Сергей Голубов - Снимем, товарищи, шапки!
Двадцать восьмого февраля сорок восьмого года должно было состояться в Маутхаузене открытие памятника на месте гибели генерала Карбышева…
Елена Карбышева сидела у окна. Февральская луна последней четверти ярко светила с безоблачного неба. Блеск ночи ворвался сквозь стекла в комнату. Каждая пуговка на сорочке отчетливо виднелась. Ветер подвывал на лестнице, – метался, бился, словно борясь с таинственной властью. Иногда с улицы доносилось что-то глухое, неразборчивое. И от всех этих звуков, отчасти ненужных, а отчасти необходимых, странной, «звуковой» болью наполнялась голова. Нет бессонницы мучительней той, которая возникает от «мыслей». И не потому возникает, что мыслей много, а потому, что они одни и те же. Из их постоянства рождается напряжение, мешающее спать. А не спать – значит думать. Елена Карбышева думала об отце и о себе – о двух коммунистах, о двух советских военных инженерах, о двух поколениях одной семьи, одного настоящего советского рода, – и старалась как можно шире, полнее, значительнее и существеннее понять смысл того, что должно завтра произойти в далекой Австрии, на горном плато, в крепости Маутхаузен.
* * *По верхним долинам – линия снегов и черные сосны – на склонах гор, то есть все – совершенно так же, как и три года назад. Так же тяжеловесны две огромные четырехугольные башни. Посредине – ворота. Стены – гигантский гранитный квадрат. Под ярким солнцем лагерь бел и светел. Где-то играет музыка. Даже красиво и, главное, – чисто, чисто… В этом есть много общего с гитлеровской Германией: люди жили, чтобы прятать за спиной смерть.
Лагерь передан советскими властями Австрии. Условие при этом поставлено одно-единственное: ничто здесь не должно быть изменено или перестроено. Не только мемориальная доска, с которой упадет сегодня занавес, но и весь лагерь целиком должен стать памятником. К траурному митингу в Маутхаузен съехалось много австрийских коммунистов и общественных деятелей. Среди них были, конечно, и «кацетники».[82]
Один из «кацетников» показывал гостям Маутхаузен. Вот долина Дуная – необозримая ширина, простор, упирающийся в белые громады Альпийских хребтов. Вот гребни лесистых холмов, и между ними – дорога в каменоломню. Что это за светлые домики с занавесками? Это бывший эсэсовский городок.
– Какая красивая страна, – говорили гости, – но передать эту красоту словами невозможно. Это все равно, что пробовать рассказать музыку…
А вот и самый лагерь. В низком кирпичном здании на площади помещалась контора. Тут же госпиталь и «цех уничтожения». Это подвалы с газовыми камерами и карцерами. Что такое карцер? Каменная комната со стальной дверью, яркой электрической лампой и большим, корытообразным столом из красного бетона посредине… Желобок из корыта для стока крови. Вот – бараки, одноэтажные, тесные. Лагерь был переполнен. Барак рассчитан на сорок человек, в нем жило сто, сто двадцать, сто пятьдесят…
Советский генерал-полковник, приехавший сюда открывать памятник Карбышеву, гневно пожал плечами. Генерал этот чувствовал сердце: оно колотилось, как птица в силке. Голос его прерывался, когда он спросил:
– Где же погиб наш Карбышев?
– О, – сказал «кацетник». – Это здесь…
И пошел к воротам.
Советский генерал думал: «Довольно! Не только здесь, но и в Германии, и в Австрии, и повсюду на свете – довольно! Для мучителей, привыкших безнаказанно терзать и мучить, приходит конец. Две Германии? Пусть пока две. А народ – один. И он идет за теми, что ведет его к миру и счастью в новой жизни. Фашизм погиб, – думал генерал, – но за гибелью его – труд созидания, борьба, борьба, борьба… Не хозяином чужих земель должен стать немецкий народ, а хозяином своей собственной страны. Он очистит свой дом от чумы нацизма и возьмет судьбу Германии в свои руки. Отстоять Германию – борьба. Сохранить мир – тоже. Борьба, борьба, борьба…».
…Под величественные звуки траурного марша и грохот артиллерийских залпов обнажилась мемориальная доска. На ней – Звезда Героя и короткая надпись, – русская и немецкая. Над доской – крупные слова: «Вечная память верному сыну советского народа генералу Карбышеву». Спит Дунай в хрустальном гробу глубокой белой долины. Спят за долиной белые Альпы. Но люди, едущие в Маутхаузен, чтобы лучше почувствовать прошлое и уразуметь будущее, не спят. Они стоят перед карбышевской памятной доской. Читают. И голос раздается в тишине:
– Снимем, товарищи, шапки!
Примечания
1
Концерты П. Робсона и М. Андерсон состоялись в Москве зимой 1934/35 г.
2
Замок в Италии, место величайшего унижения императора Генриха IV перед папой Григорием VII (1077 г.). В переносном смысле – сдача всех позиций, полная капитуляция.
3
Из речи У. Черчилля в палате общин (октябрь 1938 г.).
4
«Дежурные, на линию!» – Возглас подхватывается и переходит из одного подразделения в другое. Это похоже на утреннюю перекличку петухов.
5
Управление начальника строительства.
6
Железо и кровь!
7
Спокойствие (санскритск.).
8
Собор.
9
«Лакированный сапог» (нем.)– прозвище немецких офицеров.
10
Против демократов помогают только солдаты (нем.).
11
Злоба дня! (нем.).
12
Der Esel (нем.). – осел.
13
Г. Гиммлер.
14
Медленно, но верно (нем.)
15
Лагерный старшина (нем.). Должность лагерного самоуправления.
16
Невероятно, но факт (нем.).
17
Госпиталь.
18
«Бедный рыцарь» (нем.).
19
Между нами говоря (франц.)
20
Госпожа Доктор (нем.).
21
«Передовой боец» (нем.).
22
Место переклички (нем.).
23
«Марш по блокам!» (нем.).
24
Деревянные башмаки.
25
Последнего довода (лат.).
26
Пивной политикан (нем.).
27
«Ты бьешь моего еврея, а я бью твоего» (нем. поговорка). У меня есть для этого возможности… (нем.).
28
«Заключенный!» (нем.).
29
Корыта (нем.). – автомашины, вроде «виллисов»
30
Хотите сигарету? (нем.).
31
Успокойтесь! Успокойтесь! (нем.)
32
Железные дороги дальнего сообщения (нем.)
33
Пригородные железные дороги (нем.)
34
Кольцевая железная дорога (нем.).
35
Так! (нем.).
36
Старого члена национал-социалистской партии.
37
Через препятствия к звездам (лат. поговорка).
38
Чай (нем.).
39
Русский не дурак! (нем.).
40
Терпимо.
41
Самопроизвольно возникающая гангрена (лат.) – болезнь, с неизбежностью ведущая к ампутации пораженного органа.
42
Раз-два-три, совсем другая штука! (нем.).
43
Воздушная тревога! Выходи! (нем.)
44
Тюрьма в Берлине.
45
Писарь (нем.).
46
Помещение А и помещение В.
47
Барачный староста.
48
Жилая комната (нем.).
49
Спальня (нем.).
50
Встать! (нем.).
51
Быстрей! Быстрей! (нем.).
52
Тихо! (нем.).
53
Старшие рабочих команд (нем.).
54
Старший капо.
55
Водяной суп (нем.)
56
По рабочим местам! (нем.).
57
Барачный парикмахер (нем.).
58
Морально надломившиеся жертвы долголетних страданий без суда и срока; смысл и цель существования – пожевать, курнуть…
59
Мастерская по распарыванию обуви (нем.).
60
