут же собрал своих заместителей и объявил им, что командующий будет у нас через два часа, добавив:
— Известно, что Вершинин летит к нам не чай пить, хотя и это не возбраняется. Я твердо уверен, что он решил проверить, что это за часть и какие мы с вами командиры.
Откровенно говоря, до сих пор подобного начальства за время моего пребывания в полку еще не было.
Что же можно сделать за оставшиеся два часа?
Посоветовавшись, мы решили показать готовность полка к боевым действиям. Инженеру полка я поставил задачу: к прилету командующего на всех самолетах работа должна быть закончена, техникам находиться у самолетов, у каждого самолета должен быть воздушный баллон для запуска. Как только будет дан сигнал, техники должны запустить моторы — мы сразу прибудем. Собрал летный состав, уточнил их задачу, подчеркнув, что, действовать будем так, как это было у нас в последнее время.
Едва мы закончили эти приготовления, как над аэродромом появился самолет командующего и с ходу пошел на посадку. Из самолета вышел Вершинин, я доложил ему, чем занят полк. Я знал его по Кубани. Мне запомнился стройный, подтянутый, элегантный генерал. Сейчас он отяжелел, стал седой, чего я на Военном совете не заметил. Но, несмотря на перемену, Вершинин был крепок и бодр.
Поздоровавшись, он задал несколько вопросов, затем мы пошли в штаб полка, где я ему доложил о положении дел. В заключение Вершинин задал занимавший его вопрос:
— Зачем вы ночью составом эскадрильи летаете?
— Для того, чтобы сопровождать дальнюю авиацию, — доложил я и обосновал это. Выслушав детали, он сказал:
— Да, пожалуй, вы правы.
Затем спросил:
— Какие задачи может выполнить полк?
— Любые, товарищ командующий, свойственные истребителям. Полк готов уничтожить противника в воздухе и на земле.
— Хорошо, через какое время вы сможете поднять полк?
Я доложил, зная, что названное мною время в несколько раз меньше того, что отводилось согласно плану из положения в лагерях.
— Это верно? — переспросил он.
— Так точно, товарищ командующий, — твердо повторил я.
— Тогда действуйте.
Я подал сигнал, и летчики бегом устремились к автобусу, поданному расторопным комбатом, сели в машины и — быстро к своим самолетам.
Я попросил разрешения у командующего лично возглавить полк, с земли управлять должен был командир дивизии (мы этот вопрос предварительно согласовали перед прилетом Вершинина). Получив разрешение, я прыгнул в «газик» и помчался к самолету.
Техники, видя, что летчики приближаются к самолетам, стали запускать моторы, и к нашему приезду все винты вращались. По отработанной методике с машины — в кабину, застегнули лямки парашютов, привязные ремни, осмотрели оборудование, надели шлемофоны и начали выруливать. Я расставил полк так: звено управления впереди, затем три эскадрильи по 12 самолетов выстроились в колонну. Грунтовой аэродром позволял выполнять взлет одновременно эскадрильей. Вскоре полк был в воздухе. Нормативы были перекрыты в несколько раз.
Каждая эскадрилья выполняла свое задание. Со своим звеном я провел воздушный бой: пара на пару над аэродромом, чтобы показать мастерство летчиков. Затем провели одиночный воздушный бой, и тройка пошла на посадку, а я выполнил высший пилотаж над аэродромом на малой высоте, произвел посадку и доложил Вершинину.
— Очень хорошо! — сказал он. — Но может быть, не следует так низко проходить над аэродромом?
