Рахим Эсенов - Предрассветные призраки пустыни
– Да, но меня больше влечет пора великих завоеваний султана Санджара, – отозвался Нуры незнакомцу.
– Мадер передал, что пора возвращаться… Он ждет тебя, Каракурт, – услышал Нуры срочный приказ.
Испугавшись такого оборота дела, Курреев возразил:
– Американцы добром не отпустят…
– Не твоя забота! – резко оборвал его толстяк. – Вылет завтра, самолетом Анкара – Мюнхен… Назовешься Супановым…
На другой день вечером Каракурт уже был в Мюнхене, отыскал парк на левом берегу реки Изара, покружил на всякий случай у зеркального озера, как бы любуясь белыми лебедями, и приблизился к серой двухэтажной постройке, похожей на казарму. Документ, который был передан ему еще в аэропорту связным Мадера, давал право на беспрепятственный вход в здание. Охранник в серой форме с нашитыми на груди буквами «Радио „Свободная Европа“» остановил Курреева:
– У вас в левом кармане оружие. Подайте сюда!
За вытаскиванием из кармана пистолета и застал Курреева долговязый Мадер.
– О, мой эфенди! Салам алейкум! – воскликнул он, сверкая на ходу стеклами очков.
Мадер шепнул Каракурту о встрече в саду картинной галереи Шака, на третьей скамейке южнее Швабского фонтана. Там должен был появиться человек. А сейчас Каракурт проследовал вместе с Мадером в просторный кабинет, уставленный массивными стальными шкафами. В углу у окна Нуры увидел лысого мужчину неопределенного возраста, который, сидя за массивным столом, попыхивал толстой сигарой. Он еле ответил на приветствие, словно торговец, приценивающийся к очередной партии товара. Это был американец Ричард Кук, заместитель директора радиостанции.
– Он тебе дал имена агентов, с которыми ты должен был поддерживать связь, спустившись на территорию Средней Азии? – вдруг перебил рассказ Курреева Ашир.
Смуглое, тяжелое лицо Каракурта странно просияло, словно бы какая-то догадка осенила этого запутавшегося в своей судьбе человека.
– Да, конечно… – твердые губы Нуры дрогнули в улыбке. И, не дожидаясь вопроса, Каракурт стал рассказывать дальше.
Альянс двух военных разведок – США и издыхающего гитлеровского абвера – возник двадцать с лишним лет назад. В самом начале апреля 1945 года Вилли Мадера, уже приготовившегося бежать в Испанию, спешно доставили в курортный отель Бад-Эльстера, что в Саксонии. Разведчик предстал перед грозными очами генерал-лейтенанта Гелена. «Нам известно, подполковник, что вы как специалист по Средней Азии знаете многих наших агентов – азиатов, заброшенных в Советский Союз». Генерал говорил тихо, едва шевеля губами: «Вам придется всех их вспомнить по памяти… Всех без исключения…» «Осмелюсь доложить, герр генерал, – вкрадчиво ответил Мадер. – На всю агентуру есть где-то картотека и даже… дубликаты…» – «Неужели, подполковник? Вы полагаете, что мы об этом не осведомлены?» – резко бросил Гелен и, поднявшись с места, подошел к Мадеру пружинистой походкой барса. Этот худощавый, среднего роста, но с телосложением легкоатлета человек выглядел аристократом. Генерал был элегантен, но под широким лбом, под лысеющим черепом бродили изысканно жестокие мысли. Мадер понимал, что он находится в цепких руках Гелена, однако лихорадочно соображал, как ему выжить… Если он сейчас назовет по памяти список среднеазиатских агентов, то Гелен тотчас может отделаться от него, выбросит на свалку… Нет, Мадер не такой уж простачок! Война фашистской Германией проиграна, дошлые шефы многих служб и подразделений абвера лихорадочно снимают фотокопии с докладов, отчетов, исследований о Советском Союзе в надежде подороже продать их американцам… Почему же Гелен спрашивает о среднеазиатской агентуре? Ему она неизвестна или известна неполностью?
– Мадер сумел вспомнить лишь немногих, – вкрадчиво сказал Каракурт.
– А тебе они известны все? – улыбнулся Таганов, пододвигая Нуры чайник. Тот тоже улыбнулся скрытой, одному ему понятной улыбкой, налил пиалу янтарного горячего отвара, откусил кусочек сахару.
– Мадер ответил Гелену: «В спешке трудно сосредоточиться», – продолжал рассказ Курреев. – Мне тоже нужно время, чтобы собраться с мыслями.
…Гелен окончил академию после прихода к власти Гитлера. Он случайно попался на глаза генералу Манштейну, будущему генерал-фельдмаршалу, стал его фаворитом. Вскоре тридцатичетырехлетний капитан Гелен был назначен помощником начальника фортификаций армейского корпуса, затем адъютантом начальника генерального штаба сухопутных войск Германии. Он участвовал в разработке пресловутого Плана Барбаросса – плана нападения на Советский Союз. В 1942 году подполковник Гелен, имевший весьма смутное представление о разведывательной службе, стал начальником ведущего отдела абвера «Иностранные армии Востока». Дальнейшая карьера Гелена хорошо известна. Летом 1944 года начальник отдела стал собирать все ценные материалы о Советском Союзе в отдельные папки и прятать их в Баварских Альпах – в горах, в озерах, каменоломнях. На секретных совещаниях своих сотрудников и агентов он призывал свертывать шпионскую деятельность, готовиться к «консервации», чтобы активизироваться после войны. Гелен глядел далеко вперед… Семьи его сотрудников получали похоронки, кого-то он снабдил фальшивыми документами, кого-то сдавал в плен американцам… Дело в том, что Гелен не спешил сдаваться американским властям: создав трехмесячный запас продовольствия, он укрывал свою команду в укромном уголке Баварии, неподалеку от озера Шпитдициг, там же пряча ящики с микрофильмами документов абвера. Однажды пастух, заметив в лесном домике гитлеровцев, сообщил о них командованию союзных войск. Геленовскую группу арестовали и доставили в расположение американской части. Сам он тоже угодил в лагерь военнопленных. Однако Гелен не ошибся в своих расчетах, он располагал такими сведениями, которые не могли не заинтриговать крупных американских разведчиков. Летом 1945 года американский генерал Зиберт привез Гелена с четырьмя его подручными в Вашингтон, где фашистский пройдоха предстал перед элитой разведки США.
«Если мне поручат создать секретную службу для американцев, то эта служба будет создана из немцев. Я должен иметь возможность сам подбирать себе сотрудников», – говорил Гелен.
– Наглость Гелена пришлась по душе американцам. И он получил такое поручение.
– Что ты хочешь сказать этим, Нуры Курреев? – возмутился Ашир. – Неужели мы без тебя не знаем карьеры Гелена?! Зачем ты все время отвлекаешься?
И опять Нуры улыбнулся в глубине коварной души, а на лице проглянула лишь угодливая маска.
– Я маленький человек, Ашир, – заговорил он торопливо. – Ты же помнишь меня с детства… Я всегда был непоследователен в поступках, я слабее тебя, но, как видишь, дожил до твоих лет.
– О чем с тобой говорили Мадер и Ричард Кук?
– О чем? Я прибыл в Мюнхен по распоряжению Мадера и Кука, то есть я хочу сказать, что на деньги разведывательной службы США.
– Мадер вызвал тебя со средиземноморского острова по приказу американца Кука? Так?
– Да… Они, немец и американец, не скрывали своих тесных контактов.
– Что же тебе сказал Кук?
– Он объяснил, что ловкие боевики с ножом, отравой и пистолетом выходят из моды… Нужно, мол, действовать по-другому, острым словом, взрывным фактом, ну там, клеветой или хитростью…
– Что он тебе предложил конкретно?
– Ехать в Туркмению для психологической войны…
– Еще конкретнее! – потребовал Таганов.
– Проникнуть в Туркмению, вжиться в обстановку, для начала завести знакомство в мире каких-нибудь хвастунов, скептиков, нигилистов, болтунов, у которых плохо держится за зубами государственная тайна, искать для знакомства богемствующих юнцов, из которых можно выкормить шпионов и предателей… Разумеется, их регистрировать, изучать…
– И все-таки тебя берегли и для каких-то других дел.
– Не знаю…
– Тебе дали имена и явочные квартиры… Чтобы ты связался с агентами, заброшенными в Среднюю Азию в войну и после войны?…
– Мне сказали, что связь по радио каждую пятницу, сеанс в последние пять минут каждого шестого часа, в любое время суток. Отсчет времени после двенадцати часов. Вот и все.
– Погоди, Каракурт! Ты же сказал, что в коридоре Мадер с тобой успел перекинуться словечком тайно от Кука. Он считал тебя не столько американским, сколько немецким шпионом.
– Да, – кивнул Нуры. – Это так. Но это оказалось ерундой.
– Какой ерундой?
К условленному времени Курреев пришел в тенистую аллею сада картинной галереи Шака. Он сидел на скамье, листал журнал. Устав ждать, Курреев забеспокоился, что никто не придет, как вдруг заметил чью-то фигуру и стал следить за ней. В это время какая-то молодая женщина приблизилась к нему, ее дорожная сумка была набита свертками, но по неосторожности женщина выронила ее, и свертки рассыпались. Нуры заторопился помочь ей, чтобы избавиться от непрошеной свидетельницы, ведь он следил за проходящим мимо человеком, тогда как женщина, нагнувшись, шепнула ему пароль и, услышав ответ, назвала адрес: «Гогенцоллернштрассе, станция по обслуживанию автомобилей, принадлежащая Отто Коссаку. Ровно к восьми часам вечера в воскресенье».
