Владимир Коротких - Черная заря
— Да-а-а, — протянул Андрей. — Конечно, лучше бы там сосиски совокуплялись с ливерной колбасой.
— Лучше с копченой. — Бочок аккуратно снял котелок с огня и разлил в кружки темный кипящий чай. — Давай, чайка для рывка.
Они потихоньку отхлебывали из кружек горячий чай и смотрели на горы.
— Сколько ты уже здесь? — спросил Бочок.
— Завтра будет ровно месяц.
— Да, точно месяц, — подтвердил Бочок. — Долгий был месяц. Смотри, — он кивнул в сторону дороги. — Сейчас разведка в кишлак двинется. Начинается работка.
В бронетехнику, стоявшую на дороге, забирались экипажи. Послышался шум двигателей. Три бронемашины въехали в кишлак и запетляли по узкой дороге, оглашая округу ревом дизельных двигателей, выбрасывая на поворотах щебень из-под гусениц. Вскоре они скрылись за горой.
Допив чай, Андрей вернулся к своему взводу. Навстречу из-за бэтээра вышел Шестак. Андрей сказал:
— Давай сюда шлемофон со шнуром, разведку слушать будем. В остальных бэтээрах пусть водители слушают.
Расположившись в тени бэтээра, он надел шлемофон и стал слушать эфир на батальонной частоте. Разведчики долго не выходили на связь. Наконец тишина в наушниках прервалась коротким сообщением:
— Первый, я Коробочка-один. Половину прошли нормально. Идем медленно, дорога плохая.
— Я Первый, вас понял, продолжайте.
Снова установилось радиомолчание, тянувшееся дольше прежнего. Андрей лежал на земле и смотрел на кишлак в бинокль, пытаясь высмотреть позицию наблюдателя духов, который непременно должен был следить за войсками. Но ничего похожего он обнаружить не мог. Разведчики снова вышли в эфир:
— Первый, я Коробочка-один. Прошли кишлак до конца. Дальше речка с бродом. Возвращаемся.
— Я Первый, вас понял, возвращайтесь.
Андрей посмотрел на сидевших рядом Шестака и Рябова, сдвинул шлемофон на затылок и сказал:
— Все нормально, возвращаются.
— Хорошо, — ответил Шестак. — Значит, воевать скорее всего завтра с утра начнем, неохота уже сегодня задираться. Вот завтра, да на рассвете — милое дело! Не зря все нормальные люди на работу с утра ходят.
Рябов, отхлебнув из фляжки воды, отрицательно покачал головой:
— А я бы сразу туда пошел. Чего тянуть? Надо духам навалять побыстрей и обратно ехать.
— Пойдешь еще! Они там тебя все заждались, такого красивого! Вон уже самогону выгнали, скатерку постелили и окрошки для тебя полную каску приготовили. Ты же прошлый раз вроде как не доел?
— Не доел, даже не начал, замполит помешал. Мне лично этот кишлак пока ничего плохого не сделал. Выпили бы, да и разъехались веселые.
Эфир продолжал молчать. После крепкого чая разыгрался аппетит. Андрей поднялся и посмотрел в сторону полевой кухни, из трубы которой шел густой дым. Но время обеда еще не наступило. Он передал Шестаку шлемофон:
— Послушай пока. — А сам закурил.
Не прошло и минуты, как Шестак сорвал с головы шлемофон, прижав один наушник к своему уху, а второй подал Андрею. В наушниках отчетливо слышалась стрельба, а затем послышался голос.
— Первый, я Коробочка-три! На обратном пути попали в засаду! Первая Коробочка подорвалась на мине, вторая подбита из гранатомета! Ведем бой в окружении! Нужна помощь! Мы в конце кишлака!
— Я Первый, вас понял, помощь идет!
Шестак обратился к Рябову:
— Не получится, Рома, веселыми разъехаться, наших бьют!
Барсегян объявил роте тревогу и коротко поставил задачу командирам взводов:
— Следуем в кишлак. Наше дело вытащить разведчиков и вернуться. По машинам!
Бэтээры быстро выехали на дорогу и направились в кишлак на максимально возможной скорости. За поворотом дорога пошла по краю горы над обрывом, оставив кишлак справа внизу. Колонна двигалась вдоль кишлака по открытому пространству. Узкая колея дороги, то и дело ныряя вниз, вверх и петляя по горе, не давала возможности развить скорость, вынуждая двигаться крайне медленно.
Тем временем в наушниках слышалась стрельба и голос:
— Первый, у нас всего шесть снарядов осталось, духи со всех сторон лезут. Экипажи в круговой обороне. С дороги сойти не могу, мешают подбитые машины, несем потери!
— Я Первый, держитесь, помощь близко!
До места боя действительно оставалось не так уже и далеко, немногим более километра. Но такая езда делала ситуацию почти бесконтрольной, лишая возможности быстро прийти на помощь разведчикам. Стрельба слышалась теперь уже и без наушников. В одном месте, где склон горы был наиболее пологим, Барсегян приказал взводу Андрея съехать с дороги и следовать выше по склону в сторону боя, а дальше действовать по обстановке. Остальные три взвода продолжили движение по дороге, которая, сделав поворот, круто устремилась вниз и пошла по окраине кишлака.
Выбравшись с дороги, они поехали по склону горы. Место боя было совсем недалеко. Андрей уже видел духов, атакующих разведчиков с горы и со стороны кишлака, который в этом месте был гораздо шире, чем в начале. Он скомандовал по рации:
— Птица-два, Птица-три! Рассредоточиться в линию и огонь!
Два бэтээра, следовавших за ними, сразу нагнали их и заняли места по бокам, ведя на ходу пулеметный огонь, стараясь согнать духов с их позиций. Но духи и не думали отступать. Пришлось остановиться, поскольку склон горы обрывался. Дальше можно было пройти только пешком.
— Пехота, наружу! — скомандовал он. — Птица-два, обходи слева по верху, Птица-три, выдвигайся на край обрыва, не давай духам менять позицию и подойти к обрыву из кишлака!
Он видел, как по дороге к месту боя подходили остальные бэтээры, высаживая по пути пехоту.
Сам он, сняв шлемофон, обратился к бойцам, сидящим в его бэтээре:
— Джин, давай в третье отделение, стреляй по пулеметчикам, остальные со мной, вниз по обрыву!
Они покинули БТР, и под прикрытием пулеметов перебежками и ползком добрались до обрыва, который являлся краем узкого ущелья. Андрей первым спустился по крутому каменистому склону в ущелье и ждал остальных. Последним должен был спуститься Шестак.
Когда Шестак был рядом, Андрей недоуменно спросил его:
— Ты чего рано? Где еще двое?
Шестак, передернув плечами, ответил:
— Ложкин ранен в шею. Я одного бойца с ним оставил, перевязывает.
— Большая рана?
Шестак утвердительно кивнул головой.
— Большая.
Андрей сказал, поглядев на стоящих перед ним Шестака, Горчака и Рябова:
— Ущелье выходит на кишлак. В нем наверняка могут быть духи, так что не зевать и зря не стрелять. Наше дело — внезапность. Если никого не обнаружим, будем выходить верхним духам в тыл.
Он пошел первым, пригибаясь и перебегая по каменистому дну ущелья. Они прошли достаточно далеко, когда за поворотом услышали стрельбу сверху.
Стреляли бойцы второго отделения, направленного в обход. Снизу в ответ тоже раздались автоматные очереди.
Пробираясь меж камней, они достигли поворота и увидели нескольких духов, стреляющих из автоматов поверху. Рядом с духами лежали ящики с боеприпасами. Андрей и Горчак метнули в их сторону по гранате. Сразу после взрывов все залпом открыли огонь. Ответного огня не последовало. Сверху бойцы тоже не стреляли, очевидно, сообразив по ситуации, двинулись дальше.
Подойдя к духам, они увидели разорванное в клочья туловище одного из них. Окровавленные куски и внутренности были разбросаны вокруг. Видно, граната угодила прямо ему под ноги. Рядом лежали еще четыре окровавленных трупа, один из которых тоже был разорван в куски.
— Зараз и не сочтешь, скильки их тут було, — сказал Горчак.
— А ты сложи их по частям, как конструктор, тогда поймешь, — предложил Рябов.
В это время они заметили, что за большим камнем сбоку кто-то вроде бы шевельнулся.
Рябов дал из автомата очередь по камню. В ответ не стреляли. Горчак, стоявший ближе всех, в один прыжок оказался у камня и скрылся за ним. Через мгновение из-за камня вылетел дух и упал. Он был без оружия. На вид ему было не более двадцати лет. По его редкой курчавой бороде стекала кровь, обильно шедшая из носа. Горчак стоял позади него и держал в руке его автомат.
— Вот, побачьте, у его в стволе патрон перекосило!
Андрей сказал:
— Горчак, свяжи духа. — И обратился к Шестаку: — Видишь, ущелье на подъем уходит? Пройди с Рябовым дальше и разведай, где духи.
Шестак с Рябовым ушли, а Горчак связал руки лежащему духу и, разорвав на нем одежду, свернул кляп, заткнув ему рот со словами:
— Соплей нема? Тогда не задохнешься. — Он поднес к его лицу свой кулачище и добавил: — Сиди смирно, поганка, а то махом тебя стрельну. И шо я тебе за камнем не кончив? Теперь возися с тобой.
Андрей молча смотрел на духа и думал про Ложкина. Судя по реакции Шестака, дела были неважные. А наверху по-прежнему слышалась стрельба.
